– Не просто бывший работодатель, – напомнила она.

– Это президент?

– Нет.

– Судья Верховного суда?

– Эм… Нет.

– Папа Римский?

– Кристиан – она кокетливо взмахнула рукой и не сдержала хриплый смешок.

– Это недостаточно большое дело для меня.

– Он важная шишка. Известен во всех важных кругах Нью-Йорка. Несколько лет назад баллотировался в мэры. Спонсор каждого музея Манхэттена. Мы говорим о большой рыбе. – Я поднял взгляд, слушая ее. Клэр провела шпилькой по стройной голени, почесав ту. Ее голос дрожал, пока она говорила. Она пыталась усмирить свое волнение. И я не мог ее винить. Ничего не радовало меня так, как осознание, что я получу сочное дело с сотней оплачиваемых часов и выиграю его. Была лишь одна вещь, которая настолько будоражила прирожденного убийцу, кроме крови, – это запах голубой крови.

– Говоришь, он баллотировался в мэры? – Отвлекаясь от записей, я отложил свой маркер и откинулся в кресле. Клэр кивнула.

– И как далеко он прошел?

– Очень далеко. Получил поддержку от бывшего пресс-секретаря Белого дома, как и от некоторых сенаторов и местных чиновников. За четыре месяца до выборов загадочным образом выбыл из гонки из-за семейных обстоятельств. У него была очень милая, молоденькая и совсем не его жена, руководительница компании, которая живет в другом штате сейчас, – рассказывала Клэр.

Становится интересней…

– Верим ли мы причине «по семейным обстоятельствам»? – Я погладил подбородок.

– Верим ли мы в Санту, который спускается через дымоход и при этом остается веселым всю ночь? – Клэр наклонила голову, надув губы.

Снова беря свой маркер, я постучал им по столу, обдумывая все сказанное. Нутро говорило, что это именно тот, о ком я думал, а мои инстинкты никогда меня не подводили. И вообще-то технически это означало, что мне не следовало браться за это дело и подходить к нему даже на пушечный выстрел. Я был знаком с основными игроками и таил злость на обвиняемого.

Но «не следовало бы» и «не мог бы» означали совершенно разные вещи, и не всегда они сходились.

Клэр же увлеклась перечислением причин, почему мне следовало взяться за это дело, так, будто я мастерски пытался догнать «Скорую помощь», пока я не остановил ее, подняв руку.

– Расскажи мне об истце, – сказал я.

Забавно, как мой превосходный контроль над импульсивными желаниями работал во всех сферах моей жизни: с женщинами, с диетой, в спорте, эго, пока дело не дошло до одной семьи. Риггс ошибался. Не по части демонов. Их у меня было много. Но я прекрасно знал, куда они привели бы меня – к порогу этого человека.

– Надежная, заслуживающая доверия и приветливая. Мне показалось, что она на шопинге, а не в поиске адвоката. Это будет большое дело, – сказала Клэр, покраснев, наслаждаясь моим взглядом на нее. Я мысленно пообещал себе отыметь ее сегодня до беспамятства за такой страстный взгляд.

– Дай мне пять минут, – сказал я.

– Слушай, тут новый бирманский ресторанчик открывается в Сохо сегодня… – не договорила она, останавливаясь у самых дверей.

– Помни, Клэр. Никаких отношений за пределами работы, – ответил я, покачав головой.

– Что могу сказать? Я пыталась. – Она со вздохом взмахнула волосами.

Спустя десять минут я сидел напротив Аманды Гиспен, которая была дипломированным присяжным бухгалтером.

Клэр была права. Мисс Гиспен была идеальной жертвой. Если дело дойдет до слушаний, то присяжные, скорее всего, будут на ее стороне. Она была образованная, но без снисходительного взгляда, среднего возраста, с хорошей речью, была привлекательной, но не сексуальной, с головы до ног в одежде от St. John. Ее аккуратно высветленные волосы были заколоты назад, а во взгляде карих глаз отражался интеллект, а не злоба.

Когда я зашел в зал заседаний, где Клэр сказала ей подождать меня, она поднялась со своего места так, если бы я был судьей, и почтительно кивнула мне, выказывая уважение.

– Мистер Миллер, спасибо, что нашли для меня время, мне неудобно врываться так неожиданно, – сказала она.

