– Старлей! Разведчик!

Лобанов оглянулся.

– Смотри, шакал, на смерть свою! Я убью тебя, я убью всех твоих родных, я вырежу твой род, будь он проклят! Клянусь погибшим братом, я отомщу тебе!

– А ну, уберите эту обезьяну, – приказал командир полка. – Внимание личному составу! По машинам! Уходим! Сейчас чехи устроят здесь такое представление, что мало никому не покажется. Всем в полк!

Надпоручик полиции Лада подошел к подполковнику:

– За спасение девочки спасибо, содруг майор! Ваши люди рисковали жизнью. Я сделаю все, чтобы успокоить народ. Но, извините, первое время вашим офицерам и членам семей лучше в Гутвальде не появляться, сами понимаете!

Позднее Лобанов, Кауров и все офицеры полка узнали, что Али Комолова во Львове суд военного трибунала приговорил к смертной казни. Сведения о приговоре довели приказом по частям. Только не знал старший лейтенант Лобанов, приведен ли приговор в исполнение…

Россия, Москва, Казанский вокзал.

Середина августа 2001 года.

Константин Владимирович Лобанов вышел из вагона поезда дальнего следования, доставившего его домой из командировки, куда он ездил по делам своей небольшой коммерческой фирмы. Настроение было волнующе приятным. Переговоры с поставщиками товара закончились успешно, но главное – впереди ждала встреча с женой Галей, дочерью и сыном, которых он очень любил.

Константин специально не сообщал семье даты возвращения, готовил сюрприз. Поэтому и на вокзале его никто не встречал. Лобанов закурил, ожидая, когда с перрона схлынет толпа. В этот миг к нему подошли двое людей в серых костюмах.

– Лобанов Константин Владимирович? Мы из милиции, ваш паспорт, пожалуйста! – сказал один из них.

– С кем конкретно имею честь, если не секрет?

– Пожалуйста, вот мое удостоверение.

Костя внимательно осмотрел документ, протянул в ответ свой паспорт.

Милиционер положил его к себе в карман, предложил:

– Пройдемте с нами, Константин Владимирович.

– Но я не понимаю. В чем дело?

– Извините, нам приказано встретить вас и доставить в Управление. Это все, что я могу сказать. Остальное узнаете на месте. Прошу, машина на вокзальной стоянке.

– Чертовщина какая-то! Позвольте хоть носильщика нанять, вещи тяжелые!

– Ничего, мы с лейтенантом поможем.

Тревога сжала сердце Константина. Предчувствие опасности заполнило его, как когда-то при выполнении сложных боевых задач на перевалах Гиндукуша. Понимая, что эти люди – лишь исполнители чужой воли, вступать с ними в разговор не имело смысла. Что же произошло? Почему он задержан? Дела фирмы? Абсурд. Что-нибудь с семьей?.. Нет! Только не это…

Через полчаса Лобанов вошел в Управление внутренних дел своего округа. Его сразу провели в кабинет заместителя начальника, седого и серьезного полковника, вместе с которым находился еще мужчина в штатском, тоже, вероятнее всего, представитель правоохранительных структур. Полковника звали Александр Петрович, своего коллегу в гражданской одежде он представлять не стал, а сразу перешел к делу:

– Лобанов Константин Владимирович?

– У вас же в руках мой паспорт!

Полковник проигнорировал реплику Лобанова.

– Зарегистрированы по Зеленой, 78—164?

– Да. Но в чем дело?

– У вас есть дача в Ползове?

– Может, в конце концов вы скажете, что произошло?

– Видите ли, Константин Владимирович… Вы ведь бывший военный? Мужайтесь. Произошло страшное. Сегодня, около двух часов ночи, на вашу дачу в Ползове было совершено вооруженное нападение. Ваша жена и дети убиты.

– Что??? Галя, Катя? Данила???

В глазах у Лобанова потемнело. Застучало в висках, сердце, казалось, оборвалось. К нему бросились полковник и штатский. Лобанов словно откуда-то издалека слышал короткие команды:

– Володя, врача и воды, быстро! Константин Владимирович! Константин Владимирович!

Пауза. Белый халат, нашатырь, укол.

– Ну как вы? – спросил, наклонившись, полковник.

