– Виктория! Я к Вам!
Она вздрогнула и обернулась на слова. Она уже отвыкла от вида волков в форме, тем более командиров. Она немножко испугалась. Радостин встал за два метра перед ней и заговорил быстро.
– Виктория, здравствуйте, я Олег Дмитриевич Радостин, я работал в разведке. Вместе с Олегом мы были в 14-м полку. Олег руководил ротой, а я был комбат. Мы участвовали в войне с драконами. Вы не видели материалы с нами?
– Простите… нет. То есть – его я видела. Вас – простите!
– Виктория, я искал Вас в Кралепоре, потом отправился сюда. Олег просил передать Вам письмо. Вам не докучают иностранцы?
– Но ведь я же работаю! Изучаю иностранные языки и одновременно делаю… а Вы… от имени штаба? Или правительства?
– У меня есть задание, но другое. Сюда я прибыл сам по себе. Вас не держат здесь насильно?
– Я очень хочу учиться! – сказала Виктория твердым голосом. – А в Кралепоре нет таких специальностей, и вообще… разве учиться запрещено? Что в этом плохого?
Она строго посмотрела на Радостина, но тут же смутилась. Она быстро подумала, что это сам Радостин вправе допрашивать ее. В глазах Радостина нет суровости. Он слегка двинул хвостом.
– Неужели Вам здесь интересно?
– Да, очень! Академических сведений я не нашла, зато огромная практика в языках и прикладной цифровой сфере.
– Вы работали на приборостроительных заводах, и разбираетесь в микросхемах типа – Олег назвал номенклатуру и Виктория была поражена.
– На меня есть донесение? Но я не портила ничего никогда, я лишь…
– Мне рассказывал Олежек Диодоров. Олег Максимович. Виктория, так возьмите его письмо!
Олег достал из походной сумки конверт. Все время он лежат между книжными листами. Виктория его аккуратно приняла. Она смотрела на Радостина как на пришельца из других миров. Радостин вздохнул, и страх Виктории тут же исчез.
– А что здесь?
– Не знаю, наверное, текст. Я его не раскрывал с тех пор, как Олег попросил меня. Я вынул листок – там всего один листок, и не читал. Во время недавней битвы с драконами Олега ранили очень тяжело.
– Он жив?
– Да. Только врачи говорят, при таком состоянии очень высок риск летального исхода.
Виктория отвернулась и чуть смяла конверт в руках. Потом она его раскрыла и, достав лист, повернулась в пол-оборота. Радостин видел, как она секунд пять смотрела на лист, при этом она глазами пробежала текст дважды. Виктория убрала листок обратно.
– Зря он это написал. Это же Обещание. Он хочет, чтобы я… но я сейчас не могу, я должна закончить курс. А я его еще и не начинала! Если я это не сделаю, тогда все зря!
– Что все?
– Все, вся жизнь! Я мечтала понять свойства кристаллов и… простите меня, я волнуюсь. Вы можете передать письмо обратно? Пусть он не мучается с этим.
– Но ведь это же Вам письмо.
– Вот я и решила его отдать.
– Простите, я не понимаю. Вы хотите, чтоб я передал ответ?
– Ах, да нет же… как это сказать, я… никогда ни о чем таком не говорила. Олег дал мне Обещание!
– Я понимаю.
– Но я не могу его принять в ближайшие годы. Потом – трудно сказать, что будет. Но сейчас я не могу ответить на его Обещание тем же. Я… – Виктория смотрела на Олега как взрослая, но он чувствовал, что в ней нет взрослой жесткости и жестокости. Она хотела говорить искренно и не могла подобрать слов.
– Я не предатель. Я ему не обещала. Раз я не обещала, то нельзя упрекнуть меня в неверности. Я не просила его давать Обещание! Зачем он это сделал?
– Многие наши волки так поступают. Из бесконечной любви.
– И что же, мне теперь все бросить? Меня там чуть не убили ваши военные… простите. Я знаю, Вы ни при чем. Наоборот, Вы очень старались. Но что я теперь могу сделать. Я могу отправить ему послание – через службу связи НТЗ. Ее прокладывают на север. Вышки передачи. Это беспроводной сигнал. Если он в столице, там распечатают. Я слышала, в столице уже есть такие вышки. НТЗ разработано за океаном и широко внедряется.
Она опять посмотрела на Радостина с решительностью.
– Олег правильно сказал. Вы очень деловая.
– Но разве это плохо? Волчицы тоже имеют право выбирать, что делать; они имеют право жить без приказов. Хоть иногда. Даже если они замужем! У Вас есть жена?
– Да, есть.
– Спросите у нее, хочет ли она быть зависимой все время!
– Сейчас я не могу у нее спросить. Она погибла на войне.
Виктория вздрогнула как ребенок.
– Простите! Мне очень жаль. И ее, и Вас. Но… что же я могу сделать? Нельзя нарушать работу, которую я начала осознанно.
– Вы этого хотели или Вам навязали?
– Сама. Пусть он… даже женится. Да, это будет лучше всего. Я не хочу его связывать. Не хочу на него смотреть!
Около минуты она и Радостин молчали.
– Олегу сейчас крайне тяжело. Может быть, он умирает. Неужели Вам совсем его не жалко?
– Мне… жалко. Но что я могу сейчас сделать, я не могу его вылечить. Даже если бы у меня было много денег, переслать в Кралепор их пока нельзя. Система не создана. Но… я напишу, напишу Олегу. А куда?
Радостин сообщил адрес столичной больницы и адрес штаба, куда могут перенаправить письмо.
– У Вас есть иностранные деньги? Тут кое-что продается… хотите, я Вам куплю?
– Нет, спасибо.
Виктория протянула конверт.
– Возьмите!
– Если там только письмо Олега, я не могу его взять. Оно Ваше. Вы можете его сжечь или порвать, но слова останутся с Вами.
– Не пугайте меня!
– Боже мой, разве я хотел Вас пугать. Я лишь сказал то, что говорили старшие. Когда я был маленький, и еще раньше. Вам нужно идти?
– Да, у меня работа. Я, наверное, еще буду в Кралепоре.
– До свиданья.
– До свиданья.
Радостин повернулся и пошел почти строевым шагом, чрезвычайно быстро. Виктория стояла не двигаясь. С другой стороны ей кричат иностранцы.
«Да, да, я иду». Виктория присела и мелким почерком записала на конверте адреса. Через пять минут она их уже забыла. В конце дня, увидев конверт, вспомнила. В местах для марок на конверте изображены цветы, кралепорские колокольчики.
– А он все говорил о звездах. И сравнивал их с цветами, с реакторами… стоило бы заняться чем-то более реальным, чем звезды. На земле очень много дел. Ах, зачем, зачем он это написал! Может, это и не он? – Виктория сверила почерк с конспектами. – Он. Попросил командира. Но, возможно, он устроится, раз среди его друзей такие высокