Серега лежал рядом с майором Запруженко, разглядывали в бинокль крепость. Валы, старинные бастионы и равелины, невысокие, но серьезные. За ними здания: тюрьма, церковь, казармы…, опять толстостенные, подготовленные к обороне.

…— Близка кучка-вонючка, а не укусишь, – бормотал майор. – Видимо, нужно одновременно атаковать с разных сторон, 357-я стрелковая такой план и предлагает. Что думаешь на это счет?

— Да что я могу думать? Штаб дивизии собственные силы и средства знает, ему виднее.

— Не отбрехивайся. Свой план действий предложи, покумекаем. Для этого здесь и мерзнем.

— Ну, с этой стороны группы атакуют, а с той, получается, что за валом под огонь из зданий сразу попадут. А ведь немцы не только за валом, их же неплотно держат…

Порядком замерзнув, отползли на временный НП. Прикрытие из «штурмовиков» зря времени не теряло: горел крошечный костерок, разогревались консервы и чай.

— Вот с этим у тебя, Сергей, порядок, – майор осторожно прихлебывал кипяток, попахивающий жирной тушеной свининой. – Разворачиваются бойцы мгновенно, наблюдение, и вот это – бытовое – поставлено образцово.

— Кадры потихоньку подбираются, – Серега закурил. – Но ведь не на все должности есть люди. Снайперов так и не нашел. Без спешки бы сформировать.

— Не те обстоятельства – вздохнул Запруженко. – А куришь зря. Я тебе не мамка, но завязывал бы. У нас иные вредности для здоровья имеются.

В молчании прихлебывали чай из черных кружек. Было понятно, что «без спешки» если что и будет, то после войны. А кому после войны нужны постоянные и хорошо подготовленные штурмовые группы? Да и жизнь у таких групп недолгая, войну совсем иные люди будут заканчивать, на последние штурмы ходить.

— Ладно, пишешь, а? – напомнил майор.

Серега расстегнул полевую сумку:

— Сейчас передам. Все равно тетрадка кончилась. Почерк у меня, правда… Разберете ли?

— Я и сам не отличник… — Запруженко глянул тетрадь. – Добро. Про обувь тоже, значит?

— Не последнее дело. Валенки теплые, всё с ними хорошо, но для краткого рывка неудобны…

Заговорили о разном наболевшем, но тут с заснеженной горки кирпичей скатился Кононов:

— Танки, командир!

— Чего «танки»?

— Немецкие! Прямо на нас!

Командиры метнулся на развалины…

Действительно танки, немецкие, грязно-белые, да целой колонной. Но не на отдельно взятый и неочевидный штурмовой НП идут, а к крепости.

— Прорвались! – замычал майор.

С опозданием ударила противотанковая пушка, застрочил пулемет...

Бежали к машине:

— Заводи, Сивцев! Чтоб сразу!

— Так прогрета, товстарлейтант.

Серега вскочил на подножку, бойцы сходу запрыгивали в кузов, опять кого-то там ушибли прикладом. Нужно отрабатывать посадку-высадку. А меченый грузовик уже катил, набирая скорость…

Домчались до КП полка, там уже знали о прорвавшихся в крепость танках, пытались связаться с начальством и артиллерией. Включился в дело майор Запруженко… Связаться по непростой и технически несовершенной телефонной связи-цепочке не так просто, время только так теряем…

Старший лейтенант Васюк поднялся на наблюдательный пункт. С остатков третьего этажа немецкая крепость была видна неплохо – далековато, без деталей, но неплохо. Вполголоса матюгался наблюдающий в стереотрубу капитан. Серега расчехлил свой бинокль. Понятно, сейчас в крепости фрицы ликуют – помощь пришла, коридор пробили[4]. Танков штук десять прокатило, интересно, куда они там втиснулись? Капониры какие-то готовые, что ли?

Поднялся у вала крепости столб земли и снега, донесся звук разрыва…

— Вот это оперативно, – обрадовался капитан, не отрываясь от окуляров стереотрубы. – Может, накроем, не успеют рассредоточиться.

На НП прибавилось народу, наблюдали.

