Но абсолютизация раннепротестантских ценностных установок, выпячивание их роли ведет к антиисторической, идеалистической картине развития наук о природе в Новое время. И дело не только в игнорировании при таком подходе того существенного обстоятельства, что протестантизму как религиозному, превратно-фантастическому отражению действительности противоположна «новоевропейская научно-философская мысль, которая требует исходить из достоверных истин, исключающих веру»[34].

Для уяснения определяющих факторов научной революции XVI–XVII вв. важно понимание ее неразрывной связи с радикальными преобразованиями всей эпохи ранних буржуазных революций, и прежде всего с качественным изменением форм материальной человеческой деятельности, практического освоения действительности. Существенное значение имели внутренняя логика развития науки, научные традиции, достигнутый уровень знания. Как отмечал Ф. Энгельс, «наука движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поколения…»[35]. Важную роль играла и материалистическая философия, антитеологическая по своей направленности, идеи которой о нерушимости естественного порядка природы, всемогуществе человеческого разума, о науке как двигателе прогресса общества теоретически обосновывали естествознание.

Усиление внимания католической церкви к науке нашло свое отражение и в сфере религиозного образования, подготовки кадров. В 1979 г. Иоанном Павлом II была утверждена новая апостольская конституция, касающаяся функционирования католических университетов и факультетов. В этом документе подчеркивалась важность единства веры и знания, «чему должны послужить единство теологического и философского образования, внимание к современным методам научных исследований и подготовке католических кадров, которые могли бы вести плодотворный для церкви диалог с людьми современного мира»[36].

В ряде католических учебных заведений и на католических факультетах государственных университетов в настоящее время организованы кафедры по «пограничным» вопросам теологии, философии и естествознания, введена должность профессора по «пограничным» вопросам. Цель этих мероприятий состоит в активизации взаимоотношений с современной идеалистической философией и науками о природе, расширении использования данных современного естествознания для защиты религиозного мировоззрения и подготовки кадров церкви.

Значительное внимание уделяют вопросам отношений с наукой и идеологи современного протестантизма. За последние годы по этой теме в богословских журналах появилось много публикаций, теологические центры провели ряд конференций и симпозиумов.

Одним из наиболее крупных мероприятий такого рода явился оксфордский симпозиум в конце 1979 г. в Англии. Он был посвящен теме отношений теологии с современной наукой. Богословы, в основной массе протестантские, а также философы и социологи из США, Великобритании, ФРГ и Бразилии обсуждали на этом симпозиуме вопросы о том, как перебросить мосты между религиозной верой и научным знанием, примирить данные науки с христианской эсхатологией, существует ли христианская картина мира, и многие другие.

В 1981 г. был издан так называемый междисциплипарный обзор этого симпозиума в виде объемистого тома под названием «Науки и теология в двадцатом столетии», в котором опубликованы материалы выступлений его участников[37].

Следует отметить также конференцию, проведенную в мае 1980 г. в Кембридже (Англия), посвященную проблемам перспектив диалога науки и религии. Конференция была организована Ф. Хефнером, профессором лютеранской теологической школы в Чикаго, и А.Р. Пикоком, деканом Клэр-колледжа (Кембридж, Англия).

Пикок, биохимик и теолог «по совместительству», является весьма колоритной фигурой на ниве современного фидеизма: он непременный участник различного рода богословских симпозиумов, автор ряда опусов по проблемам взаимоотношения религиозной веры и научного знания. Одним словом, активнейший апологет религии.

В книге «Творение и мир науки» он горько сетует на то, что изоляция теологии от науки чрезмерно затянулась и что у современного человека недоверие к основоположениям христианского богословия обусловлено исключительно статичностью «традиционных образов, которые в отношении мира динамичных процессов, каким его нам изображают науки, теряют свою силу»[38].

Пикок настоятельно призывает оснастить христианское богословие пониманием логики развития науки. Это, по его мнению, позволит сделать богословие более достоверным, интеллектуально-респектабельным в глазах современного человека, признающего идеал научной строгости и использующего блага научного прогресса.

Но в диалоге науки и религии, провозглашает Пикок, заинтересованы не только теологи, но и ученые: «оказывается», только в теологическом освещении сам научный опыт может приобрести завершение и стать всеобщим[39]. Так, расшаркиваясь на словах перед наукой, он ставит ее фактически в новую зависимость от религии.

Особую активность в разработке темы взаимоотношений науки и религии проявляют некоторые теологические центры в США. Из них, прежде всего, следует отметить Институт религии в век науки, созданный в 1954 г. известным протестантским деятелем Р. Бархоу.

В 1965 г. в Мидвилле был учрежден Центр перспективных исследований в области теологии и науки. В 1966 г. Мидвилльский центр совместно с Институтом религии в век науки и издательством Чикагского университета стали издавать новый журнал — «Дзюгон: журнал религии в век науки», который возглавил Р. Бархоу. Само слово «Zygon» греческое и многозначимое, в число его значения входят понятия «ряд», «шеренга», «строй». Давая такое название журналу, его создатели руководствовались, очевидно, идеей, что религия и наука должны идти в одном строю. В редколлегию журнала входят наряду с теологами представители различных областей естественнонаучного и гуманитарного знания.

Журнал имеет несомненную фидеистскую направленность, но она проводится на его страницах не прямолинейно, а через публикуемые материалы различного рода дискуссий, симпозиумов, конференций, с помощью которых создается видимость полноправного партнерства теологов и ученых. Создавая новый печатный орган, идеологи религии стремились решить несколько задач.

Одна из них носит пропагандистский характер: выйти с помощью журнала, несущего широкую и занимательную информацию о человеке и его мире, на самую широкую аудиторию, чтобы внедрить в общественное сознание идеи «плодотворности» союза религии и науки в современных условиях. Вторая задача — это модернизация теологии за счет методологического арсенала новейшей науки, чтобы повысить ее престиж и сделать более конкурентоспособной на идеологическом рынке буржуазного общества.

Наконец, третья задача состоит в разработке утонченных методов обоснования сближения веры и знания путем их толкования как специфических или даже взаимодополняющих друг друга способах постижения человека и мира. Речь идет о попытках нового синтеза веры и знания, посредством которого фидеисты надеются создать цельное и эффективно воздействующее на человека XX столетия религиозное мировоззрение.

Итак, мы ясно видим, что идеологи католицизма и протестантизма прилагают максимум усилий, чтобы завербовать себе в союзники современное естествознание.

Они пытаются извлечь для себя определенные идеологические выгоды даже из наметившейся в последнее десятилетие тенденции у ряда ученых, занимающихся космологией и физикой элементарных частиц, проводить параллели между данными современной физической науки и представлениями древних восточных мистиков.

Гносеологические корни подобного рода идеалистической по своему содержанию тенденции кроются в трудностях, с которыми сталкивается современное физическое познание в области микромира. Отсюда поиски новых путей познания, нового языка науки. Единственный путь преодоления этих трудностей — это сознательное овладение естествоиспытателями материалистической диалектикой. Иначе неизбежно сползание к идеализму.