Так что Марта надеялась, что в случае чего успеет выскользнуть из комнаты, мысленно прикидывая расстояние от кровати до двери.

Коул всё так же смотрел на неё с тоской, печалью и даже раскаяньем, но в полном бреду. Марта не знала ни кто такая эта Ада, ни почему он просил у неё прощения, ни были ли Ада и Аделина одним и тем же человеком. Не знала она и причин его болезненной лихорадки. Но попытаться сделать хоть что-то было нужно.

— Если ты хочешь, чтобы я тебя простила, то должен выпить лекарства.

Она понимала всю абсурдность своих слов. Не факт, что Коул сейчас вообще её слышал, погрязнув в собственных иллюзиях. Но чем чёрт не шутит?

К тоске с раскаяньем примешалось непонимание. Брови мужчины взлетели вверх, но взгляд остался таким же затуманенным. Что ж, он хотя бы её слышал. А вот понял ли — это уже вопрос. Взяв миску в руки, Марта приблизилась ещё на пару шагов и постаралась произнести максимально уверенно:

— Ты должен это выпить, — а затем после недолгой паузы добавила: — Если, конечно, хочешь, чтобы я тебя простила.

Коул продолжал смотреть на девушку своим невидящим взглядом, и всё, что оставалось Марте, это силой напоить его и надеяться, что ему в этом сознательно-бессознательном состоянии хватит ума сглотнуть. Не без опасения, девушка забралась с ногами на кровать и подползла к пленнику. Одной рукой удерживая миску, она приподняла его голову и принялась поить. К её немалому удивлению, он послушно пил и даже не пытался ни вырваться, ни сопротивляться.

От доверия, плескавшегося в его глазах, Марту передёрнуло. Кем бы ни была эта Ада, он безоговорочно ей доверял. Марта же, напротив, всегда была приверженцем идеи того, что даже родители не заслуживают такого безоговорочного доверия.

Коул закончил пить. Марта начала слазить с кровати, но он ухватил её за руку, останавливая.

— Не уходи…

— С чего бы? — усмехнулась девушка, с невероятной лёгкостью — настолько он был слаб — выдернув руку из его хватки.

Она спрыгнула с кровати и отошла на пару метров. Коул истошно простонал.

— Не уходи… прошу… Ада… прости…

Его била мелкая дрожь, а голос ломался и хрипел. Марта нахмурила брови. Ей хотелось бросить пленника и уйти. Но что, если ему станет хуже? Она не могла просто оставить его, как бы ей этого ни хотелось.

Марта подтащила к кровати кресло от стены и, плюхнувшись в него, буркнула:

— Ладно. Останусь.

Облегчение, смягчившее черты лица Коула, не просто удивило, а буквально обескуражило Марту. Если бы она уже не сидела, то непременно бы рухнула на пол. Девушка скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла.

— Спи, — приказала она.

Коул смотрел на неё щенячьим доверчивым взглядом и постанывал примерно так же, как больной щенок. Отчего-то эта картина вызывала не только недоверие, но и недовольство. Марта не любила наблюдать за слабостями и страданиями других людей — они загоняли её в тупик. Не сказать, что девушка была чёрствой, но и к переизбытку чувств не тяготела.

Таблетки остались на тумбочке немым укором. Но ещё раз чем-то поить Коула Марта не решилась бы. Таблетками он вполне мог и подавиться.

Чтобы не смотреть на мужчину, она закрыла глаза. Через какое-то время его стоны, невнятные бормотания и поскуливания прекратились. Он заснул. Заснул крепким сном без сновидений. Оказывается, мамино средство, даже халтурно приготовленное, всё-таки сработало.

К своему в дальнейшем немалому удивлению, вскоре Марта тоже заснула в неудобной позе в неудобном кресле.

Проснулась она от негромкого покашливания. Открыла глаза и, часто моргая, принялась изучать комнату, в которой была. Глаза казались сухими, словно в них песка насыпали, а шею свело от долгой ночи со скрещенными руками и запрокинутой головой. Марта утёрла струйку слюны с подбородка и попыталась хоть немного размять шею.

