– Каковы будут результаты нашей работы, – исправила ее Наталья.

– Что?

В своей речи Анна Сергеевна часто допускала грубые ошибки, однако, исправлять ее никто из нижестоящих коллег не решался. Но Наталью настолько задело явное удовольствие, которое испытывала ее начальница от возможности воспользоваться своим положением, что она не удержалась.

– Я не поняла, вы меня здесь еще учить будете?

– Что вы, в этом нет необходимости. Все навыки, которые необходимы вам для продвижения по службе, вы, видимо, приобрели еще в ранней молодости.

Начальница уставилась на Ташу прозрачным взглядом. Смысл фразы она явно не уловила, но неприязненный тон и вероятный намек на уже не совсем юный возраст сделали свое дело.

– Пошла вон! – прошипела она сквозь зубы.

Таша подхватила с пола сумку и выскочила прочь из офиса под сочувствующими взглядами теперь уже бывших коллег.

– Мама, сматли! Самолет!

Васик гордо протянул листок, на котором он только что изобразил баклажанообразную фигуру с крыльями и пропеллером.

– Красивый. На баклажан похож, – машинально оценила Таша и продолжила просмотр объявлений в колонке «Работа». Василия сравнение явно огорчило. Как и любой уважающий себя художник, он стремился к максимальной достоверности.

Надежды найти приличную работу по объявлению Наталья испытывала еще меньше, чем испытывает среднестатистический гражданин, живущий на прожиточный минимум, когда покупает очередной лотерейный билет. При этом, никого из волшебной касты «знакомых», которые могли бы помочь в поиске места потеплее, она не знала. Немногочисленные подруги либо выращивали своих чад в совершенно негордом одиночестве, либо перебивались, умудряясь прокормить не только отпрысков, но и вторую половину, которая в свою очередь, частенько «перепивалась» и в неблагоприятных обстоятельствах могла зарядить под глаз.

Ей вдруг вспомнилась одна из коллег, Женя Новосинцева. Женя работала в «Виталине» оператором и зарплату получала весьма скудную. Но, несмотря на это, она частенько позволяла себе дорогие качественные вещи и каждое лето отправлялась с дочерью в загранпоездку. Как-то раз, хватив лишнего на одном из корпоративов, Женя душевно обняла Ташу и поведала о тайном источнике своего благосостояния.

– Все свои умения нужно использовать пра-виль-но, – еле выговаривала раскрасневшаяся девушка. – И стыдиться тут совершенно нечего! Нет, ты меня понимаешь?

Таша послушно кивнула.

– Вот Анька, – Женя кивнула в сторону бухгалтерши, которая восседала во главе стола и, как всегда, ничего не ела. – Ведь потаскуха же, и все это знают.

Тут она постучала по столу указательным пальцем.

– А ты попробуй ей об этом скажи. Сразу с работы попрут. А п-п-почему, спрашивается? Что тут обидного? Кто чем может, тем и работает.

Тогда Женя подробно описала все тонкости своей частичной занятости. Наталья помнила даже название сайта, через который осуществлялось трудоустройство.

Она глянула на Васика, который старательно выводил бока нового самолета, и на душе стало гадко от своих собственных мыслей.

– Ма, сматли, еще самолет!

– Очень красивый. Похож на Боинг.

Мальчик облегченно вздохнул.

Внезапно по квартире прокатился невероятный грохот и звон бьющегося стекла. Где-то сверху одновременно заматерились несколько мужских голосов.

– Сиди здесь! – скомандовала она сыну и бросилась на кухню, откуда донесся звук.

На том месте, где еще минуту назад стояло старенькое чисто вымытое окно, теперь болталась пластиковая рама, подвешенная на веревке. В кухню беспрепятственно проходил морозный ноябрьский воздух.

Видимо, удальцы, производившие ремонт квартиры сверху, зазевались и упустили громадину, которая в дребезги разнесла Ташино окно, и, при этом, сама осталась совершенно целой.

В ярости не замечая разбросанных по полу осколков, она подбежала к зияющей дырке и крикнула, что было мочи:

– Вы что сделали, уроды!

– Блин! – дополнил Вася, мнущийся на пороге.

