Миа на эти дни сняла двухэтажный деревянный дом с большой территорией, местом для барбекю, бассейном. Этот дом, как в сказке, стоял очень близко к лесу.

Всю неделю эта компания проводила на воздухе: Миа обучала боевым искусствам Фреда, они выходили на пробежку по лесу, плескались в бассейне, ходили на рыбалку, играли в бадминтон, в компьютерные игры. И везде с ними был счастливый Бруно. Даже в игре в бадминтон он приносил им волан, правда во время тренировок пытался защищать любимую Мию от любимого Фреда, видя, что тот делает выпад в ее сторону, и его рука сжата в кулак. А еще эти трое с удовольствием вечерами сидели у костра и пели под гитару. И, между прочим, пел даже Бруно.

Каждый день, перед сном, у них с Дэйвом Смитом была видеосвязь. И поскольку Бруно всегда спал в ногах у Мии, а иногда она, развернувшись, спала головой на его спине, мужчина смеялся, что может быть спокоен, что ее у него никто не украдет.

Неделя в компании любимых мальчиков пролетела незаметно, и отдохнувшая, окрепшая троица вернулась домой.

Вторую неделю отпуска Миа, как и планировала, посвятила прыжкам с парашютом, купольной акробатике, тренировкам в зале и аэродинамической трубе, а еще гонкам на спортивном автомобиле. Адреналин, скорость, ветер — спутники этой неугомонной особы во второй части отпуска сделали ее еще на градус счастливее.

С Дэйвом Смитом они виделись часто, и не только днем. Все было замечательно, за исключением того, что ей все чаще приходилось возвращать свои фантомы из энергетического поля другого человека, который делал это неосознанно, пытаясь вспомнить что-то для себя важное. Миа знала, что это Хью Фостер, сердце которого и вынуждало его «копаться» в своем подсознании. И ей пришлось, используя способность генерации биоауры, усилить защиту своей энергетики.

Между тем, Хью Фостер чувствовал, что с ним происходит что-то не то. Ночных тяжелых снов не было, их как по щелчку отключили, из-за этого складывалось ощущение, что им кто-то «управляет». Единственное, у него в голове крутилось женское имя Микка, которое он никогда и нигде не слышал.

В последнюю неделю отпуска Миа Андерсон на пять дней все-таки прилетела в штат Джорджия в гости к бывшим коллегам по совместному расследованию преступления, поселилась в гостинице в центре города. В один из дней своей компанией из 10 человек решили сходить в ночной бар с живой музыкой. Они сидели за сдвинутыми столиками, с большим количеством закусок и выпивкой, веселились, рассказывали байки, подпевали музыкантам.

Но, когда заиграла любимая всеми музыка кантри, Миа и еще пятеро из компании, взяв висевшие на стене в качестве украшений ковбойские шляпы, вышли в центр зала и синхронно, слаженно начали исполнять ритмичный танец. Публика их подбадривала, хлопая в ладоши и свистя.

Андерсон лихо выплясывала с озорной и счастливой улыбкой, перемаргивалась с другими танцующими и даже в такт присвистывала, как заправский ковбой.

В это время в бар вошли трое мужчин, которые здесь были впервые, заняли небольшой столик и сделали заказ. Они осматривали помещение, его интерьер, а также посетителей, отметив про себя качество музыки. Их внимание привлекла группа профессионально танцующих людей, среди которых была озорная, рыжеволосая, молодая женщина, от улыбки которой было сложно отвести глаза.

— Классно танцуют. А рыженькая весьма сексуальна, вон как «зажигает», — сказал один из троих, — Хью, ну посмотри же! Ты в баре, а не на похоронах, расслабься, наконец.

— Мы пришли выпить, а не девок «снимать», — огрызнулся Хью, — угомонись уже, тебе не 20 лет. Выпьем и пойдем. Завтра еще работы много, — по голосу было понятно, что офицер Фостер не просто не в духе, а злой.

Он откинулся на спинку стула, и случайно его взгляд упал на танцующую девушку, о которой говорил коллега. И неожиданно в области груди что-то сильно сжалось, от чего трудно стало дышать. Хью пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание и ритм сердца.

