– Устал?

Голос был как звук скользящего по бумаге грифеля, и в первое мгновение Лайэнц решил, что у него крышка хлопнула, потому что карандаш заговорил. Он дернулся и поронял добро на пол. Сунулся поднимать и обнаружил, что рядом стоит еще один стул, а на стуле эльф сидит. Старый. Видеть старых эльфов Лайэнцу не приходилось. Даже слышать о них не случалось. Блокнот снова упал, подломив страницы, карандаш ткнулся в ноги “соседу” по зашторью.

Тонкая рука с потемневшей от времени кожей довольно ловко сцапала беглеца и протянула. За карандаш было немного неловко, его кончик и середина носили следы усиленной работы мысли. Кончик – особенно.

– Любимый? – полюбовавшись следами от клыков и как-то тепло улыбаясь, спросил странный эльф.

Лайэнц кивнул.

– У меня флейта была, – поделился «сосед». – Белая, с розоватыми прожилками, очень красивая. Все думали, что она из кости, но на самом деле она была деревянной, просто дерево очень непростое. Таких в этом мире нет. Даже в том мире, где оно было, их было всего… Мало в общем.

– Где она сейчас? Ваша флейта? – вежливо поинтересовался Лайэнц.

– Она на самом деле даже не моя, моего отца. Просто когда мы уходили из мира можно было взять с собой только одну вещь, а флейта одинаково хорошо годилась как память об обоих родителях. Потом так случилось, что я ее отдал.

– Кому?

– Своему сыну. Если бы только моя тьма послушалась меня и осталась с ним в доме, где поет тишина, который я построил для них из света, музыки и живого камня…

– Что с ними стало? – решился на вопрос Лайэнц, хотя сам понимал, что вряд ли что-то хорошее, иначе на стал бы этот эльф говорить о своей женщине и ребенке в таком ключе.

– Это страшная сказка. Ты еще слишком мал для нее.

– А… Вы кто?

– О! Извини. Я так привык, что все здесь и так знают, кто я, что совсем забыл представиться. Я Эста Фалмарель. Но ты зови меня дедушка Эльве, мне так больше по душе. А ты в курсе, что твои дальние предки тоже в этот мир из другого пришли? Нет?

Лайэнцу было совсем не до предков и других миров. У него и так шестеренки клинило. Эста Фалмарель! Лайэнц вскочил и поклонился, затем поклонился еще раз, встав на колено, как на своем первом представлении главе дома Атрай, не совсем понимая, как надлежит приветствовать самое древнее существо в королевстве, если не в мире вообще. Первый Фалмари…

– Угомонись уже, – совершенно седой, не серебристый, а именно что седой, эльф смеялся, как листья шуршат, в ответ на неловкие знаки почтения. – Я тебя не для того сюда позвал, чтоб ты коленки оббивал и спину гнул.

– Зачем?

– Хочу, чтоб ты дом у меня купил. Тот самый. Недорого. Ты мне… ну хоть вот мой портрет, а я тебе дом. В хорошем месте. Горы, воздух чистый, красиво очень. Не понадобится – может потом продашь, но лучше не продавать, а подарить.

– Кому?

– Сам поймешь. Ну как? Берешь?

– Я… Я… Я никогда портретов не рисовал, – запинаясь от волнения и оказанной чести, промямлил Лайэнц. – Только чертежи.

– А ты представь, что я… магтехническая конструктция. И все получится, – соблазнял эльф. – Любопытно, что выйдет. И прекрати пальцы грызть, как дитя, ей-Эру. Я же слышу, хочешь, аж чешется. Просто скажи: да, дедушка Эльве.

– Да, дедушка Эльве, – просиял Лайэнц, плюхнулся на стул и принялся шуршать карандашом. Звук был похож на голос Эста Фалмареля, от него становилось тепло и правильно.

10. Эдер

Эдеру Холину иногда случалось действовать иррационально. Очень редко. Тем ценнее были моменты следования наитию. Он остановил магмобиль и вышел. Некогда перспективный район хирел. Большая половина недвижимости здесь была обеспечена депозитами разорившегося Королевского заемного банка, и когда банк прогорел, не все владельцы нашли средства, чтобы сохранить имущество.

Дом сопротивлялся и не хотел пускать незваного гостя, но у Эдера имелась при себе нотариально заверенная копия акта на собственность, и упрямому строению пришлось уступить, когда к замку была приложена магическая печать с каплей крови реальной владелицы.

