Одиль приподняла бровь.

– Парные клинки, – пробормотала она, кивая на мечи, которые виднелись за плечами Рен. – Как у Локка, хотя он носил их на поясе. Вэнс же предпочитал дальнобойную артиллерию. Не любил пачкать руки.

Рен усмехнулась. Она наслаждалась каждой крупицей информации, которую Одиль сообщала о ее семье, особенно об отце. Девушка поняла, что часто ставила Вэнса на пьедестал, особенно в сравнении с собой, так что было приятно осознавать, что у него тоже имелись недостатки. Возможно, их было даже больше, чем у нее. Локк тоже не был идеален, и это делало братьев более похожими на реальных людей. На семью.

Когда они подъехали к воротам, одно слово Одиль тут же заставило стражников пропустить их.

Сначала они подняли решетку, сделанную из костей, а затем со скрипом отворили широкие деревянные двери.

Земля за воротами была серой и бесплодной: все деревья или зелень, которые когда-то могли здесь расти, вырубили, чтобы поддерживать оборону.

Здесь же пролегала дорога, оставшаяся еще с тех времен, когда Стены не было. Ворота явно построили поверх, заранее позаботившись об ее использовании. По этой дороге было легко въезжать и выезжать патрулям, позже она раздваивалась, направляясь вдоль Стены, на север и юг.

И Стена… Возвышающаяся над ними и заслоняющая небо, она побудила Рен открыть от удивления рот. Если смотреть с западного фасада, она была довольно впечатляющей: около пятидесяти футов в высоту, не считая зубцов, и двадцати в глубину. Сложенная из массивных гранитных блоков высотой с саму Рен, каждый из которых могла передвинуть только команда каменщиков. Как правило, мастер не мог использовать свою магию, чтобы поднять предмет тяжелее собственного веса. Это называли законом соотношения, которое не должно было превышать один к одному. Должно быть, потребовалось десять дюжих каменщиков, чтобы поднять каждый валун, а их было тысячи.

Вид с востока был еще более поразительным. Блоки больше не светились тускло-серым в водянистых лучах дневного солнца. Нет, они сияли жемчужно-белым и мощно отзывались в настроенных на магию чувствах Рен.

Кости. Измельченные в костяную пыль, а после сформированные в кирпичи.

Это придавало Стене отполированный, почти элегантный вид. Издалека ее легко можно было принять за мраморную, но чем ближе подходили смотрящие, тем слабее становился этот эффект. Цвет был не таким блестящим, отделка не такой гладкой. От этого у Рен по спине пробежал холодок, а ведь она постоянно имела дело с костями и телами.

– Я была здесь, когда ее строили, – равнодушно сообщила Одиль, останавливаясь рядом со смотрящей на сооружение Рен. – Как только король официально принял решение о демаркации[1] границы и возведении барьера, стройка пошла очень быстро. Десятки каменщиков работали день и ночь. Облицовка костями заняла больше времени, ведь нам пришлось сначала собрать их, растереть в порошок, а затем изготовить из него кирпичи, но все было закончено еще до Восстания. Говорят, потребовалось сто тысяч костей, чтобы создать достаточное количество костяной пыли.

Это число было почти за гранью ее понимания.

– Откуда их взяли?

Любой, убитый нежитью из Пролома, был бы оставлен гнить, поскольку его кости лишались как души, так и магии. Для защиты они были бы бесполезны.

– Мэрроу-Холл опустошил свои запасы. Катакомбы под замком были полны костей, которые они собирали столетиями. Каждый склеп, гроб и мавзолей от Гилмора до Гранитных ворот был вычищен. Конечно, не все кости были привязанными. На такую огромную площадь никогда бы не нашлось достаточного количества. Вместо этого они использовали краеугольные камни, – Одиль указала на кирпич поменьше, установленный среди группы более крупных, – которые с умом распределили повсюду. Они и служат истинной защитой, в то время как другие просто усиливают их магию.

– Как тело, – задумчиво произнесла Рен. В то время как в привязанной кости содержались душа и самая могущественная магия, каждая соединенная с ней кость разделяла эту силу. Один из учителей говорил Рен, что это похоже на огонь в очаге. Пламя служило источником жара, но окружающие его камни все равно поглощали это тепло.

