– Не могу.

– А владельцу берегини-Люси, – парень хмыкнул, – ты сказал. И ничего не произошло. Мы осмотрели сани, которые ты сделал. Срез минимум на полтора метра. Так что?..

Да что б тебя! Такое чувство, что этот допрос – обыкновенная условность. Они и так почти всё и почти обо всём знают. Помог, называется, семейству, а теперь я лишился основного козыря. Надо скорее приобретать учебник ранга адепта. Ну раз и здесь меня раскрыли, тоже придется ответить:

– Лезвие у меня есть. Разрезает всё. Не встречает никакого сопротивления.

– Какая длина? Как действует на системные предметы?

– Мой уровень, помноженный на десять.

– В метрах? – спросил один из офицеров. Подушечка пальца легла на спусковой крючок.

– В сантиметрах, – поправил я. Да будь у меня двухсотметровый невесомый клинок, то точно смог бы выбраться. Хотя всё равно получил бы пулю в лоб от какого-нибудь снайпера, но после возрождения уничтожил бы стерегущий отряд. – Насчет всех системных предметов не знаю, но доспех уничтожает с одного удара. Оружие тоже.

– Прочность есть? – продолжил допытываться Альтаир.

– Нет…

В течение двадцати минут мне задавали вопросы. Спрашивали, как я получил столько знаков силы и характеристик – рассказал, что откладывал вхождение в данж до последнего. Задавали вопросы про мою школу и особенности заклинаний. Уточняли про характеристики, про количество жизней, про способы борьбы с мобами. Продемонстрировали несколько нитей – я называл описание монстров, их сильные и слабые стороны и прочее.

Я видел, как всё больше и больше падает интерес командования к нашей беседе. Не знаю, чего они ждали от меня. Может быть думали, что я какой-нибудь талантливый целитель вроде Нины или собиратель опыта вроде Матвея? Так нет. По факту, пока что я ничем особым от других людей и не отличаюсь, если не считать наличие скрытого класса, но про него я уж точно ничего рассказывать не буду.

Допрос подходил к концу. Меня в очередной раз попросили продемонстрировать артефакт, работающий рядом с пространственными брешами. Предмет не отняли. Теперь у них под рукой был Михалыч, которого стали прокачивать усиленными темпами. Как оказалось, кузнец – единственный крафтер, способный изготавливать такие наконечники, а при развитии ремесла увеличивается и радиус поиска.

Армейцы потребовали отдать кольцо, но я соврал, что оно теперь часть меня. Говорить про ячейку дополнительного оружия не стал.

Когда разговор почти завершился, Столыпин спросил:

– Когда ты первый раз умер, ты уже успел закрепить артефакт фиксации?

– Нет, – ответил я, вспоминая аварию. При этом сразу же понял, к чему такой вопрос.

– И куда тебя перенесло? Где твой дом?

– В заброшенном поселении. Как раз там, где моя точка возрождения. Дом напротив чердака. Но его разрушил моб. Морозный элементалист. Я про него рассказывал.

– Почему именно этот дом?

– Там была печь, – я кивнул на буржуйку. В очередной раз осмотрел помещение. Ведь у них сейчас даже тепловых пушек нет. Косяк, армейцы… Косяк…

– И где ты окажешься, если открепишь артефакт фиксации и умрешь? В Москве?

– Там у меня нет квартиры. Либо в том же поселении, либо в доме Михалыча. Это там, где Люся, – ответил я. В голове постепенно формировался план. Своим домом я считал землянку, но без нормального транспорта далеко уйти не смогу. Если вдруг попытаюсь сбежать, то за мной вышлют погоню. Улизнуть от бронетехники не получится. Тут снова без шансов. Надо подготовиться.

– Понятно всё с тобой, Андрей Владимирович, – протянул Столыпин. – Свободным охотником пойдешь?

– Э, это кто? – от меня не укрылись нотки разочарования. Похоже генерал понял, что зря потратил на меня так много своего драгоценного времени.

– Группы зачистки на дальних подступах. Семьдесят пять процентов опыта отдаётся лагерю. Двадцать пять – тебе.

– У меня есть выбор? – я постарался не показывать, что слегка охренел от количества налога. Всё-таки надо сваливать. Три четверти честно добытого опыта отдавать другим людям? Увольте. Я, пожалуй, пас.

