Агата дернулась, но он держал крепко. Мгновения объятий тянулись, они рассматривали друг друга. Его лёд в глазах таял, менял оттенок, морщинка между глаз оставалась на месте и в улыбке не было патоки, не было похоти, один прямой взгляд на нее. Он изучал с интересом, и этот интерес и одобрение от каждого изученного миллиметра созблазняли больше, чем комплименты. Агата дышала, медленно поднимая грудь, оставляя себе небольшие кусочки тела, что еще не соприкасаются, словно магнитные не соединились с ним. Она не могла понять, что происходит, если бы он сделал движение, она бы застонала. Такое томление уже было… И он сделал, дотронулся до ее щеки, стирая большим пальцем капельку воды (то ли слез, то ли пота, то это дождь начинался, нет.)
— Я шлюха, да? — спросила Агата
— Что?! — удивляться теперь пришлось Михаилу.
Улыбнувшись, он медленно расслабился, так чтобы Агата могла высвободиться и уйти, когда захочет.
— Этот вопрос откуда? Но я могу тебе ответить. Нет. Ты не шлюха. Быть сексуальной не значит быть шлюхой. Что за слово…
— Обычное… — сказала девушка.
— Тебя так кто-то называл? — теперь его взгляд стал подобен щелке.
— Нет. Просто. Мои желания… — Агата шёпотом подбирал слова, чтобы выразить свою боль.
— Желание… — Михаил произнес медленно, и это была не оговорка, а констатация того, что он видит, что он испытывает сам.
На щеках девушки заалел румянец.
— В твоих глазах ураган эмоций, — он потянул ее хвост вниз, Агата запрокинула голову, он прижал ее прижал к себе, чтобы не упала, и поцеловал ее в шею, там где сонная артерия билась в танце под барабаны сердца. Девушка замерла, а внутри все кипело, ухало, громыхало. Он поцеловал и отпустил. Агата отступила, вытянув руки, пальцы щупали по воздуху опору, а глаза в безумии готовы были его убить.
— Ты просто придумал. Да. Я не нравлюсь тебе. — с громким свистом дыхания выкрикнула она.
— Как тебе будет удобнее считать, Агата. — ответил Михаил.
— это неправильно. — теперь уже тихо, в отчаянии сказала девушка.
— Нет ничего неправильного в желаниях, кроме их отрицания. — холодно ответил Михаил.
— любых желаний? — вопрос был та
— между взрослыми людьми — да.
— тогда вам стоит присмотреться к Алесе. Она очень вас желает — и Агата пошла домой, не оборачиваясь.
Её трясло, она влезла через окно, закрыла плотно шторы, села у подоконника. Стучала зубами о колени, перед глазами стоял холодный голубой, цвет его взгляда, заинтересованный. Взгляд, ото которого хочется распрямить плечи, счастливо засмеяться и поверить в сказки.
"это невозможно, невозможно. Не в этот раз, не снова, я не верю….я больше не смогу". Потом она резко вскочила, сняла с себя одежду и бросилась под одеяло, накрыла себя до бескромешной тьмы.
*** Вечером перед Фестивалем. В твоих глазах не останется боли
На участке Анкельсонов огни были приглушены, дом погружен в сумрак, а в гостевых горели на полную за плотными шторами. Тени в окнах двигались в хаотичном угаре, женщины и мужчины, бывшие за ужином продолжали вечером в иной обстановке. И хоть смех и протяжные горловые звуки сразу давали понять, какой формат ночи начался, было в стонах женщин что-то надрывное, изнурения и удивления больше, чем удовольствия. Но желания остановиться меньше, чем завершить наконец-то жгучее вожделение.
— о, Миша, — в проеме в гостинную перед лестницей на второй этаж стояла Катерина.
Она щелкнула по выключателю. Короткое платье в бельевой стиле держалось на тонких бретелях и груди. Заправила шелковые локоны за ухо.
— Ты купался? — она провела по мокрой челке, Михаил специально намочил волосы, чтобы не выдумывать сложных оправданий отсутствия, да и, в-принципе, не оправдываться.
Но Катерину не сильно заботило, где он был, детали. К чему они ей. Парень был взвинчен, она присматривалась к нему, довольная, что все ее усилия удались. Осталось получить небольшой бонус. Она подступилась так близко:
— присоединишься к нам? — спросила она и облизалась. — ты хотел меня так долго. Не правда ли замечательно сейчас. Все ограничители сняты…
— с твоей помощью? — спросил Михаил и гибкие линии кошки оперлись о стол. Бедра, повадки, цвет струящихся волос и платье. — идеально, как картинка. Но скучно, не цепляет.
— неужели? — томность скрипнула, она вскочила и сложила руки и подошла наэлектризованная отказом.
— извини, я устал. Не готов. — сказал Михаил.
— устал? оно так не действует. уже выплеснул? — Катерина осматривала его и не стесняясь рассуждала вслух. — опять устойчив. На всех подействовало и даже излишне. Я специально Оле сказала не осторожничать…
— какая красивая вещь, — сказал Михаил на ее цепочку и действительно уставше облокотился о косяк двери.
— ах, это?! — зубы хищно улыбнулись, — да. вещица. Хочешь я тебе ее отдам, все равно пользоваться не умею. Это же ключ в ваши игрушки, не правда ли?
Михаил взял цепочку с ее груди внимательно рассмотрел. Кулон был похож на авторизационный ключ, какие выдают игрокам "crossworlds", чтобы заходить в виртуальную игру. Только стилизован под аккуратное украшение: белая платиновая цепочка с широкими кольцами удерживала пластину с темным сапфиром треугольной формы, закрепленным черными титановыми скобами.
— все ключи в игре уникальны. — сказал Михаил отпуская цепочку.
— да, то есть это вещь бесполезна? — хитро сказала Катерина. — ведь это не моя. Но я подумала, если Матвей сделал такую для девчонки, то и я могу ее поносить.
— девчонки? — переспросил тихо и болезненно усмехнулся Михаил.
— Очень она мне приглянулась. — закончила фразу Катерина.
— Поносить, конечно можешь. Интересной ночи, Катя. Надеюсь тебя не разочаруют твои эксперименты с мужским эго.
— с мужской эрекцией, твой случай явно требует доработки, — съязвила блондинка.
— не все с первого раза. — он уже поднимался в комнату.
В библиотеке Михаил активировал закрытие этажа и запустил Серентуса на больших панелях. А сам сходил в лабораторию, выбрал новую пачку сигарет и закурил зеленым дымом. Кресло тюльпан подстроилось, ничто и никто не тревожил мужчину полулежащего с прикрытыми глазами.
— что происходит? — спросил он. — хотя какая разница. Значит есть причина, не правда ли, Серентус? тебе не нравится Вальц?
— господин, я не могу… — начал было искусственный интеллект.
— да неужели, тцц… ты не можешь. Что ты говорил там про сейф. Где он? — мужчина поднялся.
Серентус отобразил замаскированный стеллаж, через секунду полки трансформировались и дверца сейфа открылась. Едва заметные лучи решеткой мерцали перед углублением, скрытого темнотой. Шесть из восьми ячеек пустовали. На панеле заполненных отображалось краткое наименование и перечень их содержания. При приближении руки к панели, лучи перчаткой охватили ладонь Михаила, пространство полки расширилось и стало светлее.
— у меня есть доступ? — спросил Михаил систему.
— да — ответила система.
Ячейки разблокировались. Внутри лежала фотография. С белого квадрата моментальной проявки на него смотрела девушка безумно влюбленными глазами. В спортивной форме с немного растрепанными волосами, собранными в хвост, она улыбалась так, что щеки заслоняли уши. На заднем фоне стоял Матвей тоже в спортивном костюме: прямые брюки и футболка. Было понятно, что она подловила его, сфотографировала неожиданно в движении, когда он после затяжки вытаскивал сигарету изо рта и смотрел на выходку девушки с… Горечь разлилась по небу Михаила. Брат смотрел на девушку с чувствами, скрытыми в едва заметной улыбке и прищуренных глазах. На обратной стороне фотографии тонким почерком было написано “я знаю”.
— Теперь вы понимаете, Михаэль? — сказал Серентус. — Господин отказывал Вальц, а она все равно лезла.
— понимаю… — мужчина растянул слово, понижая голос до отсутствия слышимости.
Михаил искал сведения о всех записях Агаты, но ничего не было кроме сухих дат. Уничтожено, а одна запись зашифрована самим Матвеем. Значит пытаться бесполезно, Матвей хорош в защите данных также как и он сам.
