- Ну, и как? – озвучивает он всеобщее любопытство.
- Коллекция старинных вееров просто потрясающая! – включаю я «дурака»
- А все остальное? – ухмыляется Мамонт
- А больше ничего – невозмутимо пожимаю я плечами - Мы с Мизуки-сан просто любовались японскими гравюрами и веерами. В коллекции этого дома есть, кстати, такие, которым и по сто, и по двести лет. Безумных денег стоят...
Парни недоверчиво щурятся, видимо моя довольная морда все же выдает меня с головой. Но не пойман – не вор. А настоящие мужчины честь дамы не позорят, и своими постельными подвигами не хвастают. Репутация Мизуки должна оставаться безупречной и впредь.
...В отель мы возвращаемся за полночь, счастливые и довольные. Оторвались и расслабились перед концертом на славу. Наши девчонки уже спят, мозг нам выносить некому. Леха смущенно предлагает соврать им, что все гейши и майко в чайном доме были очень страшненькие. Видимо не оставляет Мамонт надежд помириться хотя бы со Светкой. Глядишь она простит его и покажет свою “коллекцию вееров”! - Поздно, мой друг! Завтра на концерте девчонки и сами смогут оценить, какие гейши «страшненькие». Но ты, Лех, не переживай, нашим дамам даже полезно будет поревновать немного, а то они совсем у нас зазвездились.- И то правда… - задумчиво кивает Мамонт. Вслед за ним и вся мужская банда проявляет с нами солидарность.
...А утром, перед самым отъездом на брифинг, организованный для местной прессы, мне доставляют подарок из чайного дома, завернутый в кусок шикарного шелка. Вячеслав осторожно разворачивает сверток – в нем небольшой продолговатый футляр из японского кедра, судя по внешнему, слегка покоцанному виду - старинный. А в нем потрясающей красоты веер, расписанный вручную по шелку - два танцующих журавля. Раскрыв его до конца, замечаю несколько скромных иероглифов в правой нижней части. Спрашиваю у госпожи Накамура, что они обозначают?
Она, увидев веер и иероглифы, распахивает глаза от изумления. А потом тихо объясняет мне, что так гейши благодарят своих особо понравившихся клиентов. И это огромная честь – получить от чайного дома такой дорогой подарок с именем известной киотской гейко, которая там работает. Подобный веер считается вещью статусной, потому что по нему всем понятно, что я – человек состоятельный, имею возможность ходить в такие заведения и тратить деньги на гейш. О как…!
12 июля, четверг, Киото
Стадион Нисикегоку
Весь четверг я летаю словно на крыльях. И брифинг проходит отлично, и первый концерт на Нисикегоку, мы отыгрываем на «ура». Снова в центре внимания «ядерная зима», популярнейшая тема только набирает обороты. Вернувшийся в США Магнус, развил там бурную деятельность, стращая теперь американцев последствиями применения атомного оружия. Герой…! Ловко перехватил инициативу с темой разоружения у Картера и прет, как танк по вспаханному полю. Даже по японским каналам показали сюжет про пламенное выступление конгрессмена на каком-то важном республиканском мероприятии. Ну, …я рад за него, пусть мужик старается. Все лучше, чем пить и семейные деньги в казино просаживать.
Публика в Киото оказалась более живая, чем в Токио, аппаратура работает идеально, да и акустика к моему удивлению на стадионе как бы даже не лучше, чем в Будокане. Возможно, играет роль то, что в большой “чаше” Нисикегоку звук распространяется по кругу и усиливает сам себя.
Приезд гейш на наш концерт, как я и рассчитывал, вызвал в Киото настоящий фурор. Чайный дом «Тихий уголок» прославился на всю древнюю столицу, явившись чуть ли не в полном составе. Прибыли все три гейши, да еще и четыре майко, которые выглядели в своих парадных одеяниях так, что внешне ничем не уступали старшим сестрам. Практически семь гейш в одной ложе, а потом еще и на банкете – это супер круто по японским меркам! Наито-сан был на седьмом небе от счастья. Кажется, мужику светит повышение по службе за блестящую организацию наших гастролей. И да - моя идея с гейшами так понравилась Гору, что он тоже без разговоров выделил под нее бюджет. Наши два оператора снимали все происходящее без остановки – Майкл решил сделать документальный фильм о гастролях «Red Stars» в Японии… Ну, а заканчивается все красочным фейерверком, который Гору разрешили устроить над стадионом.
... Но вот наступает пятница 13-го - будь она неладна! И прямо с утра, несмотря на весь позитив группы и японцев, меня начинает что-то тревожить. Все слишком уж идеально. Начинаю по-глупому пугаться примет. Сплевываю через плечо, стучу по дереву и не смотрюсь в зеркало. Благо для последнего у меня есть Света и Львова, которые проверяют меня перед выходом на сцену.
И жопа все-таки случается. Перед вторым концертом, техники проверяют аппаратуру. Леха, дурачась, схватил центральный микрофон - хотел меня передразнить. Показать, как я хожу по сцене “лунной походкой”. Вдруг раздается треск, валит едкий дым, парня корчит и дергает. Я ударом ноги, по-альдоновски, выбиваю микрофон из руки. Мамонт хватается за грудь и кулем оседает на сцену.
Рядом кричат “звездочки”, суетятся техники. Я давлю ладонями Лехе на грудь, Лада делает ему искусственное дыхание рот в рот. Прибегает местный врач, за ним буквально через пять минут приезжает реанимационная бригада. Живого, но очень бледного Леху упаковывают на носилки и увозят в больницу. С ним едут сразу два наших охранника. Техники бросаются заново проверять всю аппаратуру, кто-то бежит в трейлер за запасным микрофоном. А нам уже через час выходить на сцену!
- Так! Все собрались! Взяли себя в руки - начинаю я накачку звездочек и музыкантов в помещении, куда выходят двери наших гримерок - Вы, мать вашу, профессионалы! Что нюни распустили?!
А самого порядком потряхивает. Суки! Метили ведь по мне, а ударили по Лехе.
- Это же диверсия! - истерично кричит Татьяна Геннадиевна - Я не пущу дочь на сцену, ее там убьют!
Вера в испуге смотрит на мать, я киваю Вячеславу на паникершу:
- Выведи ее отсюда, быстро!
Охранник бесцеремонно берет Верину маму за локоть, тащит прочь. Та что-то еще пытается сказать, а я уже цепко хватаю свою “экс” за подбородок.
- Вера, на меня смотри! - я говорю даже больше не для нее, а для всей группы - Мы отыграем этот концерт! Даже если в нас будут стрелять из толпы из пулемета. Будете прыгать по сцене, уворачиваться от пуль и тянуть во всю глотку долбанную “холеру” из Почтальона.
На лицах звездочек и музыкантов появляются первые слабые улыбки. “Хёр леттер” из этой песни уже стало у нас нарицательным.
Инициативу в “накачке” у меня тут же перехватывает Клаймич. Григорий Давыдович говорит долго, но убедительно. Вспоминает Савой, приключения в Италии.
- Да, мы заговоренные - делает нужный вывод Коля - нас ничего не берет!
- Именно! - соглашается директор - А теперь гримироваться, и на сцену! Весь мир на нас смотрит.
…В результате последний концерт тоже проходит неплохо. Несколько раз бисируем, безо всякой опаски вплотную подходя к публике.
Но сразу после выступления, меня ловит хмурый резидент и везет в недавно открытое здесь консульство.
- Владимир Петрович! - я вытираюсь прихваченным из гримерки полотенцем в консульской машине - Неужели нельзя было дать мне время переодеться?!
- Москва торопит, Витя.
- Как там Коростылев? - интересуюсь я, стаскивая влажный от пота пиджак
- Жив. Уже очнулся - вздыхает резидент - Ну и лось он у тебя. Ударило током, а ему хоть бы хны!
- Ни хрена себе: хоть бы хны! - возмущаюсь я - Да у него сердце остановилось!
- Наши технари осмотрели поврежденный микрофон, и пришли к единому мнению – поврежден он умышленно, это стопроцентная диверсия.
Владимир Петрович расстроенно смотрит в окно машины. За стеклом проплывают тихие улицы ночного Киото.
- Шибануть током, видимо должно было меня - делаю я резонный вывод - А что японцы?
