Себастьян молчал. Он уставился на меня непонимающим взглядом, но, похоже, не мог вымолвить ни слова — это меня одновременно смешило и ставило в ещё бо́льшую неловкость.

Я поняла, что начала всё не так, и уже хотела распрощаться с этой затеей, но переступила сомнения, поднялась на ноги и села к Себастьяну на колено.

Обвила его шею руками, уткнулась носом в ухо, поцеловала, двинулась чуть ниже, к ключицам. Почувствовав его быстрый пульс, набралась уверенности — волнуюсь не я одна. Тихо прошептала:

— Не хочешь раздеться?

Себастьян нетвёрдо кивнул и потянул штаны вниз одной рукой, второй удерживая меня на своём колене. Когда расправился с одеждой, привычным движением принялся укладывать меня спиной на постель, но я упёрлась ладонями в его грудь:

— Нет, подожди. Пока ничего не делай.

Встала с него, снова опустилась на пол, мягко раздвинув его ноги в стороны. Эти пару движений длились от силы несколько секунд, но мне показалось, прошла грёбанная вечность, и я вся залилась краской. Мерлин, что, чёрт возьми, теперь делать?!

Обычно начинал Себастьян. Это всегда случалось как-то естественно, само собой, но в какой-то момент я задумалась — почему так? Я что, не могу доставить ему такое же удовольствие, что и он мне? Тем более, что мне самой до одури хотелось попробовать, хоть разочек.

Чтобы вызвать эрекцию у Себастьяна, достаточно просто поцеловать его в шею или ключицу, и всё готово. Меня всегда это поражало: что, если сделать так на публике?

Глупые сумбурные мысли неустанно лезли в голову, пока я безуспешно пыталась заменить их другими, более подходящими обстоятельствам.

Я медленно провела пальцами по внутренней стороне его бедра, двигаясь вверх. Его нога едва заметно дёрнулась и покрылась мурашками. Я довольно улыбнулась и обхватила его член рукой, лукаво закусив губу. Себастьян запрокинул голову и гортанно простонал, упираясь на заведённые за спину руки.

Мои движения вверх-вниз то набирали скорость, то замедлялись. Мне хотелось ощутить сполна каждую секунду, запомнить каждый его вздох и стон. Иногда Себастьян наклонялся и клал свою горячую ладонь мне на макушку, на плечи, нежно проводил пальцами по щеке и губам.

Когда я набралась смелости, а Себастьян, откинув голову, смотрел в потолок, двинулась ближе.

***

Мне словно оторвали голову и пнули её, как мяч, потому что такого я ещё не испытывал — любимые и желанные губы сейчас творили что-то, что никак не укладывалось в моём сознании.

Я вытаращил глаза, но не видел перед собой ничего — всё вокруг размылось и стало мутным, лишь тягучее возбуждение в низу живота давало понять, что я ещё жив.

Невероятно горячо. Мокро. Необычно. Безумно. Сладко.

Я запустил пятерню в волосы Амелии и потянул на себя, совершенно теряясь в ощущениях.

Она остановилась и сделала глубокий вдох, переводя дыхание.

— Лучше так не делай. Я сама, ладно? — она смотрела на меня чуть покрасневшими глазами, а я видел только пунцовые щёки и губы. При одном только взгляде на её рот меня прошибало током. Пусть это не заканчивается никогда.

Я кивнул и виновато приулыбнулся, но руку не убрал, только расслабил. Теперь каждое её движение головой я мог чувствовать не только там, но и ладонью, которая его сопровождала.

Из горла вырвался дикий вопль, когда язык Амелии обвёл головку, а затем горячий рот накрыл её. Я рывком потянул её наверх, не в силах больше сдерживаться. Она облизывала губы, и это заставило мои и без того уже слабые ноги подкоситься.

— Что это было? — прошептал я, заползая рукой под её ночнушку. Оказавшись внутри, чуть не рассыпался в труху: думал, горячо было в её рту, но очень ошибался. Изо всех сил стиснул челюсти и зажмурил глаза. Забыл, как дышать, а в голову стреляло непреодолимое желание, вонзаясь острыми стрелами прямо в мозг.

