– У меня голова кружится, – сказал Акопян и сел на траву. Чтобы успокоиться, он достал свой спиннер и стал его яростно крутить.
– А я есть хочу, – грустно отметила Роза.
– Ну так ведь у тебя корзинка с пахлавой! – удивился Оганесян, – съешь хоть всё!
– А как же вы, да и старичка Жаманака тоже угостить надо, – растерялась Роза.
– Роза, – серьёзным тоном заявил Оганесян, – мы взрослые дядьки, и грош нам цена, если не можем добыть себе еды… А ты вообще недавно выпендривался, что старше всех нас вместе взятых! – сердито рявкнул он на Ролика, который уже ткнулся носом в корзинку и глядел на Розу честными преданными глазами, истово вертя хвостом. – Это твоя пахлава, и ты совсем не обязана с кем-либо делиться.
– Вы не спорьте, господа, будет счас у нас еда! – вдруг молвил Змеиный царь и стукнул своим посохом оземь. Тут же перед ним возник здоровенный питон, поднял свою голову до подбородка старика и замер, вытянувшись в струнку – ни дать ни взять, бравый солдат перед генералом. Шах-Марар прошептал ему что-то, змей кивнул и стремительно исчез в траве.
Герои продолжили созерцать чудесные летающие глыбы. Солнце выглянуло из-за облачка, и на одной из них, парящей далеко в вышине, засверкало, отсвечивая радужными бликами, какое-то большое стеклянное строение.
– Что это? – спросила восхищённая Роза.
– Хрустальный дворец Жаманака, – ответил аралез, – только давайте, действительно, сперва поедим, старец от нас никуда не убежит!
Вдруг в траве зашуршало, и на полянку выползло с десяток змей во главе с давешним питоном. Каждая змея несла на голове большой поднос с фруктами, овощами, зеленью, бастурмой, сырами и хлебом. Одна несла поднос со столовыми приборами, ещё две змеи – кувшины с молоком и водой.
Змеи выстроились перед Шах-Мараром полукругом и осторожно опустили подносы на землю к ногам своего повелителя.
– Фрукты, сыр, лаваш, вода… Угощайтесь, господа! – молвил старик и снова стукнул посохом оземь. Змеи поклонились и исчезли.
Приглашать дважды никого не пришлось. Все разобрали приборы, устроились прямо на траве и стали с удовольствием уплетать за обе щёки. Ещё бы – с начала их приключений прошло уже больше полдня и неизвестно, когда оно всё закончится! Заодно герои поведали Шах-Марару, каким ветром их занесло в Матемагикум и зачем им понадобился Жаманак. Змеиный царь ещё раз поблагодарил их за освобождение и пообещал дать в помощь самого толкового и расторопного змея из своих слуг.
Роза угостила всех пахлавой и теперь думала, стоит ли таскать с собой пустую корзинку или бросить, но тогда, наверное, мама будет ругаться.
«Ладно, в конце концов мы же пойдём обратно, значит, пройдём этой же дорогой», – рассудила Роза и положила корзинку в траву, но на приметное место, чтобы обязательно заметить её на обратном пути.
Шах-Марар стукнул своим посохом о землю, снова появились змеи, которые убрали грязную посуду и остатки еды и растворились в траве. Только один змей остался стоять перед своим царём, вытянувшись в струнку. Он был небольшим, высотой с Розу, если б встал на самый кончик хвоста, тёмным, пятнистым на спине и с желтоватым брюшком. Ещё Розе показалось, что он улыбается, но это было, видимо, такое строение его змеиной пасти.
– Это бравый змей Жепи́т, – представил «улыбчивого» змея Шах-Марар, – мало ест и мало спит. Может долго ждать приказ, но исполнит в тот же час!
Змей Жепит поклонился героям, а его господин вдруг ткнул его своим посохом в голову. Жепит отчётливо ойкнул, лег на землю и стал массировать себе макушку своим же хвостом.
– За что? – хотел было возмутиться змей, но тут же удивлённо уставился на хозяина, – я теперь разговариваю по-человечьи?
– Да, любезный мой слуга, ты теперь рази врага словом, делом и хвостом… мне доложишь всё потом! А пока служи исправно, от напастей береги Розу – девочку из мира, где машины заменили людям силу и мозги.
Жепит ещё раз поклонился Шах-Марару, потом внимательно посмотрел на Розу, словно оценивая, достойна ли она стать его временной хозяйкой, и поклонился ей тоже (наверняка решил, что достойна).
Шах-Марар откланялся героям, стукнул своим посохом оземь, засветился ярким белым светом, как будто внутри у него зажглась очень яркая лампочка, и исчез. А пополнившаяся необычным змеем компания двинулась к мостикам, ведущим ко дворцу Правителя времени.
Пройдя по висящим над облачной пропастью мостикам пару парящих глыб, герои оказались на том самом здоровенном плато, на котором помещалось целое озеро и деревянные хижины вокруг него.
Роза, буквально кожей чувствующая на себе множество взглядов, внимательно всматривалась в круглые окошки хижинок, пытаясь высмотреть там глаза. Когда подошли ближе к хижинкам, оказалось, что они немногим выше самой Розы – эдакие домики для гномиков. Глаза там действительно были – прятались в полумраке за круглыми окошками, хотя потом оказалось, что это были не окна, а самые что ни на есть двери – в каждой хижине была одна круглая, ничем не закрытая дырка, служившая и входом, и окном. Видимо, обитателям этого мира (а это были бахты – напомнил Ролик), с их большими глазами, было достаточно света, да и климат здесь был явно мягкий и тёплый, так что двери можно было и не делать. Бахты были пушистыми шариками белого и серого цвета размером с настольный школьный глобус и большими голубыми и серыми глазами. Они непонятным образом парили в воздухе и могли довольно резко перемещаться во все стороны или менять высоту, но, как правило, двигались плавно и бесшумно. Никаких ртов, ушей или лап у них не наблюдалось, хотя, может, они просто были скрыты под длинным густым пухом. После того как Роза заглянула в один из домиков через дверь-окно и бахты убедились, что она не опасная, они повылетали из своих хижинок и стали виться вокруг героев, с интересом их разглядывая, иногда подлетая друг к другу и перешёптываясь странными тихими посвистывающими звуками.
Несмотря на всю окружающую идиллию, путь был довольно труден: Хрустальный дворец находился на холме, а дорога к нему вилась безумным серпантином среди кустов, которыми были густо покрыты склоны этого холма. Мало того, тропинка часто утыкалась во всевозможные каменные ступеньки – от гладких, ухоженных, широких и пологих, по которым легко шагать, до узких, стертых, потрескавшихся и настолько крутых, что после каждой ступеньки хотелось перевести дух. Миновать их, однако, было нельзя – кусты были довольно густые и колючие.
Ролик постоянно недовольно скулил, что приходится подниматься по этим лесенкам, полицейские пыхтели, и только Жепиту не составляло труда, извиваясь и перекатываясь, преодолевать разнообразные ступени.
Наконец герои добрались до подножия Хрустального дворца. Пока они шли, Роза всё думала, как же можно жить в хрустальном доме – он же весь прозрачный! То есть, что бы ты ни делал, все вокруг будут видеть тебя, даже когда ты спишь или моешься, или ходишь в туалет. А может, такие божества, как Повелитель времени, не ходят в туалет?
И вот теперь, стоя перед самым дворцом, Роза поняла, как это устроено: хрусталь не был идеально прозрачным и не был идеально гладким, чтоб сквозь него всё просвечивалось без искажений. Сквозь толстенные стены дворца разве что угадывались какие-то бесформенные пятна, причём совершенно невозможно было сказать, что это – предметы быта, люди или какие ещё существа, а стоило только немного повернуть голову, как солнечные блики начинали переливаться всеми цветами радуги, иногда слепя глаза. Да и сами бесформенные пятна где-то в толщине нагромождения прозрачной породы совершенно непредсказуемым и невероятным образом меняли свои очертания и цвет. А уж когда герои подошли к большим стрельчатым дверям и те бесшумно и гостеприимно раскрылись, Роза увидела, что дворец отнюдь не весь состоял из хрусталя – были в нём и каменные, и деревянные, и металлические конструкции, а от дверей на широкую стеклянную лестницу вела красивая ковровая дорожка.
– Опять лестница! – недовольно проворчал Ролик, расправил свои крылья и в два взмаха пролетел её всю, уселся на площадке и стал неторопливо чесать задней лапой за ухом, видимо, там притаилась ещё одна злобная и кусючая сказочная блоха. Пока вся процессия достигла вершины лестницы, на площадке рядом с Роликом появился кучерявый молодой человек. Он явно был чем-то взволнован: руки его непроизвольно дёргались, пытаясь выразить какую-то фигуру или жест, которые он не мог выразить словами, потому что сказать-то он что-то пытался, но ничего не получалось. Напротив лестницы площадку венчали высокие двустворчатые двери с цветными витражами, изображавшими солнце и день на одной двери и луну и ночь на другой. Человек постоянно оборачивался на эти двери и шептал что-то неразборчивое. Наконец, он сумел совладать с руками и голосом и сказал, как будто выдавил слова из тюбика:
