Голос папы был спокоен но в то же время абсолютно властен и уверен. И возразить было нечего. Слёзы ещё больше полились из глаз. Я засунула руку в рюкзак в поисках чего то острого. Чего то нехорошего. Но среди учебников нашла лишь фотографию. Мне три года. Белое платьице и белые колготы. И ощущение запредельного счастья.
Вспышка света и я опять в трамвае. Тяжкие воспоминания начинают просыпаться во мне и я боюсь следующей остановки. Там должно произойти что-то ужасное.
Глава 8. Катастрофа
Трамвай резко нырнул с холма прямо в воду. Вокруг простиралось бесконечное море. Ровная как стёклышко поверхность синей воды до горизонта. По ней заходящее солнце прокладывало алую дорожку. В тёмном небе уже видно яркие крупные звёзды. И такая печаль ощутилась в сердце... Печаль по чему-то несбывшемуся, чему-то сказочно-недоступному. Она накрыла меня с такой силой, что я горько заплакала, закрыв лицо ладонями.
Море странное. Совсем неглубокое, до середины колёс трамвая. Он бодро бежал через водную гладь, оставляя за собой небольшие волны и клиновидный след, расходящийся до горизонта. Безбрежные тишина и покой рушились под напором вагона. А всё это наверное что-то да значило...
Через некоторое время на горизонте показалась остановка. Чистый белоснежный павильончик. Но и он стоял в воде. Трамвай не спеша остановился. Я немного посидела в страхе перед грядущим, но всё-таки встала и шагнула вниз. Вода тёплая. Такую я делала чтобы принять ванну.
Шагнув в неё с бешеным визгом провалилась под синюю поверхность. Пыталась схватиться за поручень трамвая, но почувствовала как мокрая ладонь скользнула по гладкой трубе и я ушла вниз, пуская пузыри и чувствуя как вода наполняет лёгкие. Не повезло. Я утонула. Ведь я не умею плавать. Как печально...
Яркая вспышка света. Потом темнота и холод. Сильные руки куда-то тащат меня. Не могу дышать. Не могу двигаться. Резко открыв глаза увидела что нахожусь в машине. Нашей машине. И она почти полностью под водой. Рядом, в водительском сиденье безжизненное тело папы с отрытыми глазами. Похоже, он мёртв. Из разбитой головы вверх поднимается струйка крови, растворяющаяся в воде. Я хочу закричать но не могу. Кто-то вытаскивает меня из утонувшей машины. Кто-то меня спасает. Это непросто, учитывая мои сломанные рёбра и ноги. Дикая боль.
Через некоторое время я прихожу в себя на берегу реки. Она небольшая, но глубокая. Плохая погода, ветер гоняет свинцовые волны по поверхности. Рядом с берегом из реки торчит задний багажник нашей машины. Передняя часть полностью под водой. Похоже, мы свалились с моста. Рядом суетятся какие-то люди. Подъехала скорая помощь и спасатели.
— Папа! Там папа! — закричала я, — спасите его! Пожалуйста, пожалуйста!
— Спокойно мисс, всё в порядке! Сейчас вас доставят в больницу, всё хорошо, — невозмутимая медсестра закатала мне рукав толстовки и поставила укол в предплечье. — А сейчас отдохните.
Я почувствовала как злость и ненависть наполняют меня. Но что ещё хуже, сознание ужасной вины. И это больнее всего. Во мне что-то надломилось. Пришла уверенность что папу я больше не увижу. На берегу его не было, в воду продолжали нырять люди. Похоже он всё ещё там, внизу.
Чувство вины становилось всё сильнее и сильнее. Ненависть ко всему миру ушла безвозвратно. Я просто больше не хотела жить. Подняв большой камень, с силой ударила себя по голове. Потом ещё раз. И ещё. И ещё несколько раз. Хрустнула кость черепа. Обильная струя крови потекла по глазам, носу. Я свернулась в калачик, невзирая на боль в измученном теле. Пусть. Вот и конец... Всё равно это не жизнь.
Где-то кричали люди, но зрение стало медленно покидать меня и я потеряла сознание. Однако тут же очнулась. Как будто от толчка.
Наша машина мчит по сабвею через лес и горы. Впереди мост через реку.
— Ты ведь наша первая. Наша любимая девочка. Малышка, — ласковый голос папы вызывал к жизни чувства, давно забытые мной. Но вирус злобы и нигилизма так и побуждал к спору и конфликту.