— Тебе правда понравилось? — Амелия просияла и при моём толчке выгнулась, обняла ногами мой торс, распластала руки на кровати. Я будто всё ещё чувствовал её красные-красные губы, пока смотрел на них, а их поцелуй оказался таким ласковым, что в один миг я испугался — вдруг, это всё мне снится? Вдруг, её нет рядом со мной, вдруг, я снова потерял её, как тогда?

***

Себастьян неожиданно крепко стиснул меня в своих руках, зарываясь носом в шею и волосы. Я беспомощно пискнула и засмеялась, чмокнув его в пылающую щёку. По телу расползалось наслаждение, оно расслабляло мышцы, и хотелось сладко-сладко потянуться, а потом упасть в глубокий сон.

Постель стала мокрая, мир сузился до одних только нас, а мои губы всё ещё пульсировали, пока я прокручивала в уме то, на что решилась. Когда я вспоминала ошеломлённый взгляд Себастьяна, его стоны, его руку на своей макушке, его подрагивающие ноги, живот сводило возбуждением, и я начинала нетерпеливо извиваться под ним, кусать за плечо и толкаться навстречу.

Тугой горячий комок постепенно нарастал в низу живота, чтобы потом лопнуть и разлить наслаждение в каждый уголок тела. Я вскрикнула и расплылась в блаженной улыбке, а через секунду то же самое сделал Себастьян.

Он долго переводил дыхание, уткнувшись лбом в мою грудь. Дышал шумно, сбивчиво, а я любовалась его шоколадными кудрями и красивыми плечами. Жадно вдыхала запах жжёного дерева, который когда-то заставлял меня делать огромный крюк вокруг Хогвартса, лишь бы не встречаться с его обладателем и не терять голову при одном только взгляде на его самодовольную ухмылку.

Мы уснули и проспали до глубокого вечера, когда в приоткрытое окно подул прохладный летний ветер. Я приподнялась на одном локте и ещё долго всматривалась в спокойное, умиротворённое лицо Себастьяна. Грудь щемило одновременно от счастья и страха его потерять. «Я не хочу, нет, не смогу без тебя», — подумала я, и пара слёз скатилась к подбородку.

В этот раз трансгрессия прошла на удивление успешно, и мне даже не пришлось лежать весь день, чтобы прийти в себя.

Оминис и Натти прибыли в Уганду первыми и теперь ждали нас четверых у костра.

Я не видела Оминиса около трёх месяцев — последнее время он часто мотался в командировки, а прежде, если и удавалось встретиться, то на пару минут, переброситься будничными фразами. Поэтому, когда я подошла ближе, от моего внимания не могли скрыться все те внешние изменения, которые с ним успели произойти. Он заметно возмужал, словно расправив плечи, набрался уверенности и невозмутимости.

Натти, прижавшись к его боку, что-то мурлыкала ему на ухо, пока он, не стесняясь, одной рукой сжимал её талию, второй с помощью палки копаясь в золе.

Пока Поппи и Амит обустраивались в бунгало, мы с Себастьяном тоже присели к костру. Ребята обсуждали министерские дела, а мы с Натти болтали об их годовщине и помолвке друзей.

— Кстати, я воспользовалась твоим советом, — хитро улыбнувшись и наверняка покраснев, прошептала я.

— О чём ты? — спросила Натти, складывая оригами из салфетки.

— Ну… помнишь, ты мне в прошлый раз рассказывала. — Мне было неловко, что приходится объяснять, вдруг кто-то услышит? — Когда вы ссоритесь… твой, ну, приёмчик, — сконфуженно вжав голову в плечи, сказала я.

— А! Ты про это, — отмахнулась Натти, не отрываясь от оригами. — И как? Понравилось?

— Кажется, да. — От осознания того, что я смогла доставить такое удовольствие Себастьяну, хотелось петь и кружить по берегу. — Ему очень понравилось.