– Если бы я сам не заметил чрезмерную их настойчивость, то мог бы устроить суд, но здесь всё тянет на кровную вражду, поэтому мы решили послать весть в Великий двор и ждать князя, ну или того, кого он пришлёт, – ответил названный отец.

– Час от часу не легче, – всплеснула руками Славяна, – Неужели старейшина пошёл на такое?

– А с чего ты уверен, что он станет разбираться в произошедшем? – удивилась я.

– Потому что мы давно с ним знакомы, и я не последний из его воевод, – ответил он, и мы разошлись.

От произошедшего я не находила себе места и часто ловила осторожные взгляды людей. Сагилу, похоже, вообще не было никакого дела до того, чего о нём думают и кто.

До приезда князя мы решили ничего не предпринимать, а жить как обычно, только держать ухо востро. Мне пришлось смириться с нынешним положением, и побратимы мне в этом очень помогли.

Мы всё так же вместе сидели за столом, ходили в лес, и они учили меня ездить верхом. В этот раз я пошла в лес, чтобы собрать нужные травы и случайно услышала голоса. Прислушавшись, поняла, что это Сагил с Шемякой. Подойдя ближе, услышала их разговор, вернее спор.

– Ты понимаешь, что для неё это может быть опасно? Я не хочу её больше терять! – воскликнул Сагил.

– Я знаю, что для тебя она значит не меньше, чем для меня. Но нам надо там всё осмотреть. Тем более, из-за недавних событий ей оставаться без нас опасно, – спокойно ответил Шемяка.

– Тут за ней братья присмотрят, их всё-таки трое, а там неизвестно что в дороге случится. Конечно, ты старший, но и моё слово вес имеет.

Дальше я не слышала уже ничего, у меня в голове стучали фразы «я не хочу ее больше терять» и «она значит для тебя не меньше, чем для меня».

Получается, что Сагил очень за меня переживает. Но почему?

Я быстро развернулась и пошла, по дороге думая над произошедшим. Что-то не сходится, сначала «соколица», потом его откровенность и, наконец, «я не могу ее больше потерять». Всё это явно адресовано мне, но Сагил как – то обмолвился, что его сердце давно занято, а мы знакомы не больше двух лет. А значит, это не могу быть я. Да и кто на меня вообще посмотрит? Ни лица, ни стати, разве только коса. Может, просто он что-то знает про мой род? Вдруг он мне брат или соплеменник? Всё-таки интересно, куда так рвётся Шемяка, что хочет меня с собой взять? Ладно, не буду гадать, будь что будет!

 Когда мы начали собираться в очередной поход, я заметила, что было три струга вместо привычных двух, и очень удивилась. Потом выяснилось, что третий – это торговый, и всё встало на свои места.

Шемяка сказал, чтобы забирала из дома всё, что нужно. «Неужели мы едем в мою сторонку!» – воскликнула на радостях. Белый улегся у моих ног, а сокол пристроился на нос струга рядом с воеводой. Новые латы оказались очень лёгкими и удобными по сравнению с кольчугой. Не забыла и про трофейный нож, который научилась метать не хуже топорика.

До моего берега мы добрались спокойно, и, когда струги причалили, я еле сдерживала слезы. Белый сразу же, узнав родные места, помчался к избе, а я за ним. Только вошла в избу, сразу поздоровалась с домовым и угостила его пряником в знак благодарности за сохранение дома. После пошла в сарай, где был ещё один подпол. Правда, дед туда не заглядывал, да и у меня не было сил его открыть. Сагил и Шемяка зашли следом, и я указала на крышку.

Сагил не без труда, но открыл его и, взяв лучину, спустился вслед за братом. Там оказались три сундука. Мы решили их вытащить и рассмотреть содержимое. Воевода с братом стали их поднимать, а мои братья – принимать. Когда всё вытащили, стали рассматривать содержимое. В одном оказались ткани и ларец с украшениями, в другом глиняная посуда, а в третьем – ломаное оружие и доспехи. Шемяка внимательно осмотрел обломки и велел выкинуть, ведь ржавчина уже хорошо въелась. Было решено оставить посуду здесь, а ткани, которые были в приличном состоянии, как и украшения – забрать. Ведь я чувствовала, что ещё вернусь сюда, не знала, как скоро, но вернусь. Сундуки отправились обратно в подпол, и воевода сказал:

Ну что, приданое есть? А то найдем жениха, а из приданного кроме посуды и ломаного оружия ничего нет.