— И из-за этого вы избавляетесь от меня и ты везёшь чёрт знает куда! — злобно прошипела я, отвернулась и стала смотреть в окно. — Вы ненавидите меня, мать вашу!
— Это не так, милая. Мы желаем тебе только добра. Скоро ты поймёшь это. Не сразу. Но поймёшь. Глубоко внутри тебя живёт та ласковая кроха, тот лучик, что грел нас всегда. Вспомни как ты называла себя. Нянька. А иногда называла бандитка.. Ты была довольно непоседливая малышка. Вспомни как мы гуляли по парку, катались на велосипедах и каруселях, ели мороженое и попкорн.
Папа повернул ко мне улыбающееся лицо. Столько жизни и добра было в его взгляде. И столько злобы и ненависти вокруг меня.
— Мне плевать! Это было давно. И всё неправда! — заорала я и вцепилась в руль, крутнув его вправо. — Я хочу домой, мать твою! Верни меня домой! Я не хочу в психушку!
Машина резко вильнула вправо, пробила ограждение и рухнула с моста. За мгновение до того как она ушла под воду я увидела её отражение в зеркальной поверхности, горящие фары и наши искажённые ужасом лица в ветровом стекле. А потом наступила тьма.
Глава 9. Финал
Сознание медленно возвращалось. И первое что я ощутила это странные гулкие удары. Они звучали размеренно и чётко, как метроном. Сердце. Это удары моего сердца. Попробовала пошевелить рукой. И получилось. Попробовала открыть глаза, но лишь только появилась тонкая щёлочка между открывающихся век, как сетчатку залил ослепительно яркий свет. Тут же закрыла, чуть не вскрикнув от боли. Но теперь явственно ощущала что жива. И нахожусь не в Тёмной стороне, а в своём, реальном мире.
Ещё раз попробовала пошевелить пальцами, только в этот раз всеми, и рук и ног. Да! Удалось и в этот раз!Тут же открыла глаза, только сейчас уже медленно, осторожно. И через несколько минут открываний- закрываний совершенно отчётливо могла видеть.
Больничная палата. Я в больнице. Изо рта и носа какие-то трубки, в руку воткнута игла капельницы. Подняться нечего и думать со всей этой ерундой. Но эти сны... Как же они реальны и чудовищны. Особенно те, в которых я предстаю в виде какого-то зловещего тёмного монстра. Этого не может быть.
Спустя какое-то время время я услышала голоса. Похоже что в коридоре рядом с палатой.
— Почему я вам позвонил. Вчера она проявляла признаки некой активности. Похоже, девочка приходит в сознание. Хотелось бы верить. Если это случится и её разум полностью восстановится, пожалуйста, мэм, на первых порах избегайте говорить ей о случившемся. Так будет лучше, учитывая диагноз.
— Господи...Хоть бы было так... — ответил знакомый женский голос. — Мы молились каждый день. Бог услышал нас. Это чудо. Год в коме и такое чудо...
Мама. Здесь мама? Я попыталась что-то сказать, но не смогла. Лишь тихий хрип, неслышимый никому вырвался из моего рта, занятого трубками. Я опять открыла глаза, в этот раз более уверенно и смогла пошевелить всем телом.
В палату вошли трое. Доктор в белом халате, мама и папа. Ну конечно. Я же знала! Я знала что всё что я видела это сон! И естественно, папа жив!
— Она пришла в себя! — удивлённо воскликнул доктор. — Нет, вы смотрите!
Мама заплакала и, подойдя ко мне, опустилась на колени у кровати и взяла меня за руку.
— Милая! Наконец-то. Мы верили! Мы знали!
Папа подошёл и поцеловал меня в лоб, откинув длинные светлые волосы в сторону.
— Всё хорошо, малышка, Всё будет хорошо. Выздоравливай.
Две недели я ещё провела в больнице, восстанавливаясь и приходя в себя. Странно, но решительно не помнила почти ничего что случилось и как я попала сюда. Да я и не хотела узнавать и копаться в прошлом. Ведь попадая туда можно нарыть таких монстров, что не будешь знать куда бежать от них.
Больше я не могла попасть в Тёмную сторону. Она оказалась закрыта от меня навечно. Когда я приходила на знакомую остановку, автобус номер 410, мерцая огненными фарами проезжал мимо. Он не хотел пускать меня. Иногда я думаю, не есть ли та Тёмная сторона именно моей тёмной стороной, которую я сумела выгнать из себя. Пусть и такой дорогой ценой.
