Между тем убежища для евреев-беженцев были уже редки, но им посчастливилось добраться до Шанхая, где они страдали от зноя и какой-то войны, оттуда — в Израиль, где они страдали от нехватки пищи, пока я, наконец, не помог им вернуться в Штаты, где они страдали из-за языковых трудностей.

Он умер несколько лет назад, но Грета приспособилась. Она очень нервная, болтливая и надоедливая. Тем не менее мы любим друг друга, и она очень гордится тем, что ее брат — "паршивая овца" — стал знаменитым. "Если бы только мама могла это видеть". Она всегда присылает мне самые дорогие и изысканные европейские конфеты.

Мама, действительно, была бы очень горда. Она имела на меня виды, но не как все "еврейские мамаши". Но потом отец промотал все ее деньги, и мы радовались, когда нам хватало еды. Она была хорошей поварихой, но никогда не готовила нам еду. Ее отец был портным и полагая, что ее основа, ее интерес — в искусстве, особенно у нас в театре, был крайне поражен. Она сберегла немного денег, так что у нас было постоянное место в Королевском театре и крыло в Императорской Опере и Театре. Еще она хотела, чтобы я обучался игре на скрипке и плаванию. Но он не давал денег, а она не была в состоянии оплатить скрипку. Только уроки плавания. И я стал настоящей водяной крысой.

Мне не нравилась Эльза, моя старшая сестра. Она всегда цеплялась ко мне, и я чувствовал неудобство в ее присутствии. У нее серьезно болели глаза, и мне совершенно не нравилась мысль, что когда-нибудь, возможно, мне придется за ней ухаживать. Время ее присутствия в моем доме — тяжкие оковы для цыгана.

Когда я услышал о ее смерти в концентрационном лагере, то не слишком опечалился.

— И ты не чувствуешь вины?

— Нет, во мне всегда поднималось возмущение по отношению к ней.

— Что может человек сделать для другого?

— За каждым чувством вины скрыто негодование.

— Как негодование превращается в вину?

— Ты должен принять мои слова. Мне нужно было бы углубиться в типологию для этого.

— Иди, делай это.

— Нет, не хочу.

— Вина и негодование — это эмоции. Как ты избавился от них? Ударяя себя в грудь со словами: "…".

— Нет, это не помогает. Но ты должен получить освобождение, чтобы быть здоровым.

— Разве Фрейд не говорил, что тот человек здоров, кто свободен от тревоги и вины? Ты проводишь терапию. Так объясни.

— Придирки, придирки, придирки.

— Ты не можешь так поступать со мной. Ты забыл — мы одно, и мы играем в игру. Ты медлишь, и я негодую.

— И ты не чувствуешь вины?

— Нет, но ты — должен.

Кажется, благороднее чувствовать вину, чем негодовать, и это придает больше смелости выражать негодование, чем вину. Выражая вину, вы ожидаете умиротворения вашего оппонента, выражая негодование, вы можете возбудить в нем враждебность.

Прочтя этот параграф, я ясно ощутил снова игру в профессора. Я не имел в виду разыгрывание ролей, мне не нравится эта сухость, отсутствие вовлеченности. Я люблю себя много больше, когда думаю и пишу со страстью, когда я могу перевоплощаться.

Пусть возбуждение коснется пера,

Прогреми, как гром.

К черту разум, если сейчас и потом

Ты совершаешь грубые ошибки.

Лучше быть живым и не оправдывать

Все твои дорогие амбиции,

Выброси прямо в помойное ведро,

Все, чему не хватает пищи.

Буду танцевать и радоваться

Хорошей и мерзкой погоде,

Не будь тревожным, не будь застенчивым,

Давай танцевать вместе.

Я негодую, если ты скучен.

Меня это не восхищает:

Совокупляясь, как фригидная шлюха,

А не горя как пламень.

Я негодую, если ты.

Не даешь мне все и хорошо.

Я требую, чтобы ты вкладывал

Все, что имеешь полностью.

Я требую, чтобы ты был здесь

Сейчас и сразу!

Страстная и кристальная ясность.

Я хочу, чтобы ты уже стал совершенным…

Ты — сукин сын! Ты здесь только сидишь и предъявляешь невыполнимые требования. Ты хочешь, чтобы я почувствовал вину за то, что не живу, как они. Я более чем негодую на тебя за это, я взбешен и ненавижу тебя. Боже всемогущий! Ты спутал меня с Фрейдом. Супер-Эго и Эго-идеал идентичны! Нет, сэр! Ты — добродетельная совесть. Супер-Эго, и вы хотите, чтобы я стал Эго-идеалом. Во-первых, ты обманываешь меня, говоря: "Только будь собой", а потом добавляя: "Только будь собой, как я себе это представляю". Ты используешь хитрость каждой религии, создавая невозможные требования и потом возводя тюрьму для меня, "как если бы" я был в долгу, "как если бы" я был обязан чем-то.

Я сейчас — гид группы путешественников: "Леди и Джентльмены, вы покидаете страну организма и ее четкое восстановление разрушенного баланса. Мы позволим организму завершить его собственную незавершенную ситуацию".

Сейчас мы входим в страну социального поведения с ее расстроенным балансом, ее неоконченной ситуацией, это страна "должнобытизма", требований. Страна повелений.

— Ты думаешь, ты забавен?

— Нет, не реально. Я пытаюсь быть. Иногда я могу быть очень забавным, действительно, хорошим конферансье. Я не могу это делать преднамеренно. Это должно быть в соответствующем контексте.

Я хочу сделать переход к дискуссии о "межличностных связях", как называет свой подход Салливан, но он превратился в хитроумную уловку.

— Если ты зашел в тупик, я предлагаю тебе вернуться и подсчитать кое-что.

— Ты оставил так много незавершенного.

— Ничего не всплывает. Никакие неоконченные ситуации не проявляются.

— Как насчет Иды Рольф? Мне хотелось бы знать, как она помогла тебе. Или ты будешь говорить о функциях организма — негодования и вины?

— Нет, о вине я не могу. Вина является социальным феноменом, а негодование — организменным. Смешение организменных и социальных функций есть одна из слабостей теории Фрейда.

Оральная и генитальная стадии являются организменными. Анальная — социальной. Это продукт раннего обучения чистоплотности, таким образом, организменная теория Фрейда является некорректной. Либидо, его напыщенный термин для возбуждения, не прыгает изо рта в анус и гениталии. Наблюдение инфантильной сексуальности и анальных трудностей, включая теорию Абрахама об анальном характере, тем не менее, неоценимо.

— Я вижу, ты зеваешь. По-видимому, эта дискуссия тебя не возбуждает. Ты не можешь позволить себе отойти от Фрейда. Он сделал свое дело — а ты делаешь свое.

— Ты не понимаешь? Я занимаюсь этим, чтобы уточнить свой собственный взгляд. Более того, большинство психиатров верят во Фрейда. Когда Дарвин развивал свою эволюционную теорию, он не мог избежать дискуссии с верующими в Библию.

Здесь я прерываюсь и иду к машинистке, чтобы продолжить обучение, которое несколько дней назад я снова начал. Первое время я печатал предложение, относящееся к этой книге.

Я зеваю, зеваю. Я избегаю входить в свои анальные трудности и бороться со своей матерью по поводу моих запоров. Я только знаю, что она ставила мне свечи, сделанные из мыла, и я ненавидел ее за это. Остальное — догадка. Я зеваю, зеваю. Хотя еще рано, нет еще одиннадцати часов. Часто я пишу до двух часов и даже дольше.