– Приближаются критические маневры для космического корабля. В 8:23 по восточному времени астронавты сбросят сервисный модуль, а в 11:53 они отстыкуют лунный отсек, который был их спасательной шлюпкой с тех пор, как отключилась энергия на борту их главного корабля.

– Как прокомментировал один из астронавтов «Аполлона-12», Алан Бин, когда за час до приводнения будет сброшен лунный модуль, с этого момента вход в атмосферу не будет отличаться от других экспедиций, и опасность, по существу, минует.

При словах «спасательная шлюпка» и «опасность» Армстронг и Олдрин немного вздрогнули перед телевизором, обеспокоено посмотрев на сидящую между ними женщину. Но если Бланш Лоувелл и слышала что-то плохое, она не подала вида. Она повернулась к статным молодым людям, сидящим по ее бокам - оба астронавты, как и ее сын, но, без сомнения, всего лишь обыкновенные, а иначе они бы сегодня были в космосе и их бы показывали по телевизору - и она улыбнулась им. Армстронг и Олдрин улыбнулись в ответ.

В гостиной Мэрилин Лоувелл смотрела ту же самую передачу, но реагировала совсем по-другому. Алан Бин, который побывал на Луне в прошлом ноябре, только сказал, что предстоящий вход в атмосферу будет таким же, как и обычно. Но Мэрилин верила, что Бин знает больше. Ни один другой командный модуль прежде не был так поврежден, и ни одному экипажу не приходилось выполнить так много импровизированной работы почти без отдыха.

Вдруг до слуха Мэрилин донеслось какое-то волнение на передней лужайке, что-то, напоминающее аплодисменты. Вовремя поспешив к окну, она увидела, как несколько соседей пробираются сквозь толпу репортеров и пересекают лужайку с ящиками шампанского. Увидев ящики, Мэрилин мысленно представила свой холодильник. Если она уберет несколько кастрюль, которые ранее принесли те же добрые соседи, а ее гости съедят остальное, то освободится место для нескольких бутылок. Она страстно надеялась, что им не придется слишком долго стоять на льду.

Никто особо не волновался в Центре управления, когда Джим Лоувелл, надеясь, что это в последний раз, на короткое время включил реактивные стабилизаторы системы ориентации. Маневр был необходим, чтобы вернуть космический корабль в середину коридора входа в атмосферу. Короткий запуск четырех стабилизаторов, безупречно работавших все пять дней, особо не привлек операторов, хотя он был чрезвычайно необходим, чтобы астронавты пережили вход в атмосферу. На самом деле, все, чем занимались этим утром люди за терминалами, было крайне необходимо для выживания астронавтов. Незадолго до 7 утра по хьюстонскому времени, когда начался второй час передачи «Сегодня» и Лоувелл удачно выполнил свой маневр, Центр управления напоминал муравейник. Тремя часами ранее, в соответствии с составленным еще на неделе планом Джина Кранца, Бордовая команда Милта Уиндлера покинула терминалы, и ее место заняла Белая команда, впервые после ночного запуска «ПК+2» сменившая название «Тигр». По сигналу Бордовая команда сдала свои рабочие места, но ни один член группы Уиндлера не покинул зал, находясь позади терминалов или потягивая кофе, прислонившись к стене. К ним присоединилось большинство членов Золотой и Черной команд. Никто из них не собирался мешать работе воссозданной Белой команды, и никто не хотел быть нигде, кроме этого зала. Операторы Белой команды подключили свои наушники, повернулись к мониторам и начали заниматься своим первый и, возможно, самым сложным маневром за день: сбросом сервисного модуля.

– «Водолей», это Хьюстон, - вызвал Джо Кервин со станции КЭПКОМа.

– Слушаю, Джо, - откликнулся Фред Хэйз.

– Если ты готов записывать, у меня есть углы ориентации для отделения сервисного модуля. Никуда не надо ходить, подойдет любой чистый листок бумаги.

В космическом корабле Лоувелл, Хэйз и Суиджерт были на привычных позициях, начеку и чувствуя вполне понятную тревогу. Лоувелл отказался от таблеток декседрина, которые прошлой ночью прописал его экипажу Слэйтон, понимая, что эффект от стимуляторов держится недолго, а потом наступит еще более сильный упадок сил. Командир решил, что сейчас астронавтам хватит одного адреналина в крови. Хэйз, щеки которого все еще пылали от температуры, больше других членов экипажа нуждался в порции адреналина, и в тот же момент он его получил.

– Слушаю, Хьюстон, - сказал он, вырывая листок из полетного плана и доставая ручку.

– Так, инструкция гласит: первое, маневр ЛЭМа со следующей ориентацией: вращение - 000 градусов, наклон - 91.3 градуса, рысканье - 000 градусов.

Хэйз быстро записывал и ответил не сразу.

– Тебе повторить эти данные, Фред?

– Нет, Джо.

– Следующий шаг. Ты или Джим должен произвести рывок на 15 см в секунду при помощи четырех стабилизаторов ЛЭМа. Джек выполнит отделение, потом рывок на те же 15 см в секунду в обратном направлении. Записал?

– Записал. Когда это надо сделать?

– Примерно через тринадцать минут. Но это не строго.

Лоувелл вклинился в разговор:

– Мы можем сделать это когда захотим?

– Правильно. Вы можете осуществить сброс, когда будете готовы.

Получив разрешение с Земли, Суиджерт захлопнул туннель в «Одиссей» и занял позицию у переключателей сброса на приборной панели. Лоувелл и Хэйз направились к своим иллюминаторам. Все трое заранее оставили возле своих мест камеры, надеясь сфотографировать предположительно разрушенную взрывом оболочку сервисного модуля. Суиджерта уже предупредили, что все пять иллюминаторов «Одиссея» надо протереть от конденсата.

– Хьюстон, это «Водолей», - вызвал Лоувелл, - Джек сейчас в командном модуле.

– Очень хорошо, очень хорошо, - сказал Кервин, - Выполняйте в любой момент.

– Джек! - крикнул командир в туннель, - Ты готов?

– Жду только вас, ребята, - последовал ответ.

– Хорошо. Я буду считать от пяти. На «ноль» я запущу стабилизаторы. Когда почувствуешь движение, начинай.

Суиджерт прокричал «принято», протянул левую руку и взял свой большой «Хасселблад». Затем занес указательный палец над кнопкой «СБРОС СМ». Бумажка с надписью «НЕТ» колыхалась слева. В ЛЭМе Лоувелл взял свою камеру в левую руку, а пульт управления - в правую. Хэйз тоже поднял камеру.