— А я будто знаю, когда ты родился!

— Кар! — непроизвольно выкаркнул ворон, будто не мог быстро переключаться с человеческого языка на птичий. — Тьфу, ну Горбачева застал.

Мирослава снова подскочила с места.

— Тебе что же, лет сорок? Да моему папе… Сколько же ему

там… Обалдеть, в общем!

— Молодняк, — гордо заявил Персей и снова зашелся каркающим смехом.

— А Кузьме сколько все же, как думаешь?

Ворон призадумался.

— Много. Он и сам не помнит.

— С момента постройки дома он с нами живет, это уже лет сто семьдесят как, а до этого его с собой из Петербурга мой дальний прадед привез, Алексей Петрович его звали, — влилась в разговор подошедшая Серафима Николаевна. Ворон присвистнул, а Мирослава хихикнула, глядя на птицу, а потом повернулась к бабушке.

— А тебе сколько, ба?

Старушка вздохнула, качая головой.

— Дожили! Родная внучка не знает, когда у бабки именины!

Мирослава чуть стушевалась.

— Ну почему, я знаю, первого мая. Я год не знаю. Персею вообще больше сорока, а выглядит… А сколько птицы вообще живут?

— Так, милочка, ты еще кукушку позови узнать, сколько мне осталось, а то я, по-твоему, уже перелетал свою норму, — обиделся ворон.

— А кукушки тоже умеют разговаривать? — удивленно спросила Мирослава, глядя то на бабушку, еле сдерживающую смех, то на птицу.

— Тяжко тебе придется с таким крохотным мозгом в таком большом ведьмаговском мире… — вставил колкость Персей, качая головой, за что тут же был скинут со скамейки ловким ударом костыля Серафимы Николаевны.

— Всего семьдесят девять лет мне, — закончила этот нелепый спор женщина и, не замечая шокированного взгляда внучки, бодро встала со скамейки, планируя завершать их плодотворную поездку и возвращаться домой, в любимые Славенки.

====== Рукопись третья ======

Комментарий к Рукопись третья Трек Любэ – Заря https://t.me/griffindor777/1815

Портреты персонажей и форма https://t.me/griffindor777/3033

глава отредактирована под оридж 26.10.23

ᛣᛉ

— Утро добрым не бывает, — раздраженно думала Мирослава, пробираясь сквозь густые заросли и кустарники. Ветки царапали лицо, кроссовки промокли, под ногтями застряла грязь, а штанины спортивного костюма были облеплены колючками.

Несколько часов назад, попрощавшись с бабушкой и Кузьмой, девочка очутилась в лесу с помощью маглокации. Именно так обозвал этот процесс Персей. Он схватил Мирославу за ткань кофты, и буквально спустя пару неприятных мгновений они уже были далеко.

Здесь, где бы она ни была, в отличие от Ярославской области, которую они покинули в три часа утра, уже разыгрался тусклый рассвет.

Мирослава бродила по лесу, окутанному густым и непроглядным туманом, уже пару часов, смутно ощущая странное чувство внутри. Тревога. Вспо-миная свое первое знакомство с нечистой силой в бабушкиной бане, девочка боялась не голодных волков, которые здесь бродят, а чего похуже. Допустим, лешего. Не решаясь упоминать духа леса вслух, она шла туда, куда ей казалось идти правильно. Персея видно не было, он все еще был обижен за упоминание его бальзаков-ского возраста.

— Подумаешь, — бурчала себе под нос Мирослава, — какие мы нежные. Кризис среднего возраста у нас! Ни подкатить, ни подъехать прям! — она подобрала с земли большую шишку и кинула ее куда-то в даль.

Ее поход осложнялся тем, что чемодан приходилось тащить за собой. Колесики уже отломались, поэтому юная ученица Ведограда просто тащила его по земле, собирая им всю грязь, колючки и ветки. Некогда ярко-желтый чемодан, обклеенный отцом наклейками из разных стран, сейчас был чумаз и неузнаваем.

Остановившись, она глубоко вдохнула. Местность отличалась неровным ландшафтом, идти мешали торчащие на земле корни деревьев и растущие близко друг к другу кустарники, которые из-за молочного марева нельзя было заранее разглядеть. А что, если она не успеет найти школу до назначенного времени?