Нет, ей не было неудобно. Она могла записаться на встречу. Тот факт, что она этого не сделала, а наивно верила, что я встречусь с ней, интриговал меня.

Я сидел напротив нее, развалившись на вращающемся кресле Wegner, которое стало моим разорением на прошлое Рождество. Неприличная роскошь постоянно присутствовала в моей жизни. У меня не было семьи, для которой я мог что-то покупать. Вращающееся кресло должно было оставаться в моем офисе. Но Клэр, которой очень нравилось хозяйничать и дергать за красные ниточки моего терпения, иногда укатывала кресло в зал заседаний и использовала его в знак нашей дружбы и близости. Все остальные знали, что им никогда не сошло бы такое с рук.

– Почему я, мисс Гиспен? – напрямую спросил я, сразу переходя к делу.

– Пожалуйста, называйте меня Аманда. Они сказали, что вы лучший.

– Кто такие эти «они»?

– Каждый адвокат по трудовым спорам, которого я навестила за последнюю пару недель.

– Совет на будущее, Аманда, не верьте адвокатам, мне включительно. Кого вы в итоге наняли?

Когда дело касалось иска о сексуальном домогательстве, я всегда первым делом советовал клиентам найти адвоката по трудовым спорам, прежде чем начинать что-то делать. Мне было важно, с кем я буду работать плечом к плечу. Адвокатов в Нью-Йорке было много, как грязи, и многие оказывались не такими надежными, как метро во время снегопада.

– Тиффани д’Оралио. – Она разгладила невидимую складку на платье.

Неплохо. И не дешево. Аманда Гиспен точно была настроена решительно.

– Я знаю, что мужчина, который так поступил со мной, будет окружен армией из лучших адвокатов в городе. А вы известны как самый безжалостный судебный юрист в вашем деле. К вам я пришла в первую очередь, – сказала она.

– Технически я стал вашим первым прибежищем. Теперь, когда мы официально познакомились, я полагаю, вы думаете, что я не смогу представлять вашего бывшего босса, – проговорил я.

– Если вы знали это, почему встретились со мной? – спросила она, неуверенно улыбнувшись.

Потому что я лучше вынесу долгую мучительную смерть, избитый миллионом пластиковых ложек, чем представлять кусок дерьма, против которого ты пошла.

Пробежавшись взглядом по ее лицу, я решил, что уважаю Аманду Гиспен. Нахальность была моим языком любви, напористость — моим любимым словом. К тому же, если мое подозрение было верным, у нас был общий враг, которого мы хотели победить, это автоматически сделало нас союзниками и хорошими друзьями.

– Полагаю, ваш бывший начальник знает, что вы обращаетесь в суд? – Я взял мячик-антистресс, который хранил в конференц-зале, и начал сжимать его в кулаке.

– Верно, – ответила она.

Жаль. Элемент неожиданности был половиной веселья.

– Просветите меня, – попросил я.

– Случай, из-за которого я здесь, произошел две недели назад, но перед этим были явные знаки, к чему все идет.

– Что случилось?

– Я выплеснула свой напиток ему в лицо после того, как он пригласил меня поиграть в покер на раздевание в его частном самолете, когда мы летели обратно со встречи в Фэрбанксе. Он схватил меня за руки и поцеловал против моей воли. Я споткнулась и ударилась спиной. Когда я увидела, что он снова приближается ко мне, то хотела дать ему пощечину, но стюардесса очень вовремя ворвалась с закусками. Она громко спросила, нужно ли нам что-то еще. Думаю, она знала. Как только мы приземлились, он уволил меня. Сказал, что я не командный игрок. Обвинил меня в том, что я подала ему ложные знаки! И это после двадцати пяти лет работы. Я сказала, что засужу его. Боюсь, это неопровержимая улика, – закончила она свой рассказ.

– Мне жаль, что вам пришлось через все это пройти. – Мне правда было жаль, и я продолжил: – Теперь расскажите мне, что за явные знаки, которые были до этого?

– Я слышала от кого-то, что он отправил ей… отправил фотографию своего… своего кое-чего личного, – она судорожно вздохнула, – и мне кажется, она была не единственной. Поймите, в этой компании, где я работала, было так устроено. Мужчинам сходило все с рук, женщины ничего не могли с этим поделать. – Она вздрогнула.