Артиллеристы, видимо, с досады и злости на прорвавшихся немцев, били часто, снарядов не жалели, клали во двор крепости прямо залпами. Там явно что-то горело…

— Хоть тут неплохо, – проворчал майор Запруженко. – Но как они прорвались-то? Видимо, штурм откладывается.

Было понятно, что штурмовать крепость, когда в нее понаехали свежие силы, несколько преждевременно. Танки – дело нехорошее, пусть они и без дополнительной пехоты и особого простора оказались[5].

***

Немецкий «коридор» как-то стух, не успев себя особо проявить. Крепость взяли 16 января, группа гвардии старшего лейтенанта Васюка находилась в резерве. Наблюдал Серега за утренним боем, видел, а больше догадывался, как упирались в плотный огонь атаки групп, но прорвалась внутрь одна геройская команда, зацепилась внутри. И лопнула немецкая оборона, посыпалась на глазах.

Утром ходили с майором по валу, оценивали, как оно все было устроено, как лучше было атаковать. Во дворе было все изрыто, черное, словно и не зима, стояли подбитые танки. Держался вал толстой ледяной коркой – немцы его по ночам заливали, сил не жалели.

— Крепость, конечно, объект специфический, нечастый, – размышлял майор. – Но крепости, Серый, нам наверняка еще будут попадаться. Думай, думай, не отвлекайся…

Записывали, обсуждали… Пошли к машине – грузовик ждал у ворот, вполне приметный – на кабине и кузове белая, не особо изящная, но намекающая буква «Л-3».

— Кстати, – майор остановился – у меня давеча командование дважды спрашивало – кто разрешил размалевывать и чье хозяйство? Я твою логику понимаю. А начальство не очень-то одобряет.

— Тактический знак. Это для дезориентации и запутывания противника и авторитета личного состава.

— Ты кому втираешь, а, Серега?

Васюк вздохнул:

— Удобно же. Если надо, смоем. Известь, минутное дело.

— Пока не надо. Но лучше эти обозначения сразу утверждать «наверху». Ты же опытный, обосновать сможешь.

— Понял. Нам бы вторую машину, сразу и обоснуем-утвердим.

С увеличением количества колес пока не срасталось – заканчивались бои, но не особо трофейные, у немцев всю технику побило, а что не побило, фрицы сами из строя выводили. Оставался последний крепкий очаг сопротивления у вокзала. Говорили, что у немецкого командующего там бункер, тот вообще ничем не берется[6].

Группа участвовала в заключительных боях – не особо штурмовых, просто очень сложных, с возней за каждое строение, за каждый паровоз и вагон. Выбивали, сжигали, продвигались… В этот день потерял старший лейтенант Васюк четверых – двух убитыми, двух раненными. Выбыл неторопливый и надежный, как мореный дуб, Семеныч – но вроде бы ранение средней тяжести, живой будет.

— А вообще вы фартовый, товарищ гвстарлейтен, – многозначительно отметил как-то Кононов, когда вдвоем перекуривали под остатками платформы. – Это нам тоже смачно подфартило, что к вам попали.

— Думаешь? – Серега затянулся короткой немецкой сигареткой.

— Да зуб даю. Потерь-то поменьше, и вообще с умом воюем. Извиняюсь, товарищ гвстарлейтен, может, лишнее спрашиваю, но загрызло любопытство. Щас лишних ушей нет, никто не стуканет. Всё вспоминаю, как вы тогда… с «перышком». Вы ведь из… ну, бывалых, так?

— Не придумывай. Касался иногда краем, но так-то я из комсомольцев. Правда, замоскворецких.

— Во! Я именно так братве и намекал…

Стихло в городе. Группа вернулась в обжитые подвалы, Серега начал приводить бойцов в порядок, но тут срочно подняли:

— Васюк, срочное задание. Бери пяток автоматчиков и двух саперов…

Прокатил грузовик «Л-3» к штабу. Ждал майор Запруженко, рядом замерли капитан и двое бойцов – неподвижных, но явно аж задыхающихся от нетерпения. Кстати, странноватые – обычная армейская форма, ватники, винтовки, но… Сытые, что ли, слишком? Явно штабные.

Капитан с сомнением глянул на ободранную команду «Л-3», покосился на Запруженко.

Майор намекнул, скорее не новенькому капитану, а уведомляя товарища. Васюка: