– А почему мать у тебя в кармане сигареты нашла? – спросил он.

– Я же говорила, это не мои.

– А чьи?

– Машки Булкиной.

– А почему у тебя в кармане лежат сигареты Машки Булкиной?

– Она специально мне отдает, чтобы ее предки не нашли. Потому что ее предки – сильно злые!

– А мы, значит, добрые?

– Вы – добрые! – расплылась в улыбке дочь.

Бурцев обернулся к жене.

– Вот!

– Что?

– Вот оно – твое воспитание!

Жена не ответила.

– А что это за стриженый тип, с которым ты вчера до полночи сидела на лестнице? – Бурцев опять обернулся к дочери.

Дочка насторожилась.

– Так… Один парень… – сквозь зубы процедила она.

– Ну и тип! Зона по нему плачет. Сколько ему лет? Двадцать пять?

Дочка помедлила. И на ее лице начало проступать знакомое выражение материнского упрямства.

– Восемнадцать, – отозвалась она.

– А тебе всего пятнадцать!

Бурцев почувствовал, что задел дочь за живое.

– А зачем же водиться с малолетками… – нахально взглянув ему в глаза, спросила дочь. – Они еще ничего не умеют…

– А что они должны уметь?

– Как – что? То самое… Ты что, Бурцев, маленький? Не знаешь, откуда дети берутся?

Бурцев почувствовал, что начинает задыхаться.

– Бурцев, пойдем! Поможешь мне шторы повесить, – из-за его плеча вступила в разговор жена.

– Какие шторы! Какие там шторы!

Бурцев посмотрел мимо них в сероватое зимнее окно.

– Ну разве так можно жить! – с чувством сказал он. – Как растение, вяло и без смысла! Жизнь дана человеку один раз! Нужно прожить ее ярко, со страстью! А вы!

Бурцев запустил пятерню в волосы.

– Жить нужно с удовольствием! – добавил он. – К чему-то стремиться, чего-то добиваться изо всех сил! Чтобы в каждой минуте – смысл!

Его слова наконец-то задели дочь за живое.

– А ты сам-то, – ядовито заметила она, – со смыслом живешь? Или твой друг Айвазовский – со смыслом? Только и знаете, что баню да бильярд!

– Мы – другое дело! Что ты нас равняешь! Наша жизнь уже позади!

– А у меня что, все впереди?

– Да!

Дочь хмыкнула.

– Бурцев, ты что на нее наезжаешь с утра пораньше? – вмешалась из-за его спины жена. – Выходной же… Пусть делает что хочет…

Бурцев развернулся к жене.

– Вот-вот! Что ты прикопался к человеку… – поддержала дочь. – Делать нечего? Позвони Айвазовскому! Сходите с ним пиво попейте.

Бурцев чуть было не задохнулся от негодования.

Но как раз в это время на столике в прихожей зазвонил забытый Бурцевым мобильный телефон.

Бурцев вышел в коридор и взял телефонную трубку.

– Алло, это штрафбат? – раздался в трубке деревянный голос лучшего друга Айвазовского. – Ефрейтора Бурцева к аппарату.

– А, это ты… – вяло отозвался Бурцев. – Как жизнь?

– Как всегда! – бодро рапортовал Айвазовский. – То мы их, то они нас!

И почему это, интересно, Айвазовский, как Буратино, всегда с самого утра в отличном настроении?

– Слышал анекдот? – не сбавлял оборотов Айвазовский. – «Сидит парень в маршруте, жует жвачку. Напротив – старушка божий одуванчик. Смотрела, смотрела на парня и говорит:»Зря ты, милок, мне все это рассказываешь! Я уже десять лет как ничего не слышу».

Не дожидаясь реакции Бурцева, Айвазовский рассмеялся громким раскатистым смехом.

– Это я уже слышал, – кисло проговорил Бурцев.

– Тогда другой. Очень короткий. «Больно?» – «Да!» – «Вынимать?» – «Нет!!»

– И этот с бородой, – поморщился Бурцев. – А что это ты с утра такой веселый?

– А что грустить? Как сказал поэт: «Жизнь коротка! А так много нужно успеть съесть и выпить!»

Айвазовского Бурцев знал еще с армии. Не один пуд соли сжевали вместе при разных обстоятельствах. И в драках вместе были, и на попойках. Вообще-то на Айвазовского можно положиться. Но то, что он всегда пребывает в отличном настроении, иногда раздражает.

– А ты что такой мрачный? – поинтересовался Айвазовский.

– Да так… – неохотно сказал Бурцев. – Дочку воспитываю.