Дальше лавки Эдер не прошел, ломиться сквозь барьер, выставленный домом, смысло не было. Что он там увидит? Старую мебель, пыль, осколки и останки прошлого тех, кто жил здесь кроме и до Эленар. Хотя как жила Эленар, Эдеру было немного любопытно. Впрочем, любопытство с лихвой окупилось, когда он открыл дверь комнаты за прилавком.

По полу цветным горохом раскатились крупные бусины. Холин легко представил, как Эленар, впопыхах собирающая вещи, дернула нитку бус, зацепившись ею… вот хоть за одну из ручек на ящичках в нижней части шкафа-витрины, и ограненные камешки брызнули по сторонам, как сферы на доске после удара «биты». Пол в комнате из чередующихся темных и светлых ромбовидных паркетин лишь придал ассоциации реализма, и играй Эдер сейчас партию, расклад был бы весьма любопытен. Не в его пользу, скорее всего, но удовольствие от интересной игры чаще ценнее, чем сам выигрыш.

Холин не стал рассуждать и гадать, отчего его потянуло заглянуть в дом, где прежде жила Эленар, он подобрал с пола разбежавшиеся бусины, даже под диваном посмотрел и за пузатой тумбочкой, в которой прятался удивительной красоты чеканный сервиз, недовольно брякнувший, когда Эдер возвращал отодвинутую мебель на место. Бусины он ссыпал в карман пальто и там чуть завибрировало, как от расшалившегося и перенасыщенного накопителя. Удивившись, Холин наощупь изловил источник возмущения. Попались две опаловых, жемчужно-серая и янтарная. Пришлось рассадить находки по разным карманам.

Покинув комнатку, Эдер посмотрел на ведущую наверх лестницу, качнулся с мысков на пятки, развернулся и вышел. Дом радостно хлопнул дверью, чуть не прищемив полу пальто, и замком проскрежетал будто обругал. У ведьм все не как у людей, даже дома, хотя корни подобных домов и алтарные камни родовых поместий старых семей – суть одно и тоже.

Магмобилей под калиткой теперь было два. Холин поморщился. Вызывающе белый «астон мартин» Асгера Мартайна подпирал черный «феррато» Эдера едва не вплотную. Сам же Асгер прохаживался вдоль розовых кустов с отцветающими кроваво-красными бутонами.

– Удивительная встреча, маджен Холин. Такая важная птица, как вы, редкий гость в здешних местах, – чуть обнажив клыки при улыбке, самый край, проговорил Мартайн вместо приветствия.

– Вы тоже здесь не часто бываете, хладен, я так думаю. Что вас привело?

– Иногда заглядываю проведать свое творение. Красиво вышло, не ожидал.

Вампир подцепил пальцами подвявший бутон, дернул, срывая, но вместо того чтобы рассыпаться, лепестки обрели упругость. Асгер провел подушечкой большого пальца по краю, дернул ноздрями, будто втягивал одному ему слышимый запах и сжал кулак, безжалостно сминая цветок. Уронил на землю, оттерев ладонь выдернутым из кармашка платком, после чего небрежно сунул клочок ткани в карман пальто, такого же белого, как и магмобиль.

– Были знакомы с последней владелицей, Мартайн? – поинтересовался Эдер.

– Совсем нет. С ее родителями.

– Вы хорошо знали ведана Пешту? – продолжал спрашивать Холин опять же – по наитию. А вампира, видимо, тянуло поболтать.

– Его никто хорошо не знал, кроме, полагаю, его жены. Удивительная была женщина. Она, кажется, общалась с вашим старшим сыном, Севером. Забавно…

– Что вас так забавляет?

– Что ее дочь вышла за вашего второго сына. Удачная партия, Холин?

– Как для кого.

– Вот уж точно. Кстати, я в свой прошлый визит сюда встретил Драгона.

– Давно? – удивился Эдер.

– Давно. Он скверно выглядел.

– Он тоже выходил из дома?

– Нет. Он в него и не входил. Побродил по двору, постоял на другом крыльце, будто ждал, что его впустят, меня заметил только когда я с ним заговорил. Тоже спросил про владельцев лавки почти теми же словами, что и вы. Интересовался, не было ли у Пешт еще где-нибудь каких-нибудь домов. Где-нибудь за линией карантина. Я сказал, что знал и посоветовал пообщаться с соседями. С мадженом Нери, к примеру, вон он, на крыльце дома напротив стоит. Драгон довольно долго с ним беседовал.