"Поэтому ты используешь уловку объяснительности?"

Частично да, но ты увидишь, что это приведет и к некоторому реальному пониманию природы тревоги.

"Ладно, выкладывай".

Если ты говоришь это только из вежливости, то я не уверен, с чего начать. Мне даже немного стыдно.

"Ну, я могу посмеяться над тобой. Итак, выкладывай. В начале было несколько терминов, несколько общих терминов, созданных людьми, которые так же мало, как и я, знали, что есть специфическая энергия организма. Они не хотели связывать себя чем-то, сказав: это электрическая или химическая, или либидонозная энергия, или что это вовсе не энергия. Итак, они дают ей индифферентное имя, нечто похожее на бергсоновское определение или биоэнергия, или "энергия жизни"".

Мне нравится термин возбуждение. Возбуждение может ощущаться, оно похоже на специфическое свойство протоплазмы — возбудимость. Это возбуждение обеспечивается метаболизмом организма. Некий гештальт, который с точки зрения выживания имеет наибольшую значимость, получает небольшое возбуждение для ориентации и овладения.

Во многих случаях это овладение требует экстраординарого количества возбуждения, и это воспринимается как эмоция. Возбуждение в этом случае вызывает гормональную трансформацию, которая превращает генерализированное индифферентное возбуждение в специфическое возбуждение.

Мы уже знаем, что гнев и страх связаны с адреналином, а секс — с половыми железами, о гормональной ситуации при горе, радости, отчаянии и т. д. мы еще не знаем.

Следующий шаг. Эти эмоции не только освобождаются, но и трансформируются, главным образом, в моторную энергию: в гневе — в удары руками и ногами, в горе — в рыдание, в радости — в танец, в сексе — … ну, мне не нужно говорить тебе об этих смехотворных движениях.

После того, как имеющееся возбуждение полностью трансформируется и будет пережито, мы получаем хорошее завершение, удовлетворение, временный мир и нирвану. Только "освобождение" едва ли вызовет ощущение истощения и опустошения.

Итак, возбуждение является и ощущением и основной формой энергии организма.

"Фритц, поздравляю, это хорошо. Твоя теория соответствует фактам. Возможно, даже, что твоя трансформационная теория оригинальна. В ней только один недостаток".

"?"

"Ты упустил тревогу, или возможно, ты смешиваешь страх и тревогу? В таком случае тревогу можно было бы связать с адреналином, а не с тироксином".

Ты — мошенник. Я рад, что ты — часть меня, но иногда ты слишком глуп. Ты мог понять, что не только я, представляю тревогу как состояние болезни, в то время, как эмоции, как я уже писал, являются нормальным эмоциональным метаболизмом.

"Ты хочешь сказать, что активность щитовидной железы является ненормальной и вызывает тревогу?".

Не будь идиотом. Слушай. Прекрати эту клоунаду и слушай. Я пишу серьезную научную книгу.

"Я согласен, что ты пишешь книгу, но будет ли она серьезной — это еще вопрос. Итак, что это за щитовидка?"

Я представляю себе, что щитовидка играет роль общего возбудителя, нечто такое, что приводит определенные химические вещества, такие как карбогидраты в состояние возбуждения.

"Сейчас ты скачешь: от одного аспекта к другому, от биохимического — к психологическому".

Я знаю, я нащупываю, давай сформулируем это так. Щитовидная железа обогащает биохимическое сырье в биоэнергию, как аккумулятор, где химическая энергия трансформируется в электрическую.

"Мне это нравится. Поэтому щитовидка не может вызывать тревогу?".

Она может. Скажем, временами человек, у которого производится слишком много тироксина, — Базедов тип, — сверхвозбужденный человек более предрасположен к тревоге, чем нормальный.

"Так, а что есть норма?".

Нулевая точка оптимальной продукции тироксина. Слишком малое его количество ведет к кретинизму, состоянию низкого возбуждения, тупости, лени. Его противоположностью является больной с Базедовой болезнью, который всегда в движении.

