– Да? Ну, с ментом еще куда ни шло, возможно, и сможешь помочь, а вот с заложниками, интересно, чем полезен можешь быть?
– Могу! Поверьте, могу! Не подходите к ямам и не пытайтесь снять клетки. Они заминированы. Под ними мины-ловушки. Только я теперь знаю, как обезвредить их!
Прапорщики переглянулись. Власенко спросил:
– Не брешешь?
– Памятью покойной матери клянусь!
– Ладно! Посмотрим! Пока повременим с твоим захоронением.
Комаров замер, вслушиваясь в, казалось бы, сплошную тишину. Но услышал, указав за спину:
– Влас! Кажется, парни твоей группы по лужайке спешат сюда, как бы они сразу к колодцам не ломанулись!
Власенко бросился на выход.
Группа майора Гончарова уже поровнилась с колодцами. Еще несколько секунд, и бойцы сорвали бы решетки, но их остановил крик прапорщика:
– Гончар! Стой! Мины!
Спецы остановились.
Власенко, протерев вдруг выступивший на лбу пот, подошел к своим, повторив:
– Мины! Казематы заминированы.
Гончаров покачал головой:
– Ну, никак ты, Влас, без сюрпризов обойтись не можешь, так тебя и тянет к ним!
– Я-то здесь при чем? Скажите спасибо, чурбан, взятый в плен, раскололся!
– Взяли Ахмада?
– Взяли! Иначе кого бы я колол?
– Что ж, спасибо, Петя!
– Опять подкалываешь, командир?
– Нет! На этот раз серьезно, спасибо!
– Кушайте на здоровье!
Комаров вывел чеченца.
Власенко указал на бандита, главного смотрителя этого лагеря рабов:
– Вот он обещал разминировать колодцы!
– Припугнул?
– Не без этого!
– Ну, давайте сюда это чучело!
Ахмада подвели к майору.
Гончаров спросил:
– Ты можешь вскрыть ямы и освободить невольников?
– Могу!
– Освобождай!
– Одна просьба, офицер!
– Ну?
– Не допускайте до меня тех, кто сидит в ямах!
– Чего так? Порвут?
Чеченец вполне серьезно ответил:
– Порвут.
– Хорошо! Разминируй крышки, и тебя отведут в сарай!
Он обернулся к Власенко:
– Влас, освободи абреку руки.
На разминирование колодцев ушло чуть более пятнадцати минут. Минные ловушки представляли собой хитросплетение растяжек различного рода. Дождавшись, пока вернувшийся от опушки и доложивший об уничтожении группы боевиков Зайцев отвел Ахмада в сарай, Гончаров приказал вскрыть казематы. Вскоре на поверхность подняли девять человек, шестерых мужчин и трех женщин. Невольники сразу не смогли понять, КТО их окружает. Поняв, бросились к спасителям. Одна блондинка обвила шею Власенко, рыдая и высказывая сквозь слезы обрывистые слова благодарности. Влас, обняв женщину, гладил ее шикарные даже немытые долгое время белокурые волосы:
– Ну что ты, что ты! Все позади! Бандитов больше нет. Вы все свободны и совсем скоро отправитесь домой. Кстати, как тебя зовут?
– Катя!
– И откуда мы родом, Катюша?
– Из Ставрополя!
– Глядишь ты, – солгал прапорщик, – почти земляки, а я с Кубани. Домой вернешься, в гости как-нибудь примешь?
– Ой, конечно, ну о чем вы?
– А муж не заругает?
– Нет! Его убили!
– Извини.
Видя затянувшийся благодарственный ритуал прапорщика с женщиной и то, как рука Власенко гладит уже не волосы женщины и даже не ее спину, а то, что выпирало сквозь рваное платье ниже, Гончаров окликнул подчиненного:
– Влас!
Прапорщик отстранил от себя женщину, ответив четко по-военному:
– Я!
– Нехорошо пользоваться моментом! Тоже нашел время!
– Да я что? Я ничего, это Катя, правда, Катюша?
Женщина, посмотрев на строгого командира, подтвердила:
– Да, это я, вы извините. Мы уж и не чаяли увидеть своих, а о свободе даже не мечтали.
– Я понимаю! Но нам надо еще работать!
Гончаров повернулся к подошедшему Соловьеву:
– Леш, займись невольниками! Успокой, накорми, а я свяжусь с отрядом. Надо еще оборотня-майора отработать!