— Никогда не мог представить человека, который будет преспокойно спать и даже похрапывать в одной комнате с тем, кто пытался его убить. А уж то, что этим человеком окажется моя собственная дочь, и подавно. Скажи-ка, милая, у тебя не закрадывалась мысль, что он может удушить тебя простыней во сне? Или у вас состоялся по-настоящему душевный разговор, и вы настолько заболтались, что не заметили, как уснули?

Марта нехотя повернула голову и встретилась взглядом с отцом. Он стоял, прислонившись к дверному косяку за границей тувротов, и его нахмуренные брови и плотно сжатые губы не предвещали ничего хорошего.

— Ни то, ни другое, — буркнула Марта.

— Тогда смею предположить, что ты решила соблазнить его и склонить на свою сторону по доброй воле, так сказать? — отец слегка вздёрнул подбородок, указывая на наряд Марты.

Марта посмотрела на себя. Что ж, вчера внешний вид её не особо интересовал, но вот при свете дня одна из её бесчисленных комбинаций, представляющая из себя смесь тонкого кружева и мягкого розового бархата, выглядела не то что неуместно, а даже вульгарно. Марта запахнула на себе халат и потуже завязала его, мысленно хваля себя за то, что на автомате надела его.

— Милая моя девочка, я, конечно, всё понимаю, но обычно с годами ум прибавляется, а никак не вытекает через уши, — с каким-то нелепым разочарованием пожал плечами отец.

Коул всё ещё спал, его грудь медленно вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. На лице проступали красные и местами бледно-розовые пятна. Отец был прав, оставаться с ним в одной комнате было глупо. Он мог проснуться в любой момент, и то, что этого не произошло, было чистым везением, не иначе.

— У него была лихорадка, — не защищаясь, а скорее просто обосновывая своё присутствие здесь, произнесла девушка.

— Лихорадка? — вскинул брови отец и, уперев свой взгляд в мужчину, принялся изучать его с немалого расстояния.

— Да. Он стонал на весь дом. Удивительно, что вы не проснулись, — слегка приукрасила Марта.

— Хм… Интересно… Ты можешь впустить меня в комнату?

Марта покачала головой.

— У тувротов есть только один ключ.

— Плохо. А изготовить второй нельзя?

— Без понятия, — пожала плечами девушка. — Но, если хочешь войти, я могу их временно убрать. Думаю, пока что он безопасен.

— Нет, не нужно. Он всё равно спит, — ответил отец, равнодушно покачав головой. — Выходи оттуда и пошли позавтракаем. Я приготовлю омлет с тунцом.

Марта окинула Коула ещё одним скептическим взглядом и, убедившись в том, что тот продолжает спать, вышла из комнаты. Идти за отцом в полной тишине ей совсем не хотелось — не хотелось снова чувствовать себя посторонней в своём собственном доме, так что она решила забить пустоту хоть каким-нибудь разговором.

— Давно встал? — спросила она, считая ступени на лестнице.

— Не особо. Звонила какая-то девочка из вашей студии — я всё никак не могу запомнить её имя. Просила передать, что твоя утренняя группа на сегодня отменена, а обеденная — по расписанию.

— Понятно, — хмыкнула Марта, гадая, что ещё можно спросить, но ни одна тема для разговора не лезла в голову. А о Коуле и связанных с ним проблемах говорить совсем не хотелось.

Марта как никогда ощущала желание просто пойти на работу и раствориться в своей нормальной привычной жизни. Хотя был ещё один нерешённый вопрос.

— Что делать с Мегги?

— А что с ней? — спросил отец, остановившись у подножья лестницы и повернув к дочери голову.

— Школа, — уперев в него взгляд, как само собой разумеющееся сказала Марта.

— А, ты об этом… Я уже позвонил туда и сказал, что у неё грипп и что до конца недели она не появится, — и, развернувшись, мужчина пошёл на кухню.

Марта поспешила в спальню, чтобы переодеться и забрать свой телефон, осознав, что за все выходные она даже не взяла его в руки. Если девушка правильно помнила, то телефон должен был быть в сумке, куда она его и бросила в прошлый раз. Откопала Марта свою бесполезную разрядившуюся технику на самом дне рядом со старой почти засохшей тушью и кошельком с брелком лисички, который Мегги сама сшила и подарила ей на день рождения в прошлом году.