Врачам предстояло побороться за жизнь Диего, а мне предстояло смириться с тем, что прямо сейчас я могу его потерять.

Я провела столько времени ненавидя его. Я потратила все эти драгоценные минуты впустую. Он может умереть прямо сейчас и так и не узнает, как сильно я его полюбила.

Как часто мы осознаем ценность чего-либо, только потеряв это навсегда? Слишком часто…

Операция длилась семь часов.

Когда врач вышел и сказал, что все обошлось и он стабилен, я почувствовала, что родилась заново.

Три часа назад его перевели в эту палату.

Он спит, и я надеюсь ему снится что-то хорошее. Потому что, черт подери, он видел от меня лишь горе. Только боль и унижение.

Я ненавидела себя.

Я чувствовала дикую вину.

Я решила, что лучше уйти.

Папа приехал к восьми утра. Прямо с самолета он примчался в больницу, бледный словно белая простыня.

Эрнесто и Мария были здесь еще раньше.

Они плакали и обнимали меня. Просили прощение, что не увидели, не уследили, не уберегли…. Будто это их вина, а не моя.

Меня выписали почти сразу, после их приезда.

И вот, мы едем домой. Я обнимаю Наташу. Она плачет и сочувствует мне. Но она остается здесь, отмечать новый год с Лоренсо.

А я пакую чемоданы.

Папа в панике. В шоке. В ярости. Он грозится убить Толика и всех, кто ему помогал. Эрнесто успокаивает его.

Я понимаю, что мы должны уехать.

После того, как мы дали показания полиции и нас отпустили – больше ничего не задерживает нас.

Диего… Я твоя персональная туча над головой. Я ходячая проблема и неприятность. Ты достоин лучшего.

Я сглатываю слезы глядя в иллюминатор самолета.

Через несколько часов я буду дома.

А ты остался там.

Диего

Мы собрались за праздничным столом. Время близится к двенадцати. Лоренсо открывает шампанское и обходит мой бокал стороной, шутя, что больным малышам пить не полагается.

Рядом с ним Наташа.

Хм, как удивительно складывается жизнь.

Вот он, мой брат, развелся год назад и уже нашел любовь снова.

А я, как неприкаянный пес, брожу и брожу по осколкам воспоминаний смакуя те короткие моменты моей жизни, когда я целовал свою любимую колючку и кажется, был счастлив.

Поддержав тост бокалом с соком, я покидаю веселье, заперевшись в своей комнате.

Прошло несколько дней. Рука нещадно болит. Пальцы еще не двигаются.

Врач сказал, что нужно быть готовым к тому, что возможно и не начнут двигаться никогда.

Ольга уехала домой.

Позвонить? Написать?

Что я скажу ей?

Я был не нужен ей и в здоровом состоянии. А теперь…

А теперь даже наш «контракт» истек. И я обещал ей, что оставлю все как есть, если она решит, что не хочет меня.

Лучше бы я тогда умер… Зачем мне эта гребанная жизнь с разбитым вдребезги сердцем?

***

Утром, когда только-только рассвело, я крадучись выхожу на улицу и бреду к пляжу.

Мне нужно сбежать хоть куда-то от маминой опеки и папиного контроля. Они будто сошли с ума и считают теперь, что я младенец, неспособный позаботиться о себе самостоятельно.

Наташа уехала вчера.

Лоренсо впал в такое уныние, будто у него отняли частичку души.

Я усмехаюсь.

Я понимаю тебя брат.

Только вот ты знаешь, что она будет ждать тебя в Москве через месяц.

А меня никто в этом мире не ждет…

Сам того не осознавая, я пришел к любимому Ольгиному «укрытию».

Все дороги ведут к тебе, да?

Я сажусь на холодный песок между валунами и обнаруживаю, что ее блокнот все еще здесь. Намок немного от влажности воздуха. Но он на месте.

Прости, колючка, но это единственный трофей, оставленный тобой.

Без малейших угрызений совести открываю и жадно вчитываюсь в каждую строку.

Здесь твои мысли, стихи и рисунки. Я чувствую, будто открыл ящик Пандоры. Здесь ты, Оль. Твоя душа.

Я дохожу до последней страницы.

Что же ты писала там тогда, за несколько мгновений до кошмара…

Читаю и чувствую, как сердце уходит в галоп. В ушах шумит так, что этот шум застилает звуки морского прибоя. Срываюсь с места и бегу домой.

- Диего! Где ты был?! Почему ушел, не предупредив меня? – мама только проснулась и спустилась в гостиную, поймав мое возвращение.

Впервые за все время после выписки меня не раздражает ее тон. Я улыбаюсь ей и крепко обнимаю.

Целую в щеку и бегом поднимаюсь к себе.

Попалась, колючка моя! Теперь не отвертишься!

Ольга

- Наташ хватит подпрыгивать от нетерпения. Это прям уже раздражает.

Мы едем в машине встречать Лоренсо. Наташа вертится волчком, теребит браслет на руке и закусывает губы.

- Оль, я так волнуюсь. Так хочу его увидеть! Ты даже представить не можешь! – улыбается она.

О, да. Куда уж мне…. Как я могу себе представить, что любимый человек идет к тебе навстречу? Ты с нетерпением обнимаешь его и, возможно, даже плачешь?

Проведя этот месяц дома, буквально заперев себя от всего мира, я каждый день представляла, мечтала, надеялась, что Диего все же приедет. Когда-нибудь. Когда его рука окрепнет. Когда он сможет простить меня… Он ведь сможет?

- Оля, ты мрачнее тучи. Улыбнись хоть на секундочку.

Улыбнуться? Мне кажется я забыла, как это делается.

- Наташ, зачем ты меня потащила вообще? Лоренсо приезжает к тебе, а не ко мне. Ты его и встречай. Я там как шестой палец на ноге…

- Оль, во-первых, тебе надо выбираться из своей берлоги. Во-вторых, у тебя есть машина, а у меня нет. Ну и в-третьих, Лоренсо сам просил, чтобы я с тобой приехала.

- Что?! Это почему еще?

- Да ничего такого. Соскучился, переживает. Мы много говорили о вас с Диего. Все же такая психологическая травма…

- Вот еще! Нет у меня никакой травмы!

Наташа улыбается, а я прикусываю язык.

Ну пообещала же себе, что не буду больше спорить!

Я припарковала машину, и мы прошли в аэропорт. Успели вовремя. Самолет как раз заходит на посадку.

- Наташ, может Лоренсо у тебя поживет? Ну что вы в самом деле, как в прошлом веке. Надо соблюдать приличия, встречаться на нейтральной территории. Все равно ведь он у нас дома бросит сумку и зависнет с тобой на весь отпуск.

- Очень надеюсь, что так и будет. Но сама я ему подобное не предложу. Вдруг мне только кажется, что он готов к такому шагу?

- Кажется? Да ты спишь в обнимку с телефоном. У вас вообще видеосвязь отключается хоть иногда?

- Иногда, - смеется Наташа.

Я вижу, как ее лицо озаряется восторгом, и она бросается вперед.

Улыбка невольно трогает мои губы. Дождалась, подружка.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как она кинется на шею к этому ее «мишке», как она ласково называет Лоренсо и замираю на месте.

Потому что следом за Лоренсо идет Диего.

Меня ударило током. Пригвоздило к месту. Сердце, кажется, пропускает удары, потому что я его не слышу.

Мы встречаемся взглядами, и я понимаю, что сейчас разревусь.

Я прячу руки в карманы, чтобы хоть как-то унять дрожь в ладонях.

Ноги будто стали ватными. Не могу стоять…но и идти не могу.

Он, будто в замедленной съемке подходит ко мне и внимательно вглядывается в мое лицо.

Хмурится.

Господи, какие у него глаза!

По моей щеке скатывается слезинка. Еще одна и еще, и еще.

Его взгляд смягчается, и он улыбается мне глазами.

Кладет ладони мне на щеки и вытирает слезы.

А потом наклоняется и целует мои соленые губы.

Мы стоим посреди зала. Вокруг люди. Кипит жизнь. А для нас время остановилось.

Есть только сейчас. Только этот момент. Момент, когда его язык ласкает мой. Когда я чувствую тепло его тела рядом. Когда трогаю руками его мягкие волосы, шею и плечи…

Нас никто не беспокоит. Никто не отрывает друг от друга. Хотя, честно сказать, я бы не заметила сейчас даже ядерного взрыва.

Когда мы с трудом разомкнули губы, то обнаружили, что ни Лоренсо, ни Наташи уже рядом нет.