Юффи досадливо, по-детски надула губы, она всё-таки не понимала, почему Кокон сейчас же не остановит эту какофонию и не вернет Ваниль в родную гильдию. Валентайн прочитал этот вопрос в глазах девчонки и грустно улыбнулся. Он сам не слишком любил изощренные политические игры, оттого-то до сих пор избегал по-настоящему главенствующих постов.

- Для кое-кого из Южного Клыка заложник просто предлог, чтобы прикрыть собственную наготу в глазах борющихся за идеалистические заповеди, - пояснил Винсент. – Сейчас все стремления Южного Клыка направлены в одном направлении, но, если вернуть им заложника, гильдия расколется на три части: тех, кто, получив сестру атамана, вернется домой, тех, кто шёл к столице вовсе не ради сестры атамана, и тех, кто пожелает ввязаться в бой из-за мести за похищение. Вторые и третьи окажутся в большинстве, однако, распри ослабят гильдию, что неминуемо приведет к её гибели.

- То есть мы не пытаемся вернуть заложника сейчас, чтобы не ослабить Южный Клык перед войной? Разве не лучше было бы избежать войны? Не дать гильдии в ней участвовать?

- У нас был шанс, дарованный одной глупой девчонкой, но мы его бездарно упустили.

Валентайн снова растянул грустную улыбку на лице. Его давно преследовало ощущение, что, бездействуя сейчас, «Син» повторяет ошибки. Но, по мнению Центра, их первоочередная задача - привести ситуацию к стабильности и предсказуемости, чтобы перед розыгрышем победной комбинации быть уверенными в правилах шахматной партии. Если они вообще играют в шахматы, а не в другую игру.

- Но ведь в «Ясную ночь» наши агенты попытаются спасти сестру атамана?! – с детской искренностью спросила Юффи.

Валентайн, умиляясь её наивности, не переставал улыбаться, хотя для ответа на этот вопрос он даже не разомкнул губ. Кисараги неудовлетворенно выдохнула.

- Чем закончилась история с побегом принца? – Валентайн напомнил девушке, что они слишком отвлеклись от основной темы.

- Машина принца была найдена на набережной, Каэлум и агент LF 18-21 находились в ней, далее принц отправился назад в собственный дом. Никаких новых происшествий не происходило.

-Тридцать семь минут, - задумчиво проговорил Валентайн. – Кисараги, последний вопрос - как вы думаете, что всё это значит? Что они делали все это время? – неожиданно спросил Винсент.

Юффи залилась краской до самых кончиков ушей. И дело тут было вовсе не в том, что Влентайн впервые спрашивает её мнения по какому-либо вопросу. Воображение Кисараги ярко рисовало картины из девичьего романа под названием «Принц и беглая шпионка».

- Разговаривали, – неискренне предположила девушка и пожала плечами.

Валентайн лишь с усмешкой прочитал её действия. Наверное, ему просто не хватало мнения такого человека - девчонки, верящей в романтические сказки, не до конца ещё окунувшейся в рутину циников их организации, чтобы убедить себя в тайных предположениях.

Центру с таким трудом удалось установить связь с Фэррон, а она своевольно отказалась выполнять их задание. Её дальнейшее появление в роли охранника принца вызвало настоящую травлю, слава богу, её последующее сообщение о местонахождении Ваниль реабилитировало Лайтнинг, как агента. Аналитики разделились на два лагеря. Одни считали, что девчонка оказалась талантливым шпионом и смогла втереться в доверие к принцу - она работает на благо Кокона. Другие боялись, что она - двойной агент, однако, подтверждение её сообщения усмирило их пыл. Валентайн же не был согласен ни с теми, ни с другими, так как лично знал Фэррон. Она никогда не умела скрывать своих намерений и эмоций. Скорее уж её правдивость, не имеющая границ, подкупила принца. Хотя оставалась неразгаданная тайна: праведность дочери народного героя не дала бы Фэррон присоединиться к тёмной стороне в этой ситуации. А Каэлум-младший не походит на положительного героя, цели которого она поддерживала бы.

