— Как самочувствие? — спросил улыбчивый доктор и взял за запястье посчитать пульс, а другой показал жестом оголить живот для проверки. Агата послушно все выполнила.

— Нормально. а…?

— Расслабь живот, не могу так прощупать, ну силачка — Агата попыталась, но врач был недоволен. Он, не отрывая рук от живота, посмотрел на девушку и сказал:

— У тебя красивая грудь.

— Что!?

— Отлично, вот теперь расслабила. Ох, и пресс. Давай опять попробуем…хорошо. Болит?

— Да. — прошептала Агата.

Врач закончил осмотр и уткнулся в карту, быстро что-то записывая. Девушка терпеливо ждала возможности задать вопрос.

— давай договоримся сразу, — врач продолжал писать. — вопросы задашь потом, хотя бы когда сможешь сама вставать. Не думаю, что твой организм выдержит истерику.

— истерику? — повторила Агата. — но поч…

— главное, что мы тебя откачали после отравления. А с остальным разберешься. Сейчас позову медсестру, поможет тебе? — быстрый взгляд на лицо девушки — если хочешь в туалет сходить и поесть немного. Потом тебе поставят капельницу. Старайся после нее как можно больше спать.

— но почему…отравление, я что-то съела не то?

— нет. не съела. поговорим об этом после, пока будем радоваться, что ты пришла в себя.

— моя бабушка… — Агата попробовала спросить, но и тут неудача.

— она приезжала. — в светло серых глазах мелькнуло сожаление, но мужчина мгновенно собрался и встал с улыбкой.

— поправляйся.

— спасибо — прошептала Агата, совершенно ничего не понимая.

Медсестра не пришла сразу, поэтому Агата не дожидалась, а медленно перетекла на пол. С четверенек поднялась на дрожащих ногах и по стенке прошла в коридорчик. Ванная комната удивлений не принесла — стандартная песочная плитка советских времен, чистый снаружи, но ржавый в сливе унитаз, и серый рулон бумаги.

В палатной тумбочке у кровати Агата поискала зубную щетку и пасту, но никаких вещей не было. Умылась просто водой. Когда пришла медсестра, то и она отказалась что-либо пояснять, помогла поесть, гладила по плечу, и грусть в ее глазах не уходила. Словно перед ней бездомный питомец, которого скоро придется выставлять из подъезда и закрывать теплую дверь “что с ней будет?”.

День проходил, Агату мутило. Она вертелась от ломоты мышц, иногда пыталась думать, но туман в голове и состояние, словно качает каждую клетку, только в разные стороны, не давало ей сосредоточиться. Вставала в туалет, ее пару раз рвало. Ни свежий воздух из настежь распахнутого окна, ни холодная вода на разгоряченные щеки не приносили облегчения. И вдруг пришла бабушка. Девушка радостно пискнула и подскочила на кровати:

— бабуля! — прошептала она, а глаза заискрились счастьем.

Пожилая женщина в накинутом на плечи халате, с пакетом из магазина прошла к внучке. Поозиралась в поиске стула, поставила пакет на тумбочку и села напротив девушки, немного поодаль. Протянутые для объятий руки Агаты застыли в воздухе, она втянула голову в шею, предчувствуя что начинается та самая истерика, про которую беспокоился доктор.

— здравствуй, барышня — сказала наконец-то бабушка. Агата промолчала в ответ.

— я привезла тебе одежду, как сказал доктор.

— как сказал доктор?

— да. именно. он настаивал на моем приезде. — Агата не нашлась, что ответить, через несколько минут бабушке надоело выдерживать паузу и она продолжила. — мне бесконечно стыдно. И я не вижу причин, почему я должна беспокоится о тебе. Ты совершеннолетняя, ты всегда поступаешь как считаешь нужным. А нам долг заботится о тебе? Разве это справедливо? Ты не заботилась обо мне, о моем имени, о чести. Честь Агата — это не ха-ха. И ты ее потеряла. Откровенно скажу тебе, что я в ситуации, из которой не вижу выхода. И я надеюсь ты поймешь, если я возьму тайм-аут в нашем общении.

— что случилось?

— это ты так шутишь?

— нет, бабуля, что произошло. я ничего не помню…никто не говорит. Почему ты такое говорила, почему я здесь. Что случилось? — затараторила девушка.

