Шары поднимались и опускались.

Опускались.

Поднимались.

И это развлечение очень быстро надоело. А потому, когда в дверь постучали, я почти с радостью сползла с подоконника. Но револьвер прихватила. Так, на всякий случай.

– Кто там? – осведомилась я, притягивая шары поближе.

– Багаж, леди! – бодро донеслось с той стороны.

Я открыла.

И паренек, который обнаружился за дверью, попятился. Надо же, какой боязливый.

– Заноси, – велела я, отступая. И револьвер убрала.

В ридикюль. А шары не стала, потому как мало ли, с виду парнишка хиленький и бледненький, но вот за ним вошел господин того солидного вида, который сам по себе подозрения внушает.

– Свободен, – сказал господин, и парнишка спешно, даже чересчур спешно, убрался.

А господин остался.

– Милисента Диксон, полагаю? – поинтересовался он, оглядываясь.

– Ага, – кивнула я, подтягивая шары поближе.

Я, конечно, совсем даже не маг, но сдается, если этим шариком по лбу шандарахнуть, мало не покажется.

– Профессор Шелдон. – Господин чуть скривился. – Вы не будете столь любезны убрать это?

– Нет. – Я выпустила еще один шар.

– Простите?

– Не буду.

– Почему?

– Не хочу. – Я вернулась к подоконнику, но одно дело сидеть при Чарльзе, а совсем другое – при всяких там подозрительных господах, что заявляются в отсутствие законного супруга.

Профессор извлек из кармана стеклышко на цепочке и в глаз вставил.

Ага.

Шляпа у него модная, котелком. Костюмчик с виду простенький, но я не дура, этакая простота изрядных денег стоит. Сам встал, руки за спину заложил, покачивается и на меня глядит.

Через стеклышко.

– Вы не боитесь, что структура дестабилизируется? – поинтересовался он светским тоном.

– С чего бы?

– Мало ли. Вы еще юны. И вряд ли способны держать концентрацию сколько-нибудь долгое время. Тем более на нескольких объектах.

– А зачем ее держать-то? – удивилась я. – Я ниточки держу. Но это чтобы не улетели.

У профессора дернулась щека:

– То есть вы никак не контролируете структуры?

– Почему? Я же их держу вот. – Я подергала за ниточки, и шары затанцевали, приблизившись друг к другу. А профессор попятился. Экий он нервный. – Кабы отпустила, тогда да… они, может, и шандарахнули бы где.

– Гм… а вы не желаете провести эксперимент? – осторожно осведомился он.

– Вы вообще в своем уме?

– Я? – Он моргнул. И стеклышко едва не выронил.

– Я честная женщина. Сижу. Мужа жду. А тут вы со всякими неприличными предложениями.

– Почему неприличными? – Он слегка покраснел.

И даже не слегка.

– А разве прилично предлагать замужней женщине эксперименты с другим мужчиной? – Я дернула шарики чуть сильнее, и они стукнулись бочками.

Заискрило.

– Осторожнее! – Профессор застыл.

А стеклышко окончательно вывалилось на пол.

– Милисента?! – Матушка, как всегда, явилась вовремя. – У тебя дверь открыта. А… профессор Шелдон?

– Леди Элизабет? – покраснел этот тип. Так густо-густо. Выразительно. И спеси в нем поубавилось. – Это… не то, о чем вы подумали!

– О. – Матушка тоже слегка порозовела.

И с чего бы?

И… почему-то вдруг я себя лишней почувствовала. В своем же доме, между прочим. Ладно, почти в своем, но все равно лишней.

– Он мне эксперимент предлагает! – наябедничала я на всякий случай.

– Я просто несколько обеспокоен. Мне сказали, что у меня появилась ученица…

Ага, то есть это он меня учить собрался?

– И я решил познакомиться, но не учел некоторых особенностей ситуации. – С каждым произнесенным словом он становился краснее и краснее. – Я привык иметь дело с молодыми людьми. И признаться, не принял во внимание…

– Вы ничуть не изменились! Во всяком случае в том, что касается правил этикета.

Робкая улыбка:

– И вы все так же прекрасны.

Поклон.

И матушкин подавленный вздох. Она явно хочет что-то ответить, но… что? Что тут вообще происходит?

– Думаю, мое присутствие способно сгладить ситуацию. – Матушка быстро взяла себя в руки. – Так что вы хотели?