У Валентайна были разные предположения - Клэр обманули, сломали, шантажировали, но это так не походило на его несгибаемую ученицу. Конечно, Лайтнинг всегда казалось слишком серьезной, жесткой, для того чтобы вляпаться в любовную историю на задании, но разве она не девушка? Да и разве с подобной сложной личностью, как наследный принц, возможна банальная любовная история? Если там что-то и есть, то эта трагичная история, разыгравшаяся посреди грядущей гражданской войны.

***

Они оба молчали. Ноктис украдкой старался посмотреть на Клэр, она всё ещё не поворачивалась к нему. Проходя досмотр перед собственным домом, он с досадой вспомнил эту ночь, как они чуть не сломали друг друга, и понял, что сейчас произошло тоже самое.

Принц устал и чувствовал себя помятым, сродни Клэр. Только внутреннее смятение Ноктиса было связанно не с приступом страсти. Давила запоздалая волна осознания - он высказался ей, раскрыл не менее интимную часть себя, чем Клэр в пылком поцелуе. И после всего случившегося она молчит! Ноктис даже не мог представить, что теперь творится в её голове.

Быть может, Клэр проклинает себя или его, снова ненавидит Каэлума?

Лайтнинг же окончательно и бесповоротно призналась себе, что, черт побери, она его любит! Но какое же это болезненное и ущербное чувство! Как и всё, что связанно с сыном короля.

«Лучше, не думая, идти напролом, чем утопать в собственных неверных мыслях!» - твердо сжимая губы, подумала она.

- Ноктис, - она неожиданно произнесла его имя, когда машина почти подъехала к парадному входу.

Он повыше поднял подбородок. Решительные нотки в её голосе не могли предвещать ничего хорошего. Сын короля неожиданно для самого себя взмолился к Клэр, чтобы она не выкинула в очередной раз коленце, натягивая удавку их странных отношений до предела.

Принц повернул голову, ловя каждый луч, отраженный в её светлых глазах. И Лайтнинг утратила часть своей твердости – Ноктис смотрел так пронзительно, так изнуренно, как будто это Фэррон здесь главный мучитель.

- Я не думаю, что между нами что-то возможно, - безжалостно отрезала она.

«Что-то возможно? Между нами?» - Ноктис внутренне сжался от этого удара, держать себя в руках было сложно. Каэлум чувствовал, как Клэр в очередной раз, подобно воде, стремится выскользнуть из его ладоней.

Сын короля должен был прорычать, что всё уже решил за неё! Если Клэр наконец сама себе не признается, что хочет быть с ним, то он запрет её в регенерационной камере или же прижмет к стенке поцелуем, не оставляя выбора! Он отвел взгляд и сжал зубы, пока глаза его не изменили цвет.

- Знаешь, мне нелегко обманывать окружающих и скрывать свои чувства. Не так легко, как тебе обманывать саму себя, - отстранено проговорил Каэлум.

Лайтнинг досадливо вздернула голову, ощущая, что споткнулась об очередное недопонимание с Ноктисом. Он же, наоборот, увидел свое отражение в девушке - дикое упрямство, заставляющее наперекор всему, даже самому себе, бороться за глупую цель.

- Я не обманываю… Все слишком сложно, - она запнулась, силясь объяснить, что между ними стоит целая пропасть тайн и непримиримых противоречии. И им нет надежды соприкоснуться, подобно Пульсу и Кокону.

Когда девушка в смятении своих мыслей замолчала, Ноктис повернулся: в ответ он лишь сузил глаза, подобно строгому судье, оценивая эти неверные, на его взгляд, слова. Он, как всегда, уверенно потянулся к Фэррон. Клэр напряглась, готовясь дать отпор его притязаниям.

Но Ноктис, зная, как она отреагирует, вовсе не собирался с грубостью вырывать кусочек любви, что по праву считал своей. Принц аккуратно взял её руку в ладони, слишком теплые и мягкие для того подонка, с которым Клэр боролась. Рассматривая её тонкие и аккуратные пальцы, он собрался и тихо произнес:

- Конечно, мы не можем быть вместе. Ты не даешь мне шанса, а я не могу ничего доказать тебе. Я не хочу сейчас об этом говорить,- он звучал так непривычно, до дрожи по всему телу.- Осталось не так много времени… нет смысла ссориться сейчас…- голос его сломался под тяжестью гордости, и принц почти перешел на шепот. - Скоро в этой стране будут слишком большие перемены.