— что случилось — бабушка медленно передразнила внучку — терпеть не могу, когда ты придумываешь и актерствуешь. Единственный для нас шанс хоть как-то оправиться от шока и нанесенного тобой ущерба — это помощь Катерины. Эта святая женщина несмотря на то, что ты сделала. Как поступила с ней в прошлом, первая предложила руку помощи.

— я не понимаю…. — Агата прошептала в полном шоке. — пожалуйста, объясни, что случилось!?

— ладно, барышня. — бабушка встала и направилась к выходу. — желаю выздоровления. Дальнейшее твое присутствие в поселке обсудим, когда ты вернешься. Первое, что сделаешь — напишешь заявление на этого кабеля. Второе, ты выполнишь для Катерины то, о чем вы разговаривали перед фестивалем.

И дверь закрылась без прощальных слов, грохотом прошлась по дрожащим на одеяле рукам Агаты. Она обхватила колени, но тошнота темными кругами заходила перед глазами, пришлось обхватывать подушку. Вечером приходила медсестра, уже другая, отстраненная и краткая. Спросила, хочет ли Агата есть, дала лекарства и измеряла температуру. Агата подумала, что возможно, если она такая безразличная, то не станет делать секрет из того, что известно всем кроме нее. И решила узнать.

— а ты не помнишь? — удивилась медсестра.

— нет.

— значит, лучше и не вспоминай. Встанешь, отряхнешься и дальше пойдешь.

— почему мне никто не говорит?

— всем заплатили.

— заплатили? кто..?

— тот, кто чудом избежал, чтобы ты не превратилась в жмурика. И теперь всеми силами старается, это чудо продлить. Кто ж тебя знает. Может ты в истерику впадешь, да вены порежешь. Вот и молчим все. Да оно и без доплаты. Никто такой грех на душу не захотел бы брать.

— ясно — вздохнула Агата, и отвернулась. — спасибо.

Голова уже во всю складывала мозайку из малюсеньких деталей: оговорок, умолчаний, использованных фраз. Она осматривала каждый, замечая, что этот пазл с выпуклостями, а на этом рисунок, он будет стоять в центре. Вспышки озарения мелькали и превращались в чудные истории. Агата поняла, что дремлет. Сладкая нега сна, словно впереди большие каникулы и ничего не задали, все тесты, экзамены и тревоги позади. Только радость встреч с близкими, которых давно не видели.

Шрек волчком крутился у ног, и вдруг навострил уши, учуял своего друга. Алабай с острыми клыками восторженно приветствовал шерстистого коротыша. Удивительно: огромный, мощный, а прыгает, пригибается словно щенок. Это первая и единственная дружба Шрека с собакой большей по размеру. До их знакомства его часто кусали и боксер, и мастиф, однажды трепал доберман. Агата уже не могла упомнить количество швов на загривке задиристого по характеру пса. И вот неожиданная любовь.

Любовь… просто сон, он не может быть здесь. Он отверг ее, давно. Случается снится, даже не он сам, а чувство, рождаемое от общения с ним, от его прикосновений. Они все так же стоят в траве перед обрывом речного берега, в тренировочной форме. Он скуп на слова, но невозможно оторваться от его лица и красноречивого взгляда. Она кланяется и снова повторяет прием удара.

Нет, нет, она просто дремлет, тихая ночь входит теплом через голое стекло, не закрытая форточка приносит звуки улицы. Ночной тишины. Вот бы не просыпаться. Но как обычно бывает, если дремлешь наяву, сознание вдруг включает свет на полную и кричит: “ага! реальность, попалась!”. Агата подскочила, словно от удара током. Ногой почувствовала, что в конце кровати кто-то сидит, мягкий теплый, живой, человек. Вжалась в стену, сердце будто после стометровки, выбрасывало большие сгустки крови прямо к горлу, а широко распахнутые глаза старались точно сообщить мозгу, где же все происходило, в реальности или сером коридоре сна.

В полумраке мужчина, оторвался от чтения электронной книги и повернул голову в сторону девушки:

— Матвей? — прошептала она.

— нет. — уверенно ответил голос. Агата еще немного всматривалась в черты лица, с тонкой повязкой на носу, проверяя действительно ли это Михаил, и заплакала.