Где-то неправильно свернул, и вот результат — уже полчаса плутаю по тёмным улицам и переулкам ночного города. И как же это так вышло?

Расскажу обо всём по порядку.

После успешного знакомства с полковником Лисицыным я ещё один раз заезжал к нему, но кинжал так и не увидел. Валерий Петрович не забрал его у вдовы, которая была в каких-то наследственных хлопотах и бегала по адвокатам и государственным организациям, собирая необходимые бумажки.

— Ты, сынок, не переживай, покажу я тебе нож. Пусть Лидия свои дела доделает, и я с нею увижусь. А ты всё равно к месту службы из Москвы полетишь, так что, как только из отпуска вернёшься, жду тебя.

На этом мы с Петровичем расстались. Поехал на поезде домой, разобрался с поездными каталами, порадовал недельку родителей своим присутствием и улетел из Днепропетровска в Адлер.

В Сочи я полетел к моей прекрасной Елене, с которой после нашей встречи на дискотеке мы встретились в Москве всего несколько раз. Как и в прошлой жизни, элементарно не хватало времени.

Для Лены и её отца, с которым она прилетела на отдых к своей тёте, моё появление вызвало изумление. Не думали они, что смогу найти их в немаленьком городе. Но что для меня Сочи! Я в Москве Лисицына через адресно-справочное бюро нашёл, а здесь эти бюро на каждом шагу понаставлены. В аэропорту по прилёту сразу всю информация и получил. Фамилия у тёти Глаши такая же, как и у отца Лены. Да и имя такое редкое и звучное — Глафира!

В гостиницу меня не отпустили, а определили в комнату с будущим тестем. Прилетел я всего на пять дней, поэтому старался больше времени проводить с Леной. Её отец, полковник, выпускник Ярославского высшего военного финансового училища, служил в Москве в финансовом управлении Министерства обороны. Среднего роста, сухощавый, он скорее производил впечатление какого-то учёного или доцента института, чем военного. Да, в общем-то, и воинская специальность у него была не боевая. Однако характер он имел военный. Человек начитанный и грамотный, с ним было интересно вести беседы на самые разные темы. Правда, вместе с нами он не часто выходил, а наоборот, давал возможность побыть вдвоём.

Погода в городе Сочи в конце июля 1987 года стояла замечательная. Цвели магнолии, и их сливочно-медовый запах распространялся по округе. Густая зелень была представлена различными субтропическими растениями, среди которых значительную часть занимали цитрусовые. Особая достопримечательность Сочи, как южного города с влажным климатом, это невысокие банановые пальмы, на которых росли маленькие зелёные бананчики.

А какие здесь растут платаны! Огромные деревья в два-три обхвата с густой широкой кроной и светло-зелёной корой, отслаивающейся от стволов. Листья платана восточного по своей форме неотличимы от кленовых, хотя он не является близким родственником клёна остролистного.

Во дворах у всех посажена виноградная лоза, и она вьётся не только по навесам на входе, но и по близрастущим деревьям. Жаль, что ещё не сезон и виноградные грозди висят зелёные.

Город буквально утопает в зелени и днём приятно прогуляться в тени деревьев, ну а ночь наполнена благоухающими запахами разных оттенков: здесь и роза, и лавр, и гималайский кедр, и можжевельник, уже упомянутая мною магнолия и многие другие.

Именно эти запахи и вынесли мои ноги на вечерний променад перед сном. Лена сегодня немного перегрелась на солнце и даже обгорела. Её намазали сметаной и рекомендовали постельный режим, поэтому она и не смогла составить мне компанию.

Выйдя из дома, я не планировал долгую прогулку, а думал немного пройтись по району и вернуться, но как говорят, человек планирует — дьявол корректирует. Вот и мне удалось на обратной дороге умудриться свернуть не в тот переулок.

Проплутав полчаса, на лавочке возле одного из домов, я увидел целующуюся парочку молодёжи, у которой удалось уточнить, где нахожусь и в каком направлении мне двигаться дальше. Поблагодарил их и уж поворачивался в нужную сторону, когда метрах в тридцати от нас через дорогу раздался душераздирающий крик:

— Помогите! Люди добрые, помогите! Убивают!

Из калитки небольшого частного дворика выскочила женская фигура и рванула вниз по переулку. Вслед за ней с пьяным криком «Убью, сука!», шатающейся походкой вышел некий субъект, нецензурно выражающийся и машущий рукой с каким-то предметом.

Парочка быстро зашла во двор и уже оттуда послышалось:

— Опять Пашка жену гоняет. Ему под горячую руку лучше не попадать!

Пашка, оглядевшись по сторонам, сумел в темноте увидеть мою одиноко стоящую фигуру и направился ко мне.

— Люська, шалава, сюда иди, — с этими словами он приблизился и увидев вместо жены незнакомого парня, громко выдохнул, — Ты!!!

Не знаю, кого увидел, может и сам чёрт ему привиделся, но с криком «ААА!», мужик вскинул предмет, который я идентифицировал как топор хозяйственный железный, он сделал ещё шаг вперёд и попытался им ударить меня.

Изображать из себя застывшую статую в такой ситуации стал бы только полный дурак.

Отскочив назад, я оказался прижат к лавочке. И о чудо! Одна из планок спинки скамейки была уже до меня кем-то сломана. Схватив лежащий на земле обломок, выставил его перед собой, с трудом отбивая второй удар пьяного идиота. Отклонить лезвие топора полностью не успел, и меня вскользь резануло по предплечью. Почувствовал, как потекла кровь, и чуть не выпустил из руки своё слабое оружие. Качнув маятник, пропустил ещё один удар топора мимо себя, а затем, с коротким замахом ударил пьянчугу по голове.

Пашку как будто подрубили, и он завалился на правый бок на землю.

Выдохнув, хотел посмотреть, что у меня с рукой. В этот момент сзади мне нанесли неслабый удар чем-то тяжёлым, но я устоял на ногах и сумел развернуться. Передо мной с камнем в руке стояла дышащая перегаром ещё вполне симпатичная, но уже обрюзгшая женщина, которая, увидев лежащего на дороге мужика, вдруг взвыла:

— Убили!!! Лю-ди! Мужа убили!!!

Да, не зря умные люди говорят, что муж и жена — одна сатана.

В конце переулка замигали проблесковые маячки, и через минуту к нам подъехал милицейский уазик и, осветив фарами лежащее тело и нас, остановился. Из него не торопясь вышли три милиционера и обступили место происшествия. Кто-то из соседей, услышав крики, всё-таки позвонил в местное отделение.

— Старший лейтенант милиции Михайлов, что здесь произошло? — спросил, представившись, старший наряда. От невысокого, крепко сбитого, с грубыми чертами лица и тонкими губами среднего возраста мужчины веяло спокойствием, властью и уверенностью в своём праве задавать вопросы.

— Этот, — взвизгнула, кивая на меня, баба, — мужа моего убил!

Лейтенант наклонился над пьяницей, послушал дыхание и констатировал:

— Спит твой Пичугин. Перегарищем от него несёт за версту. Документы с собой есть? — аккуратно за лезвие подняв топор, он посмотрел на меня.

— Младший лейтенант Соколов, — ответил я, доставая из брюк своё офицерское удостоверение, — в отпуске.

Услышав, как за забором загремело перевёрнутое ведро, лейтенант быстро подошёл к калитке и стукнул по ней кулаком:

— Выходим!

Из двора вышли парень с девушкой.

— Лаврик и Маринка, — с каким-то удовлетворением проговорил милиционер, — всё видели, всё слышали?

— Да, Сергей Борисович! Видели. Пичугины опять напились. Людмила со двора выбежала, а Пашка топор схватил и за ней. Потом нас разглядел и с топором на него, — ухажёр девушки показал рукой в мою сторону, — бросился. Мы с Мариной во двор заскочили, а Пичугин топором начал махать. Вот. Только товарищ лейтенант увернулся и доской от нашей лавочки его по башке приложил.

— Ясно, — Михайлов так глянул на Люську, что она громко щёлкнула зубами, закрывая свой рот, уже открытый для высказывания какой-то своей версии произошедшего.

— Ты, Людмила, лучше помолчи и подумай, пока я с людьми разговариваю. Так что ты сделал, лейтенант, что на задницу этого нехорошего гражданина с топором посадил?