С улицы, споткнувшись о порожек, шумно и сквернословно вошли. Вчерашний Лодвейн, действительно вампир. Узнав его по голосу, я за каким-то демоном дернула на голову капюшон плаща. Вошедший потаращился на некромантский рюкзак и набросился на каланчу с претензиями.

– Тен-Морн! Ты куда? А работа?

– Я уже всю поработал, пока ты клыками подушку давил.

– Не давил, а отдыхал после ночной смены. И тебе не мешало бы.

– За меня звезда отдыхала, – выдал темный, и все трое уставились в мою сторону. Нет, четверо. Тетка со шваброй тоже, замерев в рабочей позе на верху лестницы. Я даже не подумала прекращать. Каша, хоть и остывшая, оказалась вкусной, к тому же на миске было не подписано, что она чья-то, а мне завтрак обещали.

– Эта звезда за тебя и кашу ест, – ляпнул управляющий, чем снова привлек к себе внимание, понял, что сглупил, но было поздно, Ине вновь мечтательно улыбался в его сторону.

– Взамен другая будет. Даже лучше прежней, – бил в грудь подрагивающей рукой мужик. – Эльфья! Чистокровка! Не сойти мне с этого места.

– Не сходи, – покивал темный и фигурно сцепил руки за спиной. – А я как раз пойду погляжу.

И как-то так на меня зыркнул, что я сама не сообразила как оказалась за порогом. Наверное, к лучшему, потому что вампир настойчиво пытался заглянуть под капюшон.

Некромант вышел следом, свободная рука пригребла к себе, прижала, меня обволокло лавандовым теплом, а я почувствовала, как у меня черепица ползет.

– Хорошая девочка, – шуршал на ухо Ине, увлекая меня куда-то за гостинный дом. Голос чудно гармонировал со звуком отъезжающей крышки, и я всей душой надеялась, что он каким-то удивительным образом перепутал меня с «золотком». – Прелесть. Прелесть до чего сообразительная. Вкусно было?

Нет, не перепутал. И волосы тут же полыхнули.

Хорошо, что светло. Ночью зрелище было бы инфернальное, учитывая, что капюшон все еще у меня на голове. И хорошо, что он у меня на голове, иначе между моим ухом и ртом каланчи вообще никакой преграды не было бы. Зараза… Озноб, надо полагать от бодрого утреннего ветерка, или это все сны и глупая ошибка? Где в карантине найти чудо-краску, от которой меня в Нодлуте воротило? Такая вещь, оказывается, полезная.

Кстати, о краске…

– Ненавижу, – сказала я, глядя на лошадиную морду, к которой мы пришли знакомиться.

– Вообще лошадей или имено эту? – совершенно нейтрально спросил Ине, отпустивший меня, едва мы оказались в конюшне.

– Вообще, а эту – особенно, – мрачно сообщила я.

– Почему?

– Потому что это некоторым образом моя лошадь, – еще мрачнее добавила я. В седло еще не села, а зад заныл так, словно я только что из него выбралась.

Обретающаяся в стойле Ведьма всем своим видом давала понять, что тоже не очень рада встрече. И жалела я теперь не только об отсутствии краски для волос, но еще и о той дивной мази, которую мне когда-то, кажется, очень давно, выдал Эверн.

Глава 13

Похоже, каланча самостоятельно сделал выводы о предыстории нашего с Ведьмой знакомства, потому что не задавал больше вопросов. Вместо этого он вытянул руку с лопатой в мою сторону и разжал пальцы. Осталось только подхватить бросившуюся ко мне за утешением «душечку», жалостливо звякнувшую кромкой лезвия о мощеный тесаным камнем пол. В противном случае мне перепало бы краем черенка по зубам, но! Вот так променять боевую подругу на какую-то приблудную белобрысую кокетку с линялыми боками? Мужчины…

Я заключила «золотко» в объятия, прижимая к плечу. Так и тянуло погладить черенок. Удержалась. Во-первых, Ине не смотрел, во-вторых, было в этом что-то слишком личное. Не настолько мы с «деткой» близки для подобных нежностей. А вот каланча решил ни в чем себе не отказывать. Распахнул низкую дверцу стойла и вперся в девичье обиталище.

– Халтурщики, – возмутился темный, окинув лошадь взглядом, поплевал на палец и принялся почесывать ее за ухом, как кошку. Опешившая от напора и сомнительной ласки Ведьма, хоть и косилась опасливо на нахального гостя, но голову пригнула пониже и чуть на бок повернула, чтоб некромантским пальцам было удобнее чесать.

