Мы рождаемся, наследуя природу своих родителей. У каждого из нас изначально заложены склонности к каким-то добродетелям и каким-то страстям. Задача личности — развивать эти добродетели и бороться с этими страстями. Поэтому изменение природы, изменение каких-то характерных черт может повлиять на личность, поставить ее в опасное состояние.

Самый простой случай — это возможности, представляющие слишком сильный соблазн. К примеру, если у тебя появилась суперсила, и при этом тебе свойственно тщеславие или агрессия — возникает соблазн воспользоваться этой суперсилой, потакая своим страстям. Вспомним слова апостола Павла: Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор 6:12).

Еще более тяжелая ситуация, когда благодаря технологическому вторжению в человеческий организм (например, вживленный в мозг компьютерный чип) появляется возможность частично или даже полностью контролировать все органы чувств. Подать на определенные зоны мозга соответствующие электрические сигналы — и человек начинает видеть и слышать то, что ему транслируют. Или, наоборот, перестает воспринимать реальный мир. Нравственная оценка такого воздействия совершенно очевидна, поговорим о богословской. Тут встают два вопроса: во-первых, можно ли считать такого человека человеком, а во-вторых, насколько он, находясь под внешним управлением, ответственен за свои поступки.

Ответ нам дает Евангелие. Такие вещи там многократно описаны — описаны случаи одержимости людей злыми духами и описано, как Господь этих духов изгонял. Кто такой одержимый? Это человек, чью телесность и частично психику подчинил себе злой дух, проще сказать, бес. Перестают ли эти люди быть людьми, превращаются ли они в каких-то иных существ? Нет. Как же расценивать с богословских позиций случившееся с ними?

Святоотеческое учение о человеке говорит, что человек — существо цельное, но трехсоставное. У него есть тело, есть душа (то, что на современном языке называют психикой) и есть дух, то есть высшее начало в человеке, его самосознание. Тело, душа и дух в нормальном, естественном состоянии неразрывно связаны. Неестественное состояние — это смерть, когда рвется связь души и духа с телом. Одержимость — другой вариант неестественного состояния, когда связь духа с душой и телом временно блокирована.

Так вот, человек, чьи органы чувств благодаря техническому воздействию находятся под внешним управлением, — это одержимый. Кто-то извне держит его тело и психику. Не злой дух, а другой человек (или вообще компьютерная программа). Такое состояние можно назвать «технологической одержимостью».

Отсюда и ответ на вопрос, ответственен ли «технологически одержимый» человек за свои поступки. Нет. Он не может отвечать за то, что не в силах контролировать. Точно так же, как нельзя вменить в вину описанным в Евангелии бесноватым их действия: как они бросались в огонь и воду, рвали железные цепи… Виноват не он, а те, кто ввергли его в это состояние.

Впрочем, я не думаю, что «технологическая одержимость» возможна в ближайшем будущем, лет через 20-30. Однако видеть эту опасность надо уже сейчас, и надо сделать все возможное, чтобы такая вероятность осталась лишь в фантастике.

***

Как же нам, христианам, относиться к этим отнюдь не радужным перспективам? Что делать здесь и сейчас?

Решение — в правильной христианской эсхатологии. То есть нужно понимать, что Господь уже победил, что Царствие Небесное во всей своей полноте — это не когда-то потом, в необозримом будущем, а уже здесь и сейчас, и на каждой литургии, причащаясь Тела и Крови Христовых, мы входим в это Царствие. Да, мы живем в «последние времена». Но «последние» не в том смысле, что вот-вот уже случится конец света, а в том, что Господь через Церковь изливает на нас благодать Святого Духа. Здесь и сейчас. Поэтому не надо бояться будущего.

Дмитрий Соколов-Митрич об опасности новых возможностей

Однажды я имел сеанс общения с одним очень небедным верующим человеком. Сеанс этот происходил в его доме, который он только что построил.

— Я долго думал, сделать его из сосны или лиственницы, — поделился своими заботами небедный человек.

— А в чем разница?

— Дом из сосны дешевле, и он простоит лет сто пятьдесят. А из лиственницы дороже, зато и хватит его лет на триста.

— Вы, конечно же, выбрали лиственницу.

— Нет, сосну.

— Почему?

— Триста лет этот мир все равно не простоит. Так зачем зря деньги тратить?

Будь я сам очень небедным человеком, я бы тоже сделал выбор в пользу сосны. Нет, я не обладаю никакой инсайдерской информацией насчет даты конца света. Просто у меня есть стойкое ощущение, что времена относительного благополучия заканчиваются, человечество скоро снова начнет по-крупному чудить, и вкладываться в инструменты стабильной жизни смысла не имеет. На чем основана печаль моих прогнозов? Во-первых, на интуиции. В окружающем нас культурном пространстве витает достаточно подсказок и намеков — надо только уметь их слышать.

Эпоха беззубого постмодернизма заканчивается, в мир потихоньку возвращаются большие ценности, за которые люди готовы умирать и убивать. Идет размежевание по идеологическому признаку — пока на словах, но слова имеют свойство превращаться в поступки. Этот процесс пока едва заметен, но он неотвратим.

Самолет никогда не падает по какой-то одной причине: это всегда стечение нескольких обстоятельств. На данный исторический момент вторая причина грядущих потрясений — очевидная глобальная перестройка мировой экономики. Мир стремительно меняется, причем меняется к лучшему. Новые технологии делают нашу жизнь удобнее, появляются возможности, которых наши отцы и деды даже представить себе не могли. Но в мировой истории уже не раз бывало, что путь в ад был вымощен именно переменами к лучшему. Любое движение вперед — будь то езда на автомобиле или прорыв в новое будущее — требует умения этим движением управлять. В отличие от ситуации на дорогах, где есть общие для всех ПДД и большинство людей имеют опыт вождения, управление переменами — это езда без правил. Вероятность катастрофы в таких условиях возрастает многократно.

Новые возможности требуют новых навыков жизни. Новые навыки жизни появляются лишь вместе с более высоким уровнем психологической и моральной зрелости.

Нож — это тоже новая возможность, но в руках ребенка она превращается в источник повышенной опасности. Пластическая хирургия может исправить ошибку природы, но для миллионов людей с неадекватной самооценкой она стала безотказной возможностью изуродовать себя за собственные деньги.

Социальные сети — революционный инструмент коммуникации, благодаря которому мы были обречены стать ближе друг к другу. Но на практике эта революция привела ко всеобщему озлоблению, обострению общественных противоречий, войнам и смутам. Естественные коммуникационные фильтры, которые веками сдерживали человеческую глупость и агрессию, работать перестали. Плоды этого сбоя в системе мы еще только начали пожинать.

Между тем перемены к лучшему становятся все стремительней. На очереди, например, биоинженерия. Даже страшно подумать, какие незапланированные побочные эффекты может подарить нам эта революция. Как минимум — новую вспышку социального расизма, распад человечества на сословия, на этот раз — по признаку здоровья и долголетия.