Еще раз судорожно вздохнув, Мирослава все-таки улыбнулась. В ее памяти всплыл текст песни папиной любимой группы. Михаил Морозов все детство дочери слушал их репертуар, а порой и сам поигрывал на гитаре их песни. Сейчас же и Мирославе вспомнилась одна из них, от чего она провела параллель между текстом и самой собой.

— Я иду по стране старорусским маршрутом… безоблачным утром… и что-то там первой зарей… — под нос бубнила себе девочка, не помня наизусть всего текста, сбивая себе дыхание, но уперто пробираясь дальше сквозь густые кустарники, царапая ими себе руки и щеки. — А-а-а заря, заря, заря-я-я-а…

Не успев допеть припев, Мирослава услышала хруст веток где-то сзади и замолкла. Резко обернувшись и всмотревшись в зеленую чащу сквозь туман, попыталась понять, кого это к ней несет, и сделала пару шагов назад. Шевеление становилось все ближе и громче. Подхватив чемодан и решив убираться отсюда подобру-поздорову, девочка уже собиралась повернуться и побежать в намеченном направлении, как на нее, словно из ниоткуда, резко появился человек.

— Бежим! — во все горло закричал какой-то мальчишка. Видимо, как и Мирослава, он искал вход в Ведоград. Иначе что еще делать подростку в глубокой чаще леса на рассвете?

Темноволосый худощавый паренек, одетый в некогда выглаженные белую рубашку и черные брюки, держал в руках свой старомодный коричневый чемодан и, пробегая мимо остолбеневшей Мирославы, сбавил шаг. Мигом схватив ее за руку, потащил девочку за собой.

— Давай же, бежим, он нас догонит!

Мирослава припустила следом, тяжело дыша и периодически оглядываясь назад, безуспешно пытаясь увидеть того, о ком говорит ее спутник. Парень, заметив, что чемодан «напарницы по несчастью» затрудняет их бегство, легко подхватил его одной рукой.

— Эй, подожди… ой… от кого мы бежим? — спотыкаясь и задыхаясь от нехватки воздуха, по слогам кричала Мирослава.

— Да от лешего же! Если попадемся ему, он нас точно дальше от школы уведет, тогда опоздаем и все, кирдык! Останется только к моему батеньке идти на поклон и пятую точку для ремня подставлять!

Но, как бы парнишка не хотел бежать без остановки, спустя некоторое время дыхалка его все же подвела. Он, пытаясь отдышаться, опустил чемоданы на землю и оперся ладонями о колени, выравнивая дыхание.

Сделав тяжелый вздох, паренек выпрямился и протянул руку своей спутнице, остановив взгляд своих черных, как ночь, глаз на ее, как говорила бабушка: па’зорьи глазищи{?}[пазори – северное сияние] . Она уже ожидала какого-то комментария о них от нового знакомого, но тот просто улыбнулся кривоватой улыбкой, будто у него болели зубы.

— Яромир.

— Мирослава, — пожала в ответ руку девочка, изумляясь такому редкому мужскому имени. Глаза парня были такими темными, что в лесном полу-мраке казались черными. Такими же были и его слегка волнистые, отпущенные чуть ниже ушей волосы. Правильные и острые черты лица и проницательные глаза под густыми черными бровями заставили Мирославу смутиться, хотя парень казался настроенным доброжелательно.

— Вот вы где! Еле угнался за вами, ребятки! — из-за ближайшего куста, сливаясь с ним же, вышло нечто, кутаясь в туманной дымке.

Мирослава, завизжав от испуга, тем самым еще больше испугав и Яромира, подскочила на месте. Все еще держа за руку в рукопожатии парня, ринулась ближе к нему, застыв в объятиях, словно они были старыми приятелями.

— Тьфу-ты ну-ты! Что ни день поступления, то обязательно что-нибудь учу-дять! Кто-то крестом крестить вздумаеть, кто святой водой поливаеть, кто в обмороки падаеть. Не леший я, а чащеброд! Да и имя у меня есть, Бором меня величать. А леший — брат мой. В семье не без… Ну вы и сами знаете, — вздохнул лесной житель после долгой речи.

Выйдя из тени деревьев, Бор встал на тропке, освещаемой тусклыми лучами утреннего солнца. В длинной седой бороде и отросших волосах запутались листья, соломенная шляпа съехала на спину, держась за шею на тонкой веревочке. Стоял он в лаптях, длинная рубаха была подвязана сплетенным из трав поясом.