– Я тебя мог бы и на лесозаготовку отправить. С твоим лезвием ты бы там пригодился. Но у меня сейчас пять тысяч бесхозных долб… людей. А если ты там будешь работать, то начнётся б***ство. Пусть хоть чем-нибудь полезным занимаются. Мог бы тебя к службе поставить, но толку от тебя как от козла молока. Или на лопату. На лопату пойдешь?

– Свободным охотником, – сказал я. Так хоть смогу разведать пути отступления.

– И стоило строить из себя принцессу?

Я промолчал.

– Значит так: сейчас отправляешься к своему артефакту, открепляешь его и везешь сюда. Место хранения тебе покажут. Жить будешь в седьмом секторе. Дальше разберешься. Территорию местную хорошо знаешь?

– Да, – я не стал скрывать очевидное.

– Есть что-нибудь интересное?

– Рыбные озёра, леса с дичью. Хотя животных сейчас почти нет.

– А ещё? По системе есть что-нибудь?

– Тут охотничья вышка неподалеку. Там первый раз убили полковника Стоменова. Она как раз на пути к моему поселению. Около неё каждый день появляется какая-то огненная кошка. Дохнет сразу. С неё выпадает усилитель призыва для планетарных мобов, – отчитался я. Надо всё-таки валить отсюда. Но пока что пойду навстречу высокому начальству.

– Поясни.

– У Михалыча есть колотушка, которая сгоняет к нему всех мобов. Вот этот усилитель увеличивает радиус действия таких предметов, – сказал я. При этом обратил внимание, что их не удивила информация о выпадении трофеев из монстра вне данжа. Похоже, с такими уже сталкивались.

– Понятно. Покажешь тогда это место.

Сбоку раздался знакомый звук печати документа. Через пару минут я получил очередное разрешение. Теперь на нём отображались новые характеристики, но значения были на четыре единицы меньше. Да и в ранге меня понизили до послушника. Это чтобы я – такой красивый – ненужное внимание не привлекал? Вот и отлично.

– Есть что-нибудь? – Столыпин посмотрел на Альтаира.

– Перцепция и утаивание вызывает интерес. Это, видимо, вторая или третья ступень иерархии. Но это выше того, что было у нас. Для ваших разведчиков может быть полезным.

– Разберёмся.

– А это… Можно с Андреем сгонять? Хочу проверить, получится ли что-то ещё достать из кошки. Бьорна можно забрать?

Генерал переглянулся с офицерами. Те едва заметно кивнули.

– Да. Тогда покажи всё этому, – Столыпин указал на меня. – Всё равно без дела сидишь.

– Разрешите идти? – Альтаир поднялся.

– Да.

Синеволосый парень махнул мне рукой. Мы выбрались из палатки и отошли на двадцать метров. Он остановился, указал на свои уши и прокрутился вокруг своей оси, давая осмотреть себя. Прослушки на нём не заметил, о чем сразу же и сообщил.

– Дебилы, мля, – сплюнул Альтаир. – Нихера не понимают, что мир полностью поменялся. Продолжают жить так, будто ничего не произошло. Ещё и тупые как пробки. А ты че тупишь? Мозгов не хватило выстроить нормальную легенду?

Я ничего не ответил. Что это, спрашивается, сейчас было? Пытается втереться в доверие? Ну пусть пытается.

На грани восприятия послышался монотонный звук работающего винта. Я посмотрел наверх и увидел вдалеке приближающуюся черную точку.

– У вас и вертолёты есть? – спросил я. Теперь понятно, как через мою проверку проскочили некоторые люди. Этого синеволосого я бы точно запомнил.

– Не у вас, а у нас. Всё, ты под колпаком. Смирись.

– Ага, – протянул я, продумывая детали побега. Здесь я задерживаться не собирался.

Несколько раз Альтаир нелицеприятно выражался о командовании Авалона. Называл их дегенератами, дебилами и тупыми неучами… Я следовал рядом и никак не реагировал на слова, хотя постоянно улавливал на себе вопросительные взгляды.

Параллельно он устроил мне экскурсию. Дом Михалыча, в котором находилась берегиня-Люся и около которого рыли котлован, стал своего рода детским домом. Другие строения тоже отвели под проживание тех, кто не мог за себя постоять.