– Эти конструкты. Вы видите, сколько в них энергии? – Краснота схлынула, и профессор стал прежним.

– Нет.

– Много. Это небезопасно! Если она их не удержит, то от этого дома ничего не останется.

– Милисента?

– Что?

Я втянула шарик. И второй. Третий остался, потому что энергии все-таки было многовато.

– Как вы вообще… ладно. Я хотел, чтобы ученица проследовала на полигон и выпустила энергию, – сказал профессор и нагнулся, подняв стеклышко. Интересно, на кой ляд оно ему сдалось? Видит он неплохо.

– Милли?

– Почему нет. – Я пожала плечами. В конце концов, если надо будет, еще себе шарик сделаю. Или два. А тут и вправду интереснее, чем просто сидеть. – Куда идти?

– Прошу, леди Элизабет… – Он замялся, но предложил матушке руку.

А та приняла.

Как интересно!

Но интерес я постаралась спрятать, сделав вид, что всецело шариком своим увлечена. Даже бровями пошевелила, работу мысли изображая. И глаза выпучила.

Матушка чуть нахмурилась.

Переигрываю?

Ну так это только она видит. А профессор-то – человек со мною незнакомый. И явно ждет, что я измаюсь, контролируя шарик. Нехорошо человека разочаровывать.

Так мы до полигона и добрались, благо к нему аккурат тропиночка вела. Вела и вывела.

Что сказать?

Пустыня – она как-то поживописней будет, что ли. А тут поле. Такое вот пустое огроменное поле и все в яминах. Где-то вдали каменюки стоят. А за ними будто развалины замка.

– Прошу, – указали мне на это поле. – Бросайте.

– Куда?

– Туда. Вы, Элизабет, не волнуйтесь, я в любом случае удержу щиты. А вы…

– Милисента, – напомнила я, раз уж он, мое имя назвавши, вдруг взял и позабыл.

– Леди Диксон, – поправился профессор. – Встаньте поближе. Прочность щита возрастает обратно пропорционально его площади.

Ну, допустим. У Чарли спрошу, что это значит. Я кивнула и подошла.

– Бросать? – уточнила я.

– Бросайте, – подтвердил лорд, матушкиной руки не выпуская.

Ну-ну. Надо будет спросить Чарли не только про щит, но и про этого типа. Вдруг он тут такой весь из себя любезный, а дома у него жена и десяток детишек. Впрочем, даже без детишек жены хватит.

Я прищурилась. И притянула шарик.

Как его кинуть-то?

Просто толкнуть? Можно, но этак он далеко не улетит. Хотя ниточка Силы прочная, я ее чувствую. И шарик тоже.

Я легонько крутанула запястьем, с удовлетворением отметив, что шарик описал круг. Держится.

– Что вы делаете?! – Профессор протянул было руку, но получил по ней от матушки.

– Не мешайте, – сказала она.

– Но это же… это дестабилизирует структуру!

Нифига подобного. Она у меня крепко намотана. Я давно на нитках натренировалась. Их же, если вещь какую распускаешь, сматывать в клубок надо сразу и крепко, чтоб выпрямились. Иначе потом намаешься. Ощутив прилив сил, я крутанула шарик сильнее.

Быстрее.

А теперь как из пращи. Хотя праща и есть. Поворот – и пальцы разжать в нужный момент, позволив шару лететь к камням.

– Меня еще когда Эдди научил! – сказала я бледноватому профессору. – Я дома знаете как камнями кидалась?!

– Б-боюсь себе представить, – пробормотал тот, провожая шарик взглядом. Эх, жаль, что легонький, не дотянет он до замка.

Вот шарик завис на мгновенье на середине поля.

И устремился вниз.

А потом громыхнуло. Так громыхнуло, что по земле дрожь прокатилась. А прямо из середки поля в небеса выплеснулся столп пламени.

И это все я?

Надо будет и вправду как-то поаккуратней, что ли.

Мы втроем стояли и смотрели на огонь, который не спешил истаивать. А потом профессор осторожно высвободил руку и тихо-тихо произнес:

– Он идиот.

– Кто? – тотчас уточнила я.

– Травер. Ему писал ваш муж. Просил заниматься с вами. Но Травер, скажем так, весьма скептически относится к женским способностям.