Один из самых тяжелых дней, которые когда-либо выпадали Наталье, подходил к концу. Несколько лет назад, когда она узнала о первой измене мужа, казалось, что жизнь кончена и ничего хуже быть не может. Теперь воспоминание об этом даже веселило ее. Пусть сейчас в ее доме будет целых три мужа – один на кухне, и по одному в каждой комнате, и каждый из них круглосуточно ей изменяет, лишь бы только найти работу и заставить соседей поскорее вставить новое окно. На то, чтобы сделать это самой, средств у нее, к сожалению, не было.

С большим трудом уложив Василия спать, она долго сидела в кресле, вглядываясь в полумрак комнаты. Если бы она была американкой, то сейчас непременно впала бы в глубокую депрессию и обратилась к психологу. Однако, такие удовольствия, как депрессия, доступны не каждой русской женщине. Для славянок в наши дни актуальнее такие средства, как «удариться головой об стену» или выпить сто грамм и поплакать». Просто и дешево, и, не исключено, – гораздо действеннее любого психолога.

Но голову было жалко, а спиртного дома не было ни капли. Потому, выкурив на кухне две сигареты подряд, Наталья взяла пособие по оригами и отправилась в комнату Алексея. Уходя из дома, он всегда запирал ее. Зачем именно, было непонятно. Скорее всего, чтобы продемонстрировать свою обособленность и независимость, на которую, впрочем, никто и так не посягал. Сворачивать оригами на кухне теперь не представлялось возможным из-за холода, а во второй комнате спал Васик. Таша надела ботинок на правую ногу и изо всей силы ударила по двери в область замка. Косяк щелкнул и дверь открылась.

Внутри пахло пылью и сладковатым одеколоном Алексея, от чего находиться в комнате было не очень приятно. Наталья вытерла письменный стол рукавом и положила перед собой разноцветную пачку бумаги и книгу по обучению оригами. «Жаль, что я не умею делать ничего такого, что можно было бы продавать. Вязанные свитера, например, или глиняные фигурки», – подумала она с сожалением. «Кто чем может, тем и работает», – снова вспомнилась предательская фраза.

Она стала перелистывать пособие. С глянцевых страниц, заманчиво пахнущих новой бумагой, на нее глядели всевозможные причудливые фигурки, сложенные так мастерски, что простой обыватель не сразу догадается, из чего они сделаны.

– Тебя-то мы и сделаем! – обратилась, наконец, Наталья к лиловой летучей мыши с гофрированными крыльями.

– Сложите базовую форму «треугольник», – ответила книжка.

Бережно приглаживая изгибы и выравнивая края нежного листочка, Таша чувствовала почти детское удовольствие. Сколько ей было, когда они с мамой вместе клеили открытки для школы? Семь или восемь. Если бы мама была жива, все сейчас было бы по-другому. Она подавила подступившие слезы.

Совершив по инструкции первые три шага, она покрутила получившуюся заготовку.

– Красота. Что у нас дальше?

– Наметьте линию сгиба, образованную точкой середины нижнего основания и концом линии сгиба, сделанного на предыдущем этапе, отогните согласно рисунку 4 и 5, согните крыло по перпендикуляру и перегните по биссектрисе, – выругалась книга.

Еще минут двадцать Таша безнадежно вертела в руках изрядно помятую заготовку, вытирая со лба пот и делая изгибы в тех местах, где они вряд ли требовались. Пальцы начали болеть, перед глазами от напряжения появились черные точки. Теперь она ненавидела не только своего бывшего мужа и начальницу, но и оригами, а также авторов злосчастной книги и вообще всех тех, кто придумал оригами и у кого оно все-таки получалось. Наконец, она не выдержала, подскочила так, что опрокинула стул, и на мелкие кусочки разорвала зародыш мыши, все листы цветной бумаги и обложку пособия, приговаривая про себя:

– Ах ты ж зараза, ах ты ж зараза!

Причем, кому, или чему конкретно было адресовано ругательство, наверняка Наталья не знала и сама.

Окончив акт вандализма, она еще долго топтала ногами клочки, а потом проплакала целый час, наверное, впервые за несколько лет.