– Хорошо!
– Но в сарай не заводи. Там Ахмад – главный надзиратель этого лагеря. Невольники его в момент на куски разделают, а у меня насчет этого урода мыслишка одна родилась!
– Добро, я отведу их к дороге.
– Давай.
Командир извлек из чехла рацию:
– Первый! Я Таран! Как слышишь меня?
И тут же в ответ:
– Слышу хорошо! Какие дела, Вадим?
– Все отлично! Змеелова и еще одного урода – надзирателя лагеря содержания рабов взяли живыми. Отряд наемников и силы охранения лагеря уничтожены. Среди бойцов сводной группы потерь нет!
Майор слышал, как с облегчением вздохнул полковник:
– Благодарю всех за службу! Сейчас же высылаю к вам «вертушку»!
– А как насчет мента из Хатани?
– О нем отдельный разговор. Так что отправишь на базу группу Соловьева, невольников и пленных. Сам же со своими бойцами останешься на месте. Решим, что делать по этому мерзавцу-оборотню.
– Готов! Но у меня родился другой план в ходе операции!
– Да? Что ж! Готов выслушать его!
– Он прост, но для его исполнения мне понадобится здесь надсмотрщик, так что я его пока не буду отправлять в отряд!
– Хорошо! Решаем задачу по эвакуации второй группы, заложников и Камалова и тут же отрабатываем твой вариант!
– Принял! А я пока кое-какие подготовительные мероприятия проведу в части, касающейся захвата господина Мовлади.
– Хорошо! До связи!
Глава 4
Через час на опушку леса приземлились два вертолета «Ми-8». На одной из «вертушек» прибыл командир отряда «Набат» полковник Морозов.
К нему сразу же подошли командиры диверсионно-штурмовых групп. Гончаров повторил доклад об успешно проведенной операции. Затем старшие офицеры побеседовали с бывшими невольниками. Морозов обещал в ближайшее время отправить их всех домой. Далее настала очередь плененных, Камалова и Ахмада. Впрочем, второй практически не интересовал командира отряда. Он обратился к Змеелову:
– Как чувствуешь себя, господин Камалов? Мои ребята не сильно обидели тебя?
Змеелов прошипел:
– Чего тебе надо, полковник?
Морозов изобразил удивление:
– Мне? Мне, ничего. Я свое дело сделал, а вот твоему положению не позавидуешь.
– Да пошел ты!
Полковник был спокоен:
– Я-то пойду! Ты же можешь остаться здесь навсегда.
Нечто похожее на страх мелькнуло в глазах главаря банды.
Морозов продолжил:
– Я имел приказ уничтожить банду Змеелова. В приказе ни слова не говорилось о том, чтобы брать каких-либо пленных, включая и тебя, главаря банды.
Полковник говорил неправду, но Змеелов этого не понимал. Поэтому спросил:
– Что вы хотите сказать?
Морозов улыбнулся:
– На «вы» перешел, ублюдок? Это уже лучше! А сказать я хочу то, что твоя жизнь полностью в моей власти, так же как и жизнь твоего подельника Ахмада. И оставлять ее вам я пока не вижу никакого смысла. Хотя... хотя один шанс сохранить жизнь у тебя, Змеелов, все же есть. Но только жизнь со всеми дальнейшими последствиями – следствием, военным трибуналом или судом. Это уж как решат наверху, ну и одиночной, как я думаю, камерой до конца дней твоих! Однако я не уверен, что в данной ситуации ты станешь цепляться за жизнь. Зачем она тебе? Ведь там, – полковник указал на небо, – правоверного Камалова ждет рай! Или ад, что сейчас совершенно не актуально. Ты же настоящий воин, шахид, готовый ради веры, не раздумывая, пожертвовать жизнью. Так же легко, как жертвуешь своими подчиненными. Нет, я не вижу никакого смысла оставлять тебе жизнь. К чему нагружать своих коллег по правоохранительным органам возней с каким-то уродом, тратя на него время и нервы.
Морозов повернулся к Гончарову:
– Майор! Мне кажется, что перед самой погрузкой на борт вертолета наш непримиримый враг, даже будучи тяжело раненным, попытался оказать сопротивление, выхватив откуда-то гранату! И у нас не осталось выхода, как пристрелить его, дабы не допустить неоправданных потерь среди личного состава. Я не прав?
Гончаров, войдя в игру, согласился, добавив:
