***

Каждый день, снова и снова просыпаясь в своей комнате, я бесился, что всё ещё нахожусь в Хогвартсе. На следующий день после этого грёбанного поэтического вечера Матильда распалялась в своём кабинете на тему того, что они не могут допустить моего перевода, потому как после смерти дяди Соломона несут за нас с Анной ответственность. На мои доводы о том, что их «ответственность» никак не мешает мне перевестись в другую школу, профессор лишь качала головой и упрашивала меня «доучиться хотя бы до конца месяца», пока они не примут решение всем педагогическим составом. Она что-то ещё бухтела насчёт Амелии, что-то про проблемы и трудности, но мне не удалось вытянуть из неё хоть слово об этом.

Теперь же каждый следующий день был похож на предыдущий: напрочь лишённый сна, вкусов и запахов. Хотя нет, вру — еле уловимый запах лимонов просачивался сквозь толстые стенки сундука, куда я в гневе закинул мантию Амелии.

Каждый раз, когда она появлялась на горизонте, мне казалось, я брежу — её стеклянные глаза не выражали ни единой эмоции: она разговаривала вяло, еле ворочая языком, но в основном просто безучастно кивала. Можно было превратиться в ледышку рядом с ней — настолько сквозило холодом, безразличием и тленностью.

Я не мог понять, что происходит: она входила в класс, я стоял прямо перед ней, но она меня как будто не видела, проходила мимо, и ни тени какой-либо эмоции на лице. Совсем. Но более странным было то, что Уизли исчез. Точнее, его тупая рыжая башка то и дело мелькала у меня перед носом, и мне хотелось намотать эти патлы на кулак и хорошенько приложить его лицом о стену. Однако он совершенно не отсвечивал — ходил на уроки, отвечал, когда его спросят, тренировался, но совсем не встревал в разговор, как раньше, и никак не реагировал на насмешки одноклассников, припоминающих ему тот самый вечер.

Когда хотя бы отголосок того дня всплывал в памяти, у меня сносило крышу. Я всё вспоминал растерянные глаза Амелии, её горячие слёзы, и мне нестерпимо хотелось надрать Уизли зад. Я держался изо всех сил, зная, что сделаю только хуже, что тем самым докажу самому себе и ей, что я совершенно негоден, совершенно неспособен исправиться. Подходящий момент для «разговора» с этим придурком ещё настанет, и тогда он пожалеет, что полез туда, куда ему не следует.

Неужели подруги Амелии не могут растормошить её? Почему она ходит, как под гипнозом? Я как-то выловил Натсай на перемене, так она пролепетала что-то про то, что её мать, профессор Онай, погадала, чёрт возьми, на кофейной гуще и сказала пока Амелию не трогать, дать ей время оклематься. Какая же чушь!

Сегодня, в долгожданный выходной, я наконец набрался смелости поговорить. Встал пораньше, придумал повод — забрать свой пиджак. Там остался мой блокнот, и я никак не мог допустить, чтобы Амелия нашла его и прочитала. Тогда она поймёт, что…

Дверь её комнаты неумолимо приближалась, а у меня в горле пересохло от волнения: что говорить? А если она так же будет смотреть сквозь меня? А если не захочет видеть? Я в панике кусал губы, пытаясь зацепиться за что-нибудь взглядом и отвлечься. Только хотел постучать, как дверь открылась, и из неё вышла всё та же соседка, которая сообщила мне в прошлый раз, что Амелия в Выручай-комнате с Уизли. Я невольно закатил глаза, вспомнив об этом, но, прокашлявшись, спросил:

— Ты не могла бы позвать Амелию? Мне надо с ней поговорить.

Она смерила меня подозрительным взглядом и, тяжело вздохнув, упёрла руки в бока.

— Так она же уехала, ты опоздал. — Она скривила губы и уже хотела пройти дальше, но я преградил ей путь.

— Как уехала? Куда? Когда? — я думал, она шутит, но по её лицу проскользнула гримаса раздражения.

— В Министерство, на неделю. Ты совсем новостями не интересуешься? — и она, толкнув меня плечом, потопала дальше, пока я ловил ртом воздух, как рыба.

