– Милиция! Милиция! – блажила сердобольная тетенька с авоськой в руке и в ситцевом платке.

Она проходила мимо и решила вступиться за униженных и оскорбленных.

– Зачем ребятишек бьете? – махала она руками, но близко не подходила.

– Шли бы вы, мамаша, – процедил Быков. – Эти ребятишки вели себя плохо. В угол ставить будем.

Тетя, тревожно зыркая, поспешила убраться.

Наконец, Тоха отшвырнул собеседника и сграбастал честно добытую в неравном бою бутылку «Столичной».

– Трофейная, – подмигнул он мне. – К пиву…

Гопники сползались в кучку. Поскуливали, косились на нас шакальими глазенками и помогали друг другу подняться. Распрямили скрюченного Сипкина и поплелись восвояси.

– Мы еще встретимся с тобой, Курсант! – обернувшись, бросил через плечо Сипкин, когда был уже на безопасном расстоянии. – Ты не знаешь, с кем связался!

– Конечно, встретимся, – хмыкнул я. – Раз у тебя здоровья много.

Битые ускорили шаг, иногда оглядываясь.

– Ша! – Быков сделал вид, что хочет за ними погоню устроить, те поспешили поскорее смыться.

– Ух! Как в старые добрые, – выдохнул Антоха, усаживаясь на нашу лавочку. – Размяли косточки. Будешь?

Здоровяк ткнул на жидкую добычу.

– Не, я мешать не буду.

– А я хряпну чуток, а то весь хмель из-за непредвиденной физзарядки вышел.

– Не налегал бы ты на водочку, без закуски-то.

– Не гунди, Андрюха, – все нормально, я занюхаю.

– Смотри, сопьешься.

– Ой, ты как жена моя нудишь. Та тоже нычку мою найдет и перепрячет. Что я, выпить не имею права в конце рабочей недели? Кстати, этого здорового ведь Сипычем называли.

– И что? Это мой старый знакомый по школе милиции.

– А то, что я слышал, что в городе шайка мелкая объявилась, не то чтобы бандиты, но на рынке, где частники продукцией своей торгуют, молоком, мясом и прочим кефиром, дань сшибают. Так вот, этот Сипыч, вроде как, с ними. Мне на заводе мужики рассказывали. Да и рожа у него больно знакомая. Он, вроде, в соседнем цехе трудится.

Адреналин испарялся, и я уселся рядом, вдруг почувствовав накатившую усталость.

– Хм… Интересно. А почему их милиция не прижмет?

– Так заяв нет. Не все же легально торгуют. Кто-то и вообще не своим, а как перекуп. Вот те на них и специализируются, нетрудовые доходы, так сказать, половинят.

– Спрошу у Гоши, как он такое допустить мог.

Быков смачно хмыкнул.

– А Гоша сейчас сильно не высовывается. Много его подручных за решетку загремело. Как чистка в милиции была при Андропове – ты же знаешь, так и за Гошу тоже взялись. Много его пехотинцев, кто на условно-досрочном гулял, обратно в казенный дом заехало.

Я нахмурился и глянул на Быкова с сомнением.

– Странно… Гоша осторожный, и с властями в контрах никогда не был.

– Так я же говорю, все случилось, когда власть поменялась. Когда ГБ-шник в УВД у руля встал. Он, наверное, и дал команду «фас». Но самого Гошу и катран его не тронули. Правильно ты ещё тогда говорил. Его заведение кому-то нужно…

– И откуда ты это все знаешь? – вскинул я на друга бровь.

– Так завод – считай, улей. Там все слухи города сходятся. У нас многие калымят и крутятся не только в цехе. Время сейчас такое. Хочешь дефицит достать, умей крутиться.

– Будешь, значит моим информатором, – улыбнулся я.

– Не-е… Стучать я не буду, я тебе так, за кружкой пива все расскажу. А вас-то чего сюда дернули? Нет в городе маньяков.

И, главное, так уверенно сказал, будто сам маньяками заведует.

– Труп есть, значит, и маньяк найдется, – вздохнул я.

– Что за труп?

– Некий Морошко.

– Юрич, что ли? Это которого без головы нашли?

– Ну да, а ты-то откуда его знаешь? Он на фабрике музыкальных инструментов работает, а не на заводе.

– Так это он после туда ушел. В смене Михалыча был, должность невеликая – «отставной козы барабанщик», вот и свинтил он на фабрику. Знал я его. Жаль мужика! А почему ты решил, что маньяк объявился? Еще трупы есть?

– Сплюнь!

– Так, может, не маньяк это вовсе.

– Ага, кому тогда понадобилось голову отрезать, да еще труп в лесу привязывать?

Быков в раздумьях постучал бутылкой по колену, содержимое глухо булькнуло. Я ждал его ответа – может, мой старый друг ещё что-то знает?

– Похоже на акт устрашения, – наконец, выдал Антон. – Морошко этот как раз к рыночникам имел отношение. Вроде как, мясо туда сдавал.

– Со своего подворья?

– Да, он в пятиэтажке жил, ездил по деревням, скупал по дешевке скотину – и сдавал как свое.

– Так. А кто главный у них? Ну, в смысле, у тех, кто рыночников теребит?

– Кто из нас милиционер, Андрюх? Понятия не имею. Все, что слышал, рассказал. А дальше сам копай.

Возле входа в парк скрипнули тормоза. Дорога хорошо просматривалась – там остановился милицейский УАЗ-ик привычного желто-синего раскраса.

Из машины вывалился широкомордый милиционер с рыжеватыми залихватскими усами. Фуражка чуть набекрень, пузо через ремень. Настоящий бывалый майор.

– Это они, они парнишек избили! – тыкала в нашу сторону та самая сердобольная тетушка в ситцевом платочке, размахивая авоськой. – Сидят, водку жрут! Алкашня!

Милиционер кивнул ей в ответ и что-то сказал, мол, разберемся, понятой будете.

Но после такого предложения тетушку как ветром сдуло. Погрозив напоследок нам авоськой, она поспешила убраться, а милиционер, поправив фуражку, чинно зашагал в нашу сторону.

– Ты смотри, кто к нам идет, – расплылся в улыбке Быков.

– Ага, вижу…

– Выпиваем? – грозно просопел майор.

– Дядя Петя! Ты майор, что ли? – вскочил я с лавки. – Поздравляю!

– Ядрён-патефон! Андрюха?! Ты, что ли? – воскликнул Осинкин. – Я тебя не узнал сразу, ого, какой ты стал. Волчара матерый.

Мы обменялись с участковым крепкими рукопожатиями, он снял фуражку и сел с нами на лавочку.

– Ну, рассказывай, дядь Петь, как жизнь молодая. Смотрю, все никак на пенсию не уйдешь. Молодец.

– Ой, не говори, Петров… Каждый год собираюсь, да все не решусь, вот жду, когда взашей выгонят.

– А что так?

– Да с каждым годом работы все больше, бумажками завалили, а зарплата та же. Этих на учет поставь, тех по месту жительства проверь, прием граждан проведи, материалы отработай, отказной состряпай, поручение следователя выполни в срок, еще и организацию вечернего патрулирования на нас повесили, дружинников теперь инструктируем и вместе на обход участка выходим.

– Ты еще и на вызовы, смотрю, ездишь? – кивнул я на «УАЗ». – Целый майор, вроде.

– Дежурю я сегодня. Все семейные скандалы в городе мои. Вот и хулиганов в парке приехал приструнить, а тут вы…

– Хулиганов мы разогнали, – хмыкнул Быков.

Он уже раскраснелся и слегка «поехал» от трофейной беленькой, так что его и самого от хулигана было практически не отличить.

Осинкин продолжал устало делиться своим житьем-бытьем:

– А майора мне дали выше потолка, я по-прежнему в должности старшего инспектора. Было время, когда Сафонова турнули, вместе с ним некоторые должности тоже почистили. Успел и временно поисполнять обязанности начальника отдела. Не хватало народу тогда, ставить некого было. Вот званием и разжился.

– А должностью почему не разжился?

– А оно мне надо, Андрюха? Я на своем месте. Народ меня знает, уважает. Бывает, даже из кабинета не надо выходить, чтобы кражонку велосипеда раскрыть. Несколько звонков бдительным гражданам – и Яшка-кривой опять в кутузке. Не хочу наверх лезть. Планерки, совещания – не мое это. Да и начальник новый в МВД уже с восемьдесят третьего, но до сих пор больше со своими общается. То один в костюме с галстучком к нему приедет, то другой, чаи в кабинете распивают. Булкин замполита поменял на бывшего военного – из Тулы привез, тот в батальоне ППС по той же части трудился. Говорят, в армии в лейтенантах служили когда-то вместе. И вроде улыбается товарищ Булкин всегда, и разговаривает со всеми прямо душевно, но вот глянет иногда эдак… внимательно, и сразу вспоминаешь, откуда он к нам перебрался. Так что давайте с ним поаккуратнее, а то хрен знает, чего у него на самом деле на уме… Ты-то как? На планерке говорили, что ваша группа приедет. Вижу, прибыли уже. Голову будете искать?….