– В точку. Но Стена – это последнее средство защиты. Первым барьером служит Частокол.

Она сошла с дороги и направилась на восток, в глубь Земель Пролома, где примерно в пятидесяти метрах возвышалась вторая, но технически первая из построенных, стена из костей животных, что, как острые зубы, торчали прямо из земли.

Рен узнала этот тип укреплений. Традиционный метод костоломов, использование которого она видела в городах и деревнях по всем Владениям. Каждая кость, в зависимости от ее размера, обеспечивала определенный радиус защиты. Костоломы, создававшие подобные конструкции, подходили к делу с научной точностью. Каждые десять футов из почвы выступали массивные кости, похожие на грудную клетку, которую Рен видела в Костяном лесу, а кости поменьше использовались для заполнения промежутков между более редкими и гораздо более ценными костями мамонта и кита.

Это было поистине завораживающее зрелище, более первобытное и пугающее, чем изготовленная из камней и костей Стена за ее спиной. Дикий и менее цивилизованный Частокол возвращал к простым временам.

– К сожалению, он недостаточно крепкий, – сообщила Одиль. – Сильные дожди, заморозки и оттепель… Из-за всего этого кости со временем смещаются, а между ними создаются бреши. Вдоль Стены, которая пересекает почти сотню миль дикой местности, невозможно уловить каждый сдвиг. Теперь Частокол скорее похож на сдерживающий фактор, чем на реальный барьер. Более сильная нежить может почувствовать дыры и пройти через них, а призраки пятого уровня… Некоторые из них умудряются даже прикоснуться к Частоколу.

Рен уставилась за барьер, представляя, каково это – увидеть ходячий труп. Сразиться с ним.

– На что они похожи? – спросила она. – Пятерки? Ревенанты?

Одиль склонила голову набок, задумчиво глядя на Рен:

– А твой отец не?..

Рен пожала плечами, пнув лежащий на земле камень:

– Он мало говорит о войне. Обо всем, что ее касается.

Когда она снова подняла глаза, Одиль уже отвела взгляд.

– Я так и думала, – вздохнула она. – Трудно объяснить. Некоторые из них выглядят почти как люди. Нетронутые, передвигающиеся так, как привыкли делать при жизни. С ними иметь дело труднее всего. – Она прочистила горло. – Другие так сильно разложились, что дух просвечивает сквозь кости и едва заметные ошметки плоти. Из-за этого они напоминают марионетки на ниточках. В любом случае наши обычные методы против них не работают. – Одиль протянула руку и постучала Рен по виску: – Если когда-нибудь столкнешься с такими, используй это. И это…

Она опустила руку ниже, и Рен подумала, что женщина указывает на ее грудь.

– Мое сердце?

Одиль закатила глаза, а затем хлопнула Рен по животу тыльной стороной ладони.

– Твое чутье, Рен Грейвен. Прислушайся к своей интуиции. Инстинкты подскажут тебе, что делать, даже если подготовки окажется недостаточно.

После этого экскурсия не продлилась долго. Одиль показала башни, указала на то, как далеко находятся Серебряные ворота, и еще на несколько вещей.

– Вы сказали, если встретишься… – начала Рен, когда они возвращались в Крепость. Вдали можно было видеть удаляющийся патруль, едущий с юга обратно к воротам. – Значит, военных действий здесь больше нет?

Она уже слышала об этом, но хотела узнать из первых рук. Кажется, ее отец верил, что в любой момент все снова может перевернуться с ног на голову, так что Рен хотела выяснить, имелась ли почва у его опасений, или же дело было в разыгравшейся паранойе.

– Не такие, как ты себе представляешь. Наши патрули, – Одиль указала на всадников, которые ехали впереди, – с большей вероятностью столкнутся с живыми проблемами, чем с мертвыми.

– А как насчет Одержимых земель?

– Мы не заезжали дальше Частокола вот уже десять лет. А на Одержимые земли со времен Восстания никто не заходил.