Что за чёрт? Какие ещё новости? Очередные сплетни? Что мне до них, я же не девчонка! Не может быть, чтобы ни Поппи, ни Натсай, ни Анна не знали об её отъезде. Так почему же они мне ничего не сказали? Я снова постучал в надежде, что кто-то ещё остался в их комнате. После долгого томительного ожидания дверь открыла Анна.

— Себастьян! Я вообще-то ещё сплю, — сонно проговорила она, протирая глаза кулаком.

— Посмотри, пожалуйста, нет ли там моего пиджака, — выпалил я, весь разгорячённый от нетерпения и волнения.

Она нахмурила брови, немного постояла, видимо, обдумывая странную просьбу, но юркнула в комнату и через пару минут вернулась с пустыми руками:

— Нет, ничего такого там нет. А что случилось?

— Ничего. — Я клацнул зубами от негодования. Куда он мог подеваться? — Ты давай спи, нам ещё предстоит с тобой о многом поговорить.

Анна скосила глаза на мой указательный палец, уткнувшийся ей в нос. Если она что-то от меня скрыла насчёт Амелии, я очень сильно разозлюсь.

Сестра не стала ничего выяснять, только сладко зевнула и закрыла дверь. Я присел в кресло и крепко задумался. Оминис! Вот, кто мне нужен.

Комментарий к 16. Душа моя

Ваши «жду продолжения», лайки и комментарии невероятно мотивируют, спасибо! 🩵

========== 17. Лондон ==========

Комментарий к 17. Лондон

🎵 Queen Omega & Little Lion Sound — No love

Приятного чтения 🫶🏻

Я заранее знал, что мне скажет Оминис. Сначала он многозначительно и устало выдохнет, затем манерно пригладит волосы на затылке, а потом с невозмутимым видом скажет что-нибудь невероятно умное и правильное, от чего я почувствую себя ещё бóльшим болваном. Несмотря на это, я был уверен, что Оминис — тот, кто мне нужен. Он всегда знает, что делать, потому что держит свои эмоции в узде, не давая им взять над собой верх.

Мне хотелось побежать со всех ног в нашу комнату или в библиотеку, где он обычно сидит, но я сделал над собой усилие залезть в его шкуру и немного остыть, отключить эти яркие вспышки в голове, прикусить язык, который так и рвался наружу, так и норовил ляпнуть что-нибудь, не позволяя мне остаться наедине со своими тревожными мыслями.

Я вальяжно зашагал, пересекая гостиную. Ноги рвались вперёд, но я изо всех сил сдерживал прыть, что есть мочи сжав руки в кулаки. И как только ему удаётся настолько медленно ходить, да ещё и всегда везде успевать при этом? Я решительно не мог понять, потому как мне казалось, я иду против течения, утопая в вязком иле, а мимо меня проносится жизнь. Совсем немного не дойдя до двери, я нервным жестом одёрнул рубашку и в нетерпении залетел в комнату, уже не борясь с лавиной эмоций.

— Долго же ты шёл. — Оминис загадочно улыбнулся, сидя на кровати, и медленно пригладил галстук на груди.

— В каком смысле? — я ошарашенно застыл посреди комнаты, уже готовый запальчиво рассказывать обо всём случившемся другу, но его слова сбили меня с толку.

— Ну, ты же к Амелии ходил, верно? — он так же медленно и нерасторопно встал, откладывая в сторону какую-то книгу.

— Да, но представляешь, она уехала! — я порывисто тряхнул кулаками, отчего несколько кудрей упали на глаза, закрыв собой обзор.

— Угу, я в курсе. — Оминис проплыл мимо и вышел в коридор, оставив меня стоять там же. Придя немного в себя, я рванул следом.

— Стой! Что значит «Я в курсе»? — я подбежал к нему со спины, семеня ногами, и мне хотелось его встряхнуть, крикнуть «Очнись!», чтобы он уже сказал всё, что знает, а не выдавал информацию маленькими порциями.

— То и значит, Себастьян, — он снисходительно наклонил голову, ловко для незрячего лавируя среди студентов, кучкующихся то тут, то там.

— Слушай, — я устало зарылся в волосы, теряя всякое терпение, — у меня сейчас крыша съедет. Ты можешь остановиться и нормально со мной поговорить?