За юртами нежно свистел бич и звонко вопил Чертослепов. Чистые, не отягощенные мыслью звуки.
– И как это его опять угораздило? Вроде умный мужик…
– Это там он был умный… - утешил Шерхебель.
Припорошенный снежком Афанасий сидел неподвижно, как глыба, и в широко раскрытых глазах его стыло недоумение. Временами казалось, что у него просто забыли выдернуть кляп, - молчал вот уже который день.
– Ой! - страдальчески сказал Шерхебель, быстро что-то на себе перепрятывая. - Слушайте, это к нам…
Альбастров поднялся и посмотрел. Со стороны леска, хрустя настом, к узникам направлялся капитан Седьмых. При виде его татарский сторож в вязаной шапочке "Адидас" вдруг застеснялся чего-то и робко отступил за ствол березы.
Электрик осклабился и еще издали предъявил капитану связанные руки. Капитан одобрительно посмотрел на электрика, но подошел не к нему, а к Шерхебелю, давно уже всем своим видом изъявлявшего готовность правдиво и не раздумывая отвечать на вопросы.
– Да, кстати, - как бы невзначай поинтересовался капитан, извлекая из незапятнанного плаща цвета беж уже знакомый читателю блокнот. - Не от Намазова ли, случайно, исходила сама идея мероприятия?
– Слушайте, что решает Намазов? - отвечал Шерхебель, преданно глядя в глаза капитану. - Идея была спущена сверху.
"Сверху? - записал капитан, впервые приподнимая бровь. - Не снизу?"
– Расскажите подробнее, - мягко попросил он.
Шерхебель рассказал. Безукоризненно выбритое лицо капитана становилось все задумчивее.
– А где сейчас находится ваш командор?
– Занят, знаете… - несколько замявшись, сказал Шерхебель.
Капитан Седьмых оглянулся, прислушался.
– Ну что ж… - с пониманием молвил он. - Побеседуем, когда освободится…
Закрыл блокнот и, хрустя настом, пошел в сторону леска.
Из-за ствола березы выглянула вязаная шапочка "Адидас". Шерхебель облегченно вздохнул и снова что-то на себе перепрятал.
– Да что вы там все время рассовываете? - не выдержал электрик.
– А! - Шерхебель пренебрежительно шевельнул пальцами связанных рук. - Так, чепуха, выменял на расческу, теперь жалею…
Припрятанный предмет он, однако, не показал. Что именно Шерхебель выменял на расческу, так и осталось тайной.
Потом принесли стонущего Чертослепова.
– А тут без вас капитан приходил, - сказал Альбастров. - Про вас спрашивал.
Чертослепов немедленно перестал стонать.
– Спрашивал? А что конкретно?
Ему передали весь разговор с капитаном Седьмых.
– А когда вернется, не сказал? - встревожась, спросил Чертослепов.
Электрик хотел ответить, но его перебили.
– Я все понял… - Это впервые за много дней заговорил Афанасий Филимошин. Потрясенные узники повернулись к нему.
– Что ты понял, Афоня?
Большое лицо Афанасия было угрюмо.
– Это не киноартисты, - глухо сообщил он.
3
Замдиректора Чертослепову приснилось, что кто-то развязывает ему руки.
– Нет… - всхлипывая, забормотал он. - Не хотел… Клянусь вам, не хотел… Пропаганда гребного спорта…
– Вставай! - тихо и властно сказали ему.
Чертослепов очнулся. Снежную равнину заливал лунный свет. Рядом, заслоняя звезды, возвышалась массивная грозная тень.
– Афоня? - не веря, спросил Чертослепов. - Ты почему развязался? Ты что затеял? Ты куда?…
– В Рязань, - мрачно произнесла тень. - Наших бьют…
Похолодеть замдиректора не мог при всем желании, поэтому его бросило в жар.
– Афанасий… - оробев, пролепетал он. - Но ведь если мы совершим побег, капитан может подумать, что мы пытаемся скрыться… Я… Я запрещаю!…
– Эх ты!… - низко, с укоризной прозвучало из лунной выси, глыбастая тень повернулась и ушла в Рязань, косолапо проламывая наст.
В панике Чертослепов разбудил остальных. Электрик Альбастров спросонья моргал криво смерзшимися глазенками и ничего не мог понять. Зато Шерхебель отреагировал мгновенно. Сноровисто распустив зубами сыромятные узы, он принялся выхватывать что-то из-под снега и совать за пазуху.
– Товарищ Шерхебель! - видя такую расторопность, шепотом завопил замдиректора. - Я призываю вас к порядку! Без санкции капитана…
– Слушайте, какой капитан? - огрызнулся через плечо Шерхебель. - Тут человек сбежал! Вы понимаете, что они нас всех поубивают с утра к своему шайтану?…
– Матерь Божья Пресвятая Богородица!… - простонал Шерхебель.
Пошатываясь, они встали на ноги и осмотрелись.
Неподалеку лежала колода, к которой татары привязывали серого верблюда с четырьмя корзинами. Тут же выяснилось, что перед тем, как разбудить замдиректора, Афанасий отвязал верблюда и побил колодой весь татарский караул.
Путь из лагеря был свободен.
Босые, они бежали по лунному вскрикивающему насту, и дыхание их взрывалось в морозном воздухе.
– Ну и куда теперь? - с хрустом падая в наст, спросил Альбастров.
– Товарищи! - чуть не плача, проговорил Чертослепов. - Не забывайте, что капитан впоследствии обязательно представит характеристику на каждого из нас. Поэтому в данной ситуации, я считаю, выход у нас один: идти в Рязань и как можно лучше проявить себя там в борьбе с татаро-монгольскими захватчиками.
– Точно! - сказал Альбастров и лизнул снег.
– Вы что, с ума сошли? - с любопытством спросил Шерхебель. - Рязань! Ничего себе шуточки! Вы историю учили вообще?
Альбастров вдруг тяжело задышал и, поднявшись с наста, угрожающе двинулся на Шерхебеля.
– Христа - распял? - прямо спросил он.
– Слушайте, прекратите! - взвизгнул Шерхебель. - Даже если и распял! Вы лучше посмотрите, что делают ваши родственнички по женской линии! Что они творят с нашей матушкой Россией!
Альбастров, ухваченный за локти Чертослеповым, рвался к Шерхебелю и кричал:
– Это еще выяснить надо, как мы сюда попали! Небось в Хазарский каганат метил, да промахнулся малость!…
– Товарищ Альбастров! - умолял замдиректора. - Ну нехристь же, ну что с него взять! Ну не поймет он нас с вами!…
На том и расстались. Чертослепов с Альбастровым пошли в Рязань, а куда пошел Шерхебель - сказать трудно. Налетела метель и скрыла все следы.