Условно его можно было поделить на две части: прихожую и спальню. В первой стоял письменный стол, диван и платяной шкаф, а на стенах вывешены телек и зеркало – классическая прихожая. Вторая же располагалась слева от входа и состояла из большой двухместной кровати. Деревянное окно при ней было аккуратно окрашено в белый и комплектовалось римскими шторами, опускавшимися с помощью шнурка. Забегая вперед, скажу, что к подобным манипуляциям мы прибегали ежедневно, ведь в трехэтажном здании гостиница занимала первый, и, учитывая, что окно выходило на тротуар, зашторивание было единственным способом не посвящать зазевавшихся прохожих в собственный быт.

К слову, Quokka базировалась в здании бывшего студенческого общежития, построенного в начале XX века. А того же периода V-образное здание напротив – некогда здание королевской консистории (учреждения по церковным делам) – оказывало нам немалую услугу, преграждая солнечным лучам путь в комнату, где, несмотря на регулярный дневной зной, духоты не ощущалось. Хотя днями, как правило, мы и сами в номере не бывали. Зато, возвращаясь домой под вечер, регулярно констатировали в нем умеренную прохладу.

Стены и потолок в зоне прихожей, как бы дико это не звучало, были оклеены желтыми обоями с узором. Но, несмотря на то, что ремонт выполнялся сугубо косметический, за счет хорошей работы дизайнера, помещение оставляло приятное впечатление.

В желании слегка сэкономить, мы выбрали «лот» без удобств: те находились прямо за стенкой, но делить их предлагалось с другим двухместным номером. Данный нюанс сочли некритичным, поскольку в гостинице все равно собирались лишь ночевать. У нас тут, понимаете ли, Калининград!

Калининград (нем. Königsberg) – самый западный областной центр России и второй по численности населения город Северо-Западного округа (после Санкт-Петербурга), вместивший около полумиллиона человек на площади 225 км2. Его праотец Кенигсберг был основан в 1255 году на месте небольшого прусского поселения при крепости Твангсте и носил свое уже более как привычное современнику название вплоть до 4 июля 1946 года. Калининград – территория, где в мертвый узел сплелись Тевтонский орден, Третий рейх, короли, герцоги, коммунизм и многое другое, приправленное коктейлем из бесконечных войн. Это ж каким блендером требовалось замешать смесь, чтобы на выходе получился русский город на прусской земле, где на Центральной площади уже как полвека стоит недостроенное двадцатиэтажное здание в стиле советского брутализма?! Нам предстояло, если и не разобраться в исторических перипетиях до конца, то как минимум познакомиться с местом, ощутить на себе всю его атмосферу. И откладывать мы не стали.

Сбросив поклажу, а также переодевшись в подобающее, то есть максимально летнее и легкое, мы двинулись навстречу незнакомому городу, решив начать с ближайшей калининградской столовой.

Свернув с улицы Генделя на Советский проспект, мы обогнули кирпичное здание управления ФСБ – бывшее здание полицейского президиума, построенное в 1912–1914 гг. в стиле неоренессанса. И, миновав пешеходный переход, оказались на улице Гаражной, где к нам пристал местный поехавший, что бродил в зимней куртке и далеко не летних ботинках. Он чем-то походил на Эфиопа из «Жмурок»: тоже был невысоким, коренастым и достаточно загорелым. Кажется, парень просил мелочь, однако губы его при том практически не шевелились.

Минут через пятнадцать мы были у цели. На углу, образованном пересечением улиц Гаражной и Генерал-лейтенанта Озерова, нас встретило настенное творчество местных художников, вывешенный ковер – атрибут бара «Ельцин» и они – двери столовой Garage. Как ни странно, за современным названием скрывался вполне заурядный общепит советского типа – обитель рабочего класса, множившего трудочасы в промышленной зоне по соседству.

На раздаче Саша долго размышляла, но в выборе не ошиблась: он пал на стейк из семги с гороховым пюре. И надо сказать, несмотря на достаточно демократичные цены, стейк стоил, как и подобает стейку. Впрочем, мы могли себе позволить начать путешествие со вкусного обеда.