Об этом можно не беспокоиться. Всё моё приданное – в этом сундуке, правда, сегодня добавятся ткани, которые уцелели, и шкатулка. Да и кто на меня посмотрит? Ни лица, ни стати, только и умею что мечом махать. От такой все женихи разбегутся, – засмеялась я указывая на сундук, что стоял в избе около печки, а Шемяка хи́тро посмотрел на Сагила, который о чём-то задумался.

Закончив погрузку, я показала, где был жертвенный огонь, и мы положили на всех еду. Воевода стоял молча и о чём-то думал, Сагил подошёл ко мне и обнял за плечи. Я уткнулась ему в грудь и заплакала, он немного растерялся от неожиданности, но Шемяка, видимо, подмигнул ему. Потом мы вернулись на струги и пустились в обратный путь. По дороге  решилась спросить у воеводы, что его встревожило. Он хотел было перепоручить ответ брату, но заметив, как я смущаюсь рядом с ним после минутной слабости, решил рассказать сам:

«Восемнадцать лет назад часть готов во главе с Олларисом восстала против Коловрата, они творили убийства и грабежи. Князь поднял всех, и восстание было подавлено. Но, как видно, бесчинствовали они и на воде, иначе бы твои родители были живы. До этого мы уже разбили один отряд. Среди пленников был юноша-сармат, шестнадцати лет отроду. Он так же, как и ты, отличился в битве и стал моим побратимом», – после чего подмигнул Сагилу.

И тут до моего ума дошла мысль, не дававшая мне покоя: если Сагил сармат, как и мой отец, значит, он должен знать что – то про мой род. Кимериус рассказывал, что все сарматы – воины заплетают передние волосы в косы. В силу возраста, он не мог знать про мой род, а вот Сагил – возможно.

– А ты знаешь что-то про род Сокола?

– Нас много в южном берегу Великой, где она впадает в Лазурное море, всех запомнить сложно.

– Может, тогда вразумишь меня, глупую, сошла я с ума ли нет? Всё-таки разговоры с птицами – это не совсем обычно.

– В этом нет ничего необычного, один из рода наделяется этой способностью, чтобы пройти какое-то испытание в жизни. Видно, тебе придется что-то совершить, раз обладаешь таким даром. Когда на нас напали, мой род успел скрыться, а я попал в плен, – грустно улыбнулся он, и я вдруг поняла, что зря стеснялась.

По прибытию в Ратию мы разгрузились, и я заметила, что мой сокол опять куда-то улетел. Наверное, подружку завел. Вот везет же кому-то!

Когда стала разбирать украшения, то моё внимание привлекла подвеска с волком, у которого открыта пасть, а вместо глаз – рубины. Мне она очень понравился, и поэтому решила носить её постоянно.

Приглашение

Вскоре пришли вести, что Шемяку приглашает воевода Доречья.

Меня взяли с собой при условии, что не сдвинусь с места, если будет бой, а буду охранять обоз, готовить, и – если понадобится – лечить. Братья остались охранять Славяну, и мне было без них непривычно.

Когда стало темнеть, мы устроили привал, и воевода расставил пятерых вооружённых витязей в полном облачении на посты вокруг стана. Ещё пять были готовы вступить в бой по первому зову, а остальные отдыхали. Я уже готовила ужин, а Шемяка с Сагилом что-то обсуждали, когда дозорный передал через запасных, что какой-то странник просит погреться у костра. Воевода дал добро, и к нашему очагу вышел волхв. Это был седой старик с посохом, на котором сидела сова, на груди были обереги, в рубахе до пола и очелье из бересты, за плечами торба.

Он поклонился, и Шемяка жестом пригласил его отведать пищи с нами. Все знали, что волхвов нельзя прогонять, они посланники богов, и, если он сам к тебе подошёл, значит, тебя что-то ждёт. Их речи правдивы, они никого не боятся и не принимают даров. Когда он сел, то сразу заметил меня, потом покосился на Сагила и задумался.