Айвазовский опять рассмеялся.

– Молодец! – одобрил он. – Так держать! Яйца курицу дисциплинируют!

– Чего-то настроение… хуже некуда, – вдруг пожаловался Бурцев. – Да еще погода… Пойдем, может быть, шары погоняем? Или пивка?

– Не могу, – строго сказал Айвазовский. – Сегодня не до пустяков!

– Почему это? – Бурцев даже немного обиделся.

Айвазовский выдержал паузу опытного конферансье.

– Еду из арбалета стрелять.

– Из чего? – изумился Бурцев.

– Из арбалета.

Бурцев попытался по голосу определить, шутит его друг или не нет. И почему-то понял, что не шутит.

– А где ты арбалет возьмешь? – спросил он.

– А у меня теперь свой есть!

– Как это?

– Купил сегодня утром.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем купил?

– Как зачем? Стрелять!

Бурцев некоторое время переваривал услышанную информацию. Потом торопливо сказал:

– Айвазовский! Стой на месте! Никуда не уходи. Я сейчас буду – одна нога здесь, другая там.

Он накинул куртку и вышел из квартиры.

«Нет, с чего это вдруг этот жулик купил себе арбалет? – думал Бурцев. – Это неспроста. Айвазовский у нас ничего просто так не делает».

Но подумать как следует на эту тему он не успел. Потому что возле лифта стояла соседка Зина.

Бурцев нахмурился. Нельзя сказать, чтобы Бурцев не любил Зину, но он, совершенно точно, ее недолюбливал. Кроме того, он относился к ней с опаской. Потому что женщиной Зина была решительной, языкастой и напористой.

– Ты что – специально? – строго спросил ее Бурцев. – Как ни выйду на лестницу – так ты!

Зина фыркнула – вот еще не хватало! Делать ей больше нечего, как специально поджидать Бурцева на лестнице. Что он – Роман Абрамович, что ли?

Открылись двери лифта, и Зина вошла внутрь, обдав Бурцева крепким ароматом сделанных в Турции французских духов. Бурцев зашел вслед за ней.

Зина нажала на кнопку первого этажа и печально вздохнула.

– А вообще-то, Бурцев, ты прав! Есть такое дело… В собственном доме – жизни нет! Только на улице и отдыхаю!

Бурцев вопросительно посмотрел в ее тщательно накрашенное, расстроенное лицо.

– Алка, из дома напротив, – пожаловалась Зина. – Связалась я с ней, Бурцев, в недобрый час!

– Что такое?

– Уговорила меня, зараза, совместный бизнес вести. «Ты, – говорит, – одна в однокомнатной квартире, и я – в однокомнатной. Давай одну сдадим, а в другой будем вместе жить. Во-первых, денег с тобой заработаем. А во-вторых, вдвоем проще и веселее! Мы ж, – говорит, – обе с тобой товарищи по борьбе. Мы не то, что некоторые, которые раз и навсегда устроены за мужскими спинами. Мы свой кусок хлеба добываем в каждодневной схватке!»

Бурцев нахмурился. Вот за такие взгляды на жизнь Бурцев и относился с опаской к Зине.

– Ну, идея, в общем, правильная, – мрачно сказал он. – А что же тебе теперь дома жизни нет?

– А то! Достала эта Алка, мочи нет! – сердито сказала Зина, и глаза ее потемнели. – Целыми днями, зараза, ничего не делает – только ногти красит и с мужиками по телефону треплется. Посуда вечно не мыта. К пылесосу она не знает даже, с какой стороны подходить. В ванне по три часа в день лежит – мне в сортир надо, а она там плещется. А самое главное – она квартиру за триста баксов сдала, а мне всего сто двадцать платит.

– Это почему же так? – удивился Бурцев.

– Потому что у нее в квартире кухня большая, санузел раздельный, балкон и на полу ламинат новый. Она вроде как дороже в аренде.

Бурцев некоторое время соображал, вникая в женскую логику, а потом удивился – ловко!

Лифт остановился на первом этаже, Бурцев с Зиной вышли на улицу и остановились на крыльце.

– Такая зараза хитрая! – пожаловалась Зина. – Страсть! К тому же раз в неделю она у нас в квартире кавалера принимает. Так я в это время должна болтаться черт знает где, ждать, пока она мне на мобильник условный знак не подаст! Вот я и шатаюсь до полночи по киношкам да по кафе, на одно кофе, посчитай, сколько денег уходит. А этот кавалер, сволочь, торчит у нее до полночи. Наврет дома жене, что у него переговоры, и хоть трава не расти!