Внешне я была совершенно спокойна, но внутри опьяняющее чувство восторга бурлило в венах. Словно монстр Франкенштейна, которого ударила первая молния, я почувствовала, как мое тело оживает. Ситуация была опасной. Я не должна была наслаждаться происходящим, но какая-то часть меня хотела ухватиться за это чувство обеими руками и никогда не отпускать.

— Не думаю, что что-то может довести тебя до слез, — размышлял Кейр как бы про себя.

Лезвие нежно скользило по моей шее, замедляясь в точке пульса. Мое дыхание становилось все более поверхностным и частым, с каждым разом впуская в себя все больше его пьянящего аромата старой кожи и моторного масла, окутанного следами дорогого одеколона. Это было странное сочетание ароматов, которые каким-то образом прекрасно дополняли друг друга.

— Я уверена, что ты справишься, но я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.

В его груди раздалось восхищенное урчание, затем он медленно переместил руку, отпустив мою и осторожно перехватив нож. Он обезоружил меня таким образом, что скорее требовал моей капитуляции, чем заставлял подчиниться. Я могла бы вырваться и порезать ему пальцы, так как рукоятка ножа все еще была крепко зажата в моей руке. Но его действия говорили о том, что он не хочет причинить мне вреда, поэтому я последовала его примеру и выпустила оружие.

Он бросил нож на прилавок, затем медленно отпустил меня, стараясь встать между мной и ножом. От его прикосновения я ощутила холод.

— Если ты не хотел причинить мне боль, почему ты просто не отошел? Или тебе нравится мучить людей?

Кейр уставился на меня. Я воспользовалась возможностью сделать то же самое, пытаясь понять этого нервирующего человека.

— Я мог бы сделать гораздо хуже, если бы хотел помучить тебя.

— Тогда почему?

Молчание.

— Потому что я мог.

Его запоздалые ответы были стратегической игрой власти. У меня возникло ощущение, что он привык контролировать ситуацию, даже властвовать над темпом разговора.

Я отказалась играть по его правилам.

— Нет.

Я покачала головой.

— Ты сделал это, чтобы показать мне, что ты можешь. В этом есть разница.

Он слегка кивнул.

— Тогда у тебя есть ответ.

Возможно, но это не внесло никакой ясности. Все в этом человеке было окутано тайной. Мне хотелось взять нож и снять с него маску, чтобы открыть то, что скрывалось под ней.

Мое любопытство выводило меня из себя.

Это означало, что я испытываю какой-то интерес к тому, что узнаю, а это было бы бессмысленно. Кейр явно жил во вселенной, выходящей за рамки моей собственной, где-то там, где царит безрассудство и опасность гибели. Я не хотела участвовать в этом, а значит, не должна была хотеть его участия.

— Думаю, будет лучше, если ты подождешь снаружи, — пролепетала я, скрестив руки на груди.

Сузившийся взгляд Кейра, казалось, вертел меня, как кубик Рубика, в поисках решения. Однако его усилия были прерваны звуком открывающейся входной двери. Мы повернулись к входу, но никто не появился. Мне вдруг пришло в голову, что они ожидали, что сигнализация будет снята, и не знали, что я зашла. Скорее всего, его сотрудник службы безопасности приступил к отработанному протоколу действий в чрезвычайной ситуации.

— Папа, это я! Я на кухне.

Приглушенные голоса проникли в дом, прежде чем мой отец появился в поле зрения.

— Привет, Ро! Мы тебя не ждали.

Его движение замедлилось, когда он увидел нашего гостя.

— Да, извини за это. Я забыла написать.

Я посмотрела на Кейра, который теперь стоял рядом со мной.

— Эм, это Кейр. Он пришел к тебе.

У меня не было времени подумать о том, что я скажу папе, когда он вернется домой. Я могла бы побежать к нему и рассказать, как мужчина ждал меня в доме, когда я пришла, но я этого не сделала, и я не была уверена, почему. Чтобы не устраивать сцену? Возможно. Чтобы предотвратить арест Кейра? Эта мысль звучала громче, чем остальные, что только больше раздражало меня.

Отец снял пиджак и повесил его на барный стул на кухне, не сводя глаз с Кейра.

— Почему бы тебе не подняться наверх, милая, пока я поговорю с мистером Байрном.

— У нее нет причин уходить, — неожиданно для меня сказал Кейр. — Я здесь только для дружеской беседы, и после того короткого времени, которое я провел с Роуэн, я бы сказал, что ее женская чувствительность не находится под угрозой.

Его глаза переместились на меня, в них блеснул юмор.

Он… дразнил меня? В какой странный и непонятный мир я попала?

Я понимала, что он высмеивает архаичную мужскую потребность защищать невинных женщин, но это выводило меня из равновесия. Он вел себя так, как будто мы знали друг друга. Как будто у нас было достаточно взаимопонимания, чтобы использовать личную шутку. Конечно, я не сдала его, но это не делало нас друзьями.

Я изо всех сил старалась сдержать свою реакцию, когда поняла, что отец изучает мое лицо в поисках понимания того, что произошло между мной и Кейром.

— Чувствительность моей дочери — не ваше дело. Насколько вы понимаете, их не существует.

Резкий ответ отца удивил меня. Он был защитником, но его статус общественного деятеля означал, что он редко проявлял агрессию.

Надеясь разрядить обстановку, я налила себе стакан молока из пакета, о котором почти забыла, и молилась, чтобы отец не заметил нож, наполовину спрятанный за упаковкой.

— Мама на одном из своих собраний? — Спросила я небрежно.

— Да, но она должна быть дома с минуты на минуту, так что будет лучше, если мы поторопимся. Что привело вас так далеко от Moxy, мистер Байрн?

Moxy? Что это было? Я сделала мысленную заметку посмотреть, что это такое.

Двое мужчин стояли друг напротив друга, между ними была белая мраморная стойка, а я, как рефери, находился в стороне. Конечно, в стороне стоял начальник папиной службы безопасности, но это ничего не меняло. Эти двое были готовы сразиться лицом к лицу.

— Я вижу, ты провел свое расследование, — ровно сказал Кейр.

— Я предчувствовал, что от вас так просто не отделаться, хотя я уже сказал вам, что не заинтересован в ведении дел с вашей… организацией.

— Очень самонадеянно с вашей стороны отказываться от нас, не выслушав меня. Я думал, что вы известны как один из хороших людей, непредвзятых и открытых.

— Говорите то, что хотели.

Приказ отца повис в воздухе.

— Как вы знаете, мэр близок к тому, чтобы объявить о том, что он назначен на место уходящего в отставку комиссара полиции. Человек, которого он планирует поставить у власти, еще более коррумпирован, чем сам мэр, что говорит о многом.

Тень гримасы омрачила лицо моего отца.

— Вы не хуже меня знаете, что как губернатор, я не могу контролировать, кого назначают на эту должность.

— Ну же, Александр.

Кейр наклонил голову.

— Вы были в игре достаточно долго, чтобы знать, как это работает. То, что это не входит в ваши должностные обязанности, не означает, что вы не имеете никакого влияния.

— Я построил свою карьеру на честности.

Отец оскалился.

— Я не собираюсь сейчас это терять.

— Вам не нужно переходить границы, чтобы оказывать влияние. Скажем, у вас есть какая-то очень личная информация о мэре — информация, которую он предпочел бы скрыть от прессы. Это знание может дать ему повод пересмотреть свое решение.

Отец сверкнул глазами.

— Это шантаж.

— Это политика, и Вы это знаете.

Кейр сохранял невозмутимое спокойствие на протяжении всего разговора, как будто его мучила вечная скука. За ним было интересно наблюдать.

— И вы предоставите мне эту информацию, чтобы помочь установить кого? Кого-то столь же коррумпированного, но более соответствующего вашему образу действий?

Кейр наклонил подбородок.

— Таких достойных людей, как вы, трудно найти, но это не значит, что мы не сможем найти кого-то более подходящего для этой работы. Кого-то, с кем мы оба могли бы договориться.

Отец покачал головой, его губы сжались.