Счастье оказалось недолгим.

– Ну кто так лошадей красит, – скривился Ине, разглядывая оставшиеся на пальцах следы. – Наверняка не додержали или воды долили в готовую смесь. А потом будут свистеть, что краска дрянь.

Затем некромант попытался заглянуть дареной кобыле в зубы, Ведьма дернула головой и наступила каланче на ногу. Темный упорствовал во знакомстве, обошел лошадь с тыла и тут же огреб по уху хвостом. Из-под серебристой гривы в мою сторону скосился черный блестящий глаз. Я мгновенно прониклась к кобыле приязнью. Так, слегка. Потому что на этом Ведьма посчитала свой долг выполненным и покорно отдалась в руки нового владельца. Предательница, а столько вместе пережили.

Я все еще была под впечатлением от участия некроманта в противозаконной деятельности сбыта эльфийских лошадей, а деятельный некромант уже добыл откуда-то седло и потник, ловко нахлобучил все это на Ведьму и принялся сноровисто затягивать подпругу, фамильярно поглаживая кобылу по гладким, странного цвета бокам.

В конюшню, снова споткнувшись на пороге (проклял его кто, что ли?), явился Лодвейн.

– Тен-Морн, ты зачем управляющего к стойке приклеил?

– Не врал бы про лошадь, не приклеился бы. Порода – как и говорил, а характерец, – на меня с намеком из-за плеча глянул темный глаз.

Мы с «душечкой» сделали вид, что ни при чем. В основном я, конечно. И капюшон пониже натянула. А вампир пошел на сближение, почти как Ине к Ведьме: взгляд с поволокой, клыками сияет, грудь колесом. Харизмой обдал, поверх моих рук на черенке своею – мац, и в глаза норовит заглянуть поглубже! Принюхивается еще. На мне чего только нет: лавандовое мыло, некромантская старая рубашка и плащ, штаны новые, знаки кровью, поводок… Кашу вот ела. Интересно, этот вампир может знаки и поводок увидеть? Тен-Морн прятал меня потому, что во мне заподозрят жительницу зачищенного Эр-Дай или опасается преследования хозяина поводка? И так и не ясно, кто были те типы, которые подкараулили меня с Ромисом: действительно просто мародеры, позарившиеся на двух путников с перспективной добычей, или наемники по мою беглую душу?

– И откуда вы взялись, звездочка? – светским тоном поинтересовался вампир, жмякнув за пальцы. – Этот изверг вас случайно не силой с собой ведет, м-м-м?

– Лодвейн, – зашуршали угольки в опасной близости, – а ну положи, где взял.

Я тоже было впечатлилась, только пробующая на зуб некромантский воротник Ведьма, напрочь лишила сцену трагизма. Лодвейн же не видел, чем занята лошадь, и поумерил пыл. Убрал лапку от святого, я про «золотко», мои пальцы там вообще случайно, но не отступил, а руку переместил мне на плечо, крабом подбираясь к шее, и уточнил:

– А то что?

Оно и понятно: в его вотчину притащили не пойми что не пойми откуда, вдруг заразное или мертвое, или…

– Кусается. Слышишь, как зубами скрежещет? Ночью набросилась, пришлось на поводок посадить. Временно, пока не сдам куда надо.

– И куда?

– Эльфам. Не надо на меня так смотреть, понятия не имею, зачем, кому и для каких надобностей это нечто нужно, но нужно, а мне все равно туда дальше по маршруту, так почему бы и не…

Ииинеее…– от всей души не осталась в долгу я. Скрежет зубов вышел вполне искренним, вампир опасливо отдернул пальцы от капюшона.

– Сказал же, руками не трогать, – с непередаваемой миной прошипел темный. – Местные что, девок по подвалам попрятали, как вы тут лагерем встали? Я смотрю, ты без жены одичал совсем. Давно дома был? Как вторая партия близнецов? Уже на подходе? Тебе срок официально продлили или сам тайком попросил, чтоб в Нодлут не возвращаться к их появлению на свет?

Лодвейн скривился, теряя ко мне интерес прямо пропорционально количеству поступающих вопросов.

– Вот что ты за зараза такая, Тен-Морн, взял и настроение с утра испортил. Отлепи управляющего, отчет по форме оставь и можешь валить вместе со своей этой звездой к эльфам в, через и за Светлый лес.