– Извините. Сейчас, еще немного, и я приду в себя.

Косте подали стакан воды, и он жадно, в два глотка, выпил жидкость. Через несколько минут Лобанов сумел взять себя в руки, только слабость и неестественное в данный момент спокойствие – результат проведенной инъекции – делали его реакцию немного замедленной.

– Вы можете продолжать, Александр Петрович!

– Уверены, что не нужен перерыв?

– Прошу, продолжайте!

– Хорошо. Вы тут назвали имена детей, но мальчика среди трупов не было!

– Данилы не было? Но вы же сказали, дети… Значит, он жив?

– Это неизвестно. Вполне возможно, жив, но в дачном поселке его никто не видел. На железнодорожной платформе тоже. Да и на квартире мальчик не объявлялся, там сейчас выставлен пост.

– Похищение?

– Не знаю…

– Но это же абсурд какой-то, полковник. Чушь! Целенаправленное заказное убийство семьи? За что? Почему?

– Но вы же директор коммерческой фирмы. Обычное сейчас дело – сводить счеты…

– Да какая у меня фирма? Два магазинчика и офис на трех человек. После увольнения из армии надо же было как-то кормить семью. Да, семью!.. Если вы думаете, что у меня могли быть враги, то ошибаетесь. И конкуренцию я никому по большому счету не составлял. Ни угроз, ни наездов! Ничего не было! Даже «крыши».

– Личная месть? – спросил человек в штатском.

– Да ни с кем я особо и не общался. Конфликтов не было. Денег не задолжал. Дорогу никому не переходил.

– Но за что-то ведь против вашей семьи применили насилие.

– Этого-то я и не могу понять!

– Вы утверждаете, что ни с кем не конфликтовали в последнее время. Но в прошлом… Когда служили в армии?

– А что в армии? Если только «духи» из Афганистана спустя двадцать лет решили отомстить. Тех я со своим разведбатом положил немало!

– Больше ничего вспомнить не можете?

– Не знаю! Даже не представляю, о чем думать!

– Пока достаточно! Но вам необходимо пройти процедуру опознания тел.

– Я понимаю. Надо, так надо!

Полковник немного замялся, и Лобанов это заметил. Он сказал:

– Мне кажется, вы что-то недоговариваете. Так, Александр Петрович?

Полковник встал, обошел стол.

– Вы правы. Понимаете, в своей жизни я видел много трупов. Жертв жестоких, изощренных убийств, но… Простите меня, но то, что сделали с вашей женой и дочерью, даже у меня вызвало шок!

– Что вы хотите этим сказать? – тихо, почти шепотом, спросил Лобанов. Голос его стал хриплым.

– Перед тем как убить, над жертвами издевались. Подвергали нечеловеческим пыткам. Их растерзали. В прямом смысле этого слова.

Внутри Лобанова все дрожало, но он находил силы держать себя в руках, хотя это давалось ему огромным напряжением воли.

– Продолжайте, полковник!

– Когда мы прибыли на место преступления, то увидели тела с многочисленными ранами, отрезанные головы, вспоротые животы… Больше не могу! Перед глазами стоит весь этот кровавый кошмар! Может, и не стоило вам этого говорить, но вы все равно бы узнали. Лучше уж все сразу! Утром убитых обнаружила соседка, которая сразу созвала весь поселок.

– Молочница, – автоматически проговорил Костя.

– Что вы сказали? – переспросил полковник.

– Соседка Настя! Она приносила нам свежее молоко, когда мы отдыхали на даче.

– Это мы выяснили.

Вновь недолгая пауза. Следовало ехать в морг, но Лобанов явно пока не был готов к этому. Он вдруг неожиданно спросил:

– У вас, наверное, есть фотографии с места преступления?

– Безусловно.

– Покажите их мне!

– Константин Владимирович! Давайте лучше не будем. Не советую. В морге…

– Покажите мне фотографии!

– Ну я не знаю! Не хватало еще, чтобы и вы…

– Пожалуйста! Покажите мне фотографии! – продолжал настаивать Лобанов.

– Что ж, смотрите!

Полковник достал пока еще тонкую папку уголовного дела, вынул несколько снимков, положил на стол перед Лобановым.