Им принесли заказ, но Хью в горло ничего не лезло, он как завороженный смотрел на группу только что танцевавших под музыку кантри, которые вернулись и сели за стол, их было не менее 10 человек, и только одна женщина. От этого столика просто исходил поток позитива, веселья и счастья встречи и общения.

Офицер внимательно всматривался в эту женщину, не в состоянии понять, чем она так сильно привлекала его внимание, а сердце продолжало бешено колотиться.

— Слышь, Хью, строишь из себя святошу, а сам пялишься просто до неприличия на эту особу. Что с тобой вообще происходит? Ты после командировки странный какой-то. Знаешь её? Не хочешь подойти?

— Я её не знаю, но она мне кого-то напоминает, — прямо было видно по его лицу, что в голове у Хью шел поиск файла с нужной информацией о девушке, но пока безрезультатный.

И тут эта особа подошла к музыкантам, поговорила с ними о чем-то, взяла в руки гитару, села на стул, стоящий на невысокой сцене, и начала играть, а потом запела на французском языке песню «Les Lendemains de carnaval» певицы Нэнси Виейра. И это было потрясающе!

Хью Фостера поглотили мелодия, смысл и великолепное исполнение этой женщиной песни. Он не спускал своих черных глаз с исполнительницы, пытаясь сохранить в памяти ее образ, а самому хотелось, чтобы она его заметила, но зачем, Хью и сам не понимал.

Затем девушка спустилась в зал, села за стол, и их компания продолжила веселиться.

— Почему он здесь? Я же поставила сильную защиту, — размышляла Миа, сидя за столом, слушая выступление музыкантов, — хорошо, что он меня не помнит, но его сердце предательски привлекает его внимание ко мне. Надо что-то делать с этим. Пересечение судеб не должно повториться, ибо фатальный исход неизбежен.

Пока она рассуждала, в зале зазвучала песня “ In Fondo Ai Tuoi Occhi” Sara Galimberti.

Хью Фостер встал с места и решительно направился к столику, за которым сидела Миа, подошел к ней и пригласил на танец, а она, до этой секунды погруженная в свои мысли, интуитивно протянула свою руку Хью и положила ее в его большую ладонь.

Музыка, слова песни и такой близкий контакт заставили этих двоих насладиться моментом: Хью казалось, что в его руках настоящее счастье, от которого его сердце замирало, как будто не веря чуду; от этой женщины шло родное тепло и казалось, что усталость и то напряжение, которые он испытывал все это длительное время, испарились, осталась она — та, которую искал. А Миа, которой так не хватало этого человека, его заботливых рук и черных как ночь глаз, услышала любимую мелодию флейты и невольно улыбнулась.

Это заметил не спускающий с нее глаз Хью: «Вы тоже слышите эту мелодию? Мне кажется, где-то отдаленно играет флейта», — его голос был настолько родным, что даже Миа задержала дыхание и в то же время немного напряглась, ведь Хью не мог слышать мелодию сердца, обычным людям этого не дано.

Она подняла голову и снизу вверх посмотрела в глаза Хью, который просто пронизывал ее взглядом, и она понимала, что он пытается что-то вспомнить.

— Меня зовут Хью Фостер. Давайте познакомимся.

— Не думаю, что ради одного танца стоит знакомиться, — ответила Миа, — и отвела свой взгляд.

— Мне кажется, мы уже с вами где-то встречались. И могу угадать, что ваше имя Микка, — он сильнее сжал дернувшуюся в его руке ладонь женщины.

— Errare humanum est (Людям свойственно ошибаться (лат)), — с легкой улыбкой на лице ответила она.

Какое-то время они просто двигались в такт музыки, и незаметно для себя оказались совсем близко друг к другу, ощутив тепло и дыхание партнера по танцу, и Миа непроизвольно расслабилась в руках любимого Джонатана, что не осталось им незамеченным и польстило его сердцу. Её маленькая и нежная ладонь лежала в его руке, и приятное чувство окутало обоих.

Музыка закончилась, но несколько минут эти двое продолжали двигаться в такт мелодии, которую слышали только они, для них играла флейта. Потом Хью проводил свою спутницу к ее столику, поцеловал ей руку со словами: «Уверен, мы еще с вами, милая незнакомка, встретимся».