– Я знаю, чего вы ждете от меня, – обратился к зрителям Кашпо, – и вы получите даже больше, чем ожидали! Мы с вами сегодня будем беседовать о бренностях жизни, а в это время вода будет заряжаться моей энергией! И я вам обещаю не только зарядить эту воду, но победить всё плохое. Также я вам обещаю воскресить угасающий Союз! – зал встал аплодируя стоя. Он поднял руку и тихим обволакивающим голосом произнёс, – а сейчас даю вам установку – успокоиться сосредоточившись на решении всех ваших проблем и, на несколько минут закрыв глаза, погрузиться внутрь себя… Чувствуете как ваши проблемы рассасываются сами собой…

– Теперь мы можем перейти к обмену мнениями о влияниях моих лечебных сеансов на ваш организм, – продолжил Кашпо. В зале вырос лес рук.

– Прошу вас! Да, да вас…, нет не этого, а вон того, у которого ноги в трусах и сандалиях на босу ногу, – и Кашпо указал рукой на очень худого человека средних лет в шортах.

– Доктор, после первого вашего сеанса по телевизору врачи выявили у меня очень много побочных явлений.

– Ну и что?

– Так вот…, чтобы от них избавиться, я бы хотел прийти к вам в пятницу, чтобы завершить полный курс лечения.

– Нет, к сожалению, не получится – в четверг вы сломаете себе ногу. Так что по четвергам рекомендую вам быть аккуратнее, а ещё лучше лежать.

– Надо же? Спасибо, доктор, я приму это к сведению…

– Замухрышкин, – представился, опередив всех, шустро вскочивший следующий пациент. – Вот вчера, уважаемый доктор, после четвёртой бутылки у меня в глазах появились чертики, а у друга нет! Верните моему другу зрение.

– Рекомендую повторить сеанс, но с пятью бутылками, – удовлетворённый ответом, Замухрышкин сел.

– Ну вот, я же тебе говорил, братан, что дело поправимо, – обратился он к сидящему рядом другу, – сейчас выйдем в фойе и поправимся пятью бутылками, тем более что они уже прилично подзарядились!..

«Лес» рук в зале стал «подпрыгивать» и сквозь шум послышались выкрики: «Вы спасли меня от опухоли возникшей после удара соседской сковородкой!» – но это же время поднялась женщина с копной пшеничных волос, закрывающих уши.

Женщина, без предисловий раздражённо сообщила: «Уважаемый Анатолий Михайлович, я Склифосовская Элина» …

– Рад за вас! И что?..

– Да пока радоваться-то нечему. Понимаете, у меня за ушами были бородавки, которые я пожелала удалить. На время сеанса села поближе к телевизору. Благодаря вашему сеансу уши отпали, а бородавки остались. В чём дело? – Это же элементарно, дорогая, – вы неправильно сели к телеэкрану!

– Ну а…

Реплика из зала: «Женщина не создавайте очередь! Соблюдайте регламент!»

– А у меня, благодаря вам, Анатолий Михайлович, прошла позвоночная грыжа! – вклинился в паузу радостный чей-то женский голос, – вы её превратили в обычный фурункул!..

– А меня прямо сейчас вы спасли от инвалидности, а ещё в 1989 году избавили мою маму от грыжи, – прокричала «исцеленная» и, выйдя на сцену, стала кланяться всесоюзному психотерапевту…

В наступившую паузу, Михайловичу, удалось приподнять немного свою «пятую точку», и он, изобразив поклон головой, произнёс: «Сейчас я вас ознакомлю с некоторыми письмами и телеграммами, полученными мной от благодарных пациентов, а по ходу «пьесы» будим их обсуждать» – произнёс он перекладывая листочки…

– Ага, вот она!.. Вот не ожидал!.. Даже имеется телеграмма от правительства! – удивлённо произнёс Кашпо, (как будто увидел её впервые) продолжая её читать, – вы, чудо-врач, на глазах у всех избавляющий людей от недугов! Вы стали самым популярным человеком в стране. Все советские граждане прилипли к экранам, благодаря вам, и не теряя понапрасну время на больницы, лечат свои болячки, как говорится, «не отходя от кассы»!»

В зале одобрительно загалдели: «Да, Михайлыч знает своё дело!»

– А вот еще одна Правительственная телеграмма, – и, Кашпо, выдержав паузу, стал зачитывать, – у меня от ваших сеансов на голове исчезло врождённое красноватое пятно и выросли волосы. Теперь не пускают в Кремль. Что делать?

Кашпо крутил телеграмму. В зале воцарилась тишина: «Подпись на разборчива, – но я-то чувствую его дух и знаю, что я его знаю, а он не знает, что я его знаю и, что я его всегда узнаю… – это же меченый, наш бывший «презент» до Пьяньциня. Точно он! Но он же подал в отставку и вышел на пенсию! Можно было бы посоветовать сделать новую фотографию на пропуск, но ведь его всё равно не пустят!» -

Кашпо продолжил медленно перебирать на своём столике письма.

«Целая куча Правительственных – надоели. Ну вот наконец то простенькая! – Кашпо высоко поднял телеграмму над головой, – пять лет назад от меня ушла жена. После вашего сеанса она ко мне вернулась. Будьте вы прокляты!..»

– Признаюсь, раз она всё-таки вернулась – это приятный курьёз, – Михалыч, положил телеграмму и, немного помолчав, продолжил. – Правда были у меня курьёзы и похлеще! Вот как-то одной больной девочке сказал: «Брось костыли и иди». И чтоб вы думали, – она бросила и… пошла.

– Вот здорово! – обрадованно воскликнул вихрастый парень из зала.

– А чем она болела, Михалыч? – поинтересовался кто-то из зала у Кашпо.

– Коклюшем.

– А костыли зачем?

– Дедушке несла…

– Да, неприятный моментик для дедушки, – послышалось из зала…

– А давайте-ка я вам лучше зачитаю вот это письмецо из не распечатанного конверта, – Кашпо вскрыл конверт и поднял руку с письмом, затем, положив на стол стал читать: «Дорогой Анатолий Михайлович, после ваших сеансов почувствовали себя хорошо. Теперь по ночам танцуем и поем, правда, люди сначала пугались, но постепенно привыкли. С уважением, жильцы рядом со вторым городским кладбищем».

– Опять что-то не то, прости меня господи, – и Кашпо немного расстроившись на несколько секунд замолк…

– А давайте-ка я вам лучше зачитаю вот это письмецо, – Кашпо порылся на столике, – а вот оно: «Мой муж 10 лет был парализован, но после второго сеанса – вдруг встал с инвалидного кресла, плюнул в телевизор – и ушел на кухню»! – Вот видите, плюнул и попал!..

– Да…, редкий случай…

– Но признаюсь вам, как на духу, случались со мной курьёзы и весьма прибыльные…, – он замолчал, обдумывая стоит ли рассказывать следующую историю… Затем стал медленно поднимать правую руку вверх, а затем решившись, резко опустил её вместе с японским заклинанием «Хусим».

– Однажды ко мне заявились бандиты. Наставили оружие и потребовали: «Давай миллион, а то прикончим!..»

– Как же они посмели так не культурно поступить с вами? – возмутилась какая-то женщина в первом ряду.

– Конечно, не культурно, и я такого отношения к себе не ожидал! – Кашпо немого помолчал. – Нате, говорю я им, усритесь!..

– И что? – заинтересованно спросил кто-то из зала.

– Через три дня приходят снова и просят, чтобы я у них принял три «лимона», со словами: «Дорогой, Христа ради возьми свои бабки назад с процентами, сил больше нет – понос замучил, сплошное недержание».

– Хорошо, – говорю я им, уговорили, – не срите!..

– Значит, всё-таки осознали! – удовлетворённо произнесла женщина с первого ряда…

– На четвертый день смотрю опять заявляются, но уже с пятью миллионами и просят, чтобы я взял их поганые деньги, со словами: «Представляешь, Александр Михайлович, мы уже … день не срём, два не срём, три…»

– Ну что делать, пришлось взять под дулом пистолета, со словами: «Спокойно, мужики! Главное – не ссать!» – аплодисменты в зале…

– Вот такие вот дела случаются, – и, утерев лицо платком, сказал, – теперь можно разное.

Тут же за словами, опередив всех, поднялся молодой парень: «Сыроежкин я, – Александр Михайлович!.. А вот мы, как – бы с женой, выражаем вам благодарность».

– Я слушаю вас очень внимательно, молодой человек.

– Понимаете, вот раньше у нас с женой возникали проблемы и ругань на «почве» секса, но после третьего вашего сеанса семейная жизнь наладилась, – публика в зале восприняла информацию сдержано…

– Не совсем проникся, разъясните, – произнёс Кашпо.