"Откуда поступают химические вещества?".

Из пищи, которую мы ассимилируем, превращая в эти химические вещества.

"Откуда берется пища?".

С рынка.

"Что направляет ее на рынок?".

Мой голод.

"Что вызывает твой голод?".

Отсутствие этих веществ.

"Откуда химические вещества поступают?".

Из пищи, которую мы ассимилируем.

"Откуда берется пища?".

С рынка. Эй, прекрати. Ты разыгрываешь дурака.

"Нет, я разыгрываю твою теорию курицы и яйца. Ну, кончай разбазаривать время и дай нам что-нибудь конкретнее.".

Хорошо, ты можешь представить, что тревога всегда связана с будущим?

"Ты имеешь в виду определение Гольдштейна, что тревога — есть результат катастрофических ожиданий?".

"Мне тревожно увидеть своего друга", — это звучит позитивно и совсем не катастрофически.

"Да, я вижу, что тебе тревожно закончить свою книгу".

Итак, что мы знаем о будущем?

"Ничего. Очень мало".

Что мы знаем о настоящем?

"Достаточно, если нас оставят в покое".

Да, я сделаю шаг дальше и вернусь к философии ничто. Будущее содержит множество возможностей, но об их осуществлении мы не знаем ничего. Скажем без преувеличения, мы не знаем ничего, кроме как через магический кристалл, если ты веришь в это. И даже с магическим кристаллом мы не осознаем будущее, но видим его так же, как мы не можем осознать прошлое, но вспоминаем о нем.

Итак, это моя первая теория. Тревожность есть напряжение между "сейчас" и "потом". Эта брешь является пустой, так что обычно она заполняется планами, предсказаниями, разумными ожиданиями, гарантийным полисом. Она заполняется с привычным повторением. Эта инерция предотвращает нас от обладания будущим и подвешивает к ничто. Для большинства людей будущее является стерильной пустотой.

Сейчас давай рассмотрим наиболее частую форму тревоги — боязнь перед публикой. Я склонен считать, что всякая тревога есть боязнь перед публикой. Если это не боязнь перед публикой (т. е. связанная с исполнением), тогда рассматриваемое явление есть страх. Или тревога является попыткой побороть страх ничто, часто представляемое в форме "ничто = смерть".

Когда солдата Шнайдера-Гебба и Гольдштейна, раненного в голову, просили выполнить абстрактную задачу, он испытывал глубокую тревогу.

"Почему он не может сразу сказать, что он не может или не желает это выполнить? Причем, без наличия тревоги, вызванной необходимостью выполнения, дающей возможность создать тревогу в целом?".

Мы переходим сейчас ко второму уровню моей теории неврозов — уровень проигрывания роли. Если в какой-то момент мы не уверены в каких-то своих ролях, у нас развивается тревога. Мы переходим к воображению и высказыванию Фрейда, что размышление есть репетиция. Мы репетируем наши роли, если не уверены в них. И мы приходим к факту, что вся реальность есть сейчас, и как только мы покидаем безопасную позицию соприкосновения с настоящим и прыгаем в будущее в своем воображении, мы теряем поддержку нашей ориентации. И мы приходим к противопоставлению самоактуализации и актуализации концепции "я", как постоянному источнику тревоги. И тогда мы приходим к динамике возбуждения, когда трансформация возбуждения в эмоцию и в обладание блокируется, застаивается. Мы получаем избыток возбуждения.

Мы понимаем сейчас роль транквилизаторов в современной психиатрии. При лоботомии мы отсекаем жизнь, фантазии больного, которая через неправильное распределение возбуждения сбивается с панталыку.

У слова "тревога"- в латинском языке — есть дополнительное значение: "узкий проход". Возбуждение не может свободно течь через узкий проход, который ведет к трансформации. Это же относится и к узкой грудной клетке.