В субботу на местном стадионе должен был состояться футбольный матч за Суперкубок, где обещали схлестнуться санкт-петербургский «Зенит» и московский «Локомотив». Нежных чувств ни к одной из команд мы не питали, но возможностью посетить новенький стадион, а заодно и разбавить соревнованием семейный досуг, решили не пренебрегать. Тем более что совпадение места нашей дислокации с датой игры и стадионом, ее принимавшим, – чистая случайность. На билетном портале мы околачивались давно, но покупать входные квитки не торопились: чаяли выгадать места получше (те поступали в продажу партиями).

В столовой же под цокот ложек мы порешили срочно закрыть вопрос, невзирая на раскладку по трибунам. В итоге были взяты самые дешевые билеты на места нижнего яруса (как раз «подвезли» новые), а то ведь с такой стратегией было недолго и совсем пролететь! Так футбол забетонировал себе место в нашем насыщенном графике.

Солнце находилось еще высоко, поэтому погулять сытыми и довольными времени имелось предостаточно.

Первые часы знакомства с городом всегда особенные. Ты жадно впитываешь его виды и в большей степени додумываешь, нежели воспринимаешь объективно. Ты пытаешься встроить картинку в некое воображаемое полотно в голове: безликость района хочешь списать на неудачное расположение, любую средней руки достопримечательность порой встречаешь незаслуженным восторгом, а в каждой незначительной детали силишься выявить закономерность – фирменные городские черты. При этом ты еще не до конца осознаешь диапазон городского градиента и, соответственно, не можешь верно оценить, в какой точке его шкалы находишься.

В то же время в конце отпуска всегда интересно обратиться к своим первым впечатлениям, первым фотографиям, сделанным наугад, постфактум кажущимся фиксацией бессмысленного. Конечно, тебе, уже познакомившемуся с главным, уже составившему общее впечатление, всегда просто обесценить содержание первых набросков, ведь мерило, каким стоит мерить, уже в твоих руках. Это как при повторном просмотре кино со снисхождением наблюдать за неосведомленным зрителем, принимающим действия двуличного персонажа за чистую монету. Но истинные эмоции возможны лишь при первом просмотре – именно они запомнятся, и именно они ценны. И сколько бы ни смотрел сверху вниз бывалый на своего постигающего все перипетии товарища, именно второй находится на пороге ошибок, а значит, и обязательно с ними соседствующих открытий.

Наш же фильм только начинался, и выйдет ли он стоящим, угадать шансов не было: на «Кинопоиске» такую ленту, как понимаете, не сыскать.

Начали мы с посещения дома одиозного хип-хоп исполнителя Бабангиды, крайне острого на словцо. И пускай он уже 10 лет как исчез с интернет-радаров, статуса своего мужик не растерял, а то и вовсе преумножил.

Позаимствовавший себе в качестве псевдонима фамилию нигерийского футболиста Тиджани Бабангиды, выступавшего за московское «Торпедо», музыкант всегда вел затворнический образ жизни, а количество его фотографий, слитых в сеть, легко пересчитать по пальцам одной руки фрезеровщика. С одной стороны, это вполне реальный человек, с другой – кто ж его разберет? Подобная аура недосказанности всегда добавляет артисту вистов. Тем интереснее было познакомиться со средой, где, согласно лору, сей нелюдимый рэпер обитает.

Мы шли по улице Гайдара, а потом свернули во двор. Поговаривают, Бабан неплохо боксирует, так что паломничество народ устраивал не слишком резво. Но туда ли вообще шли отважные? Скудная информация на форумах могла оказаться давно устаревшей или же вообще не соответствовать истине. Впрочем, как быть в чем-то уверенным, когда вокруг персоны так много вопросов и так мало ответов? В сухом остатке лишь легенды и слухи, ими и остается руководствоваться.

Дом оказался в пять этажей «ростом», а искомая подъездная дверь – выкрашенной в зеленый. Я попытался вычислить окна рэпера, но, как выяснилось много позже, расчет вышел неверным, ведь хитрые лестничные клетки на первом этаже имели неполный комплект квартир. О промашке узналось бы на месте, задумай мы какие-нибудь странные перфомансы вроде фотосессии у дверей жилища или опроса соседей. Но ни их, ни домофонного пранка с томным дыханием в микрофон в планах не числилось. С другой стороны, и в «правильных» окнах (судя по сделанным фотографиям) было не за что зацепиться глазу. Может, уже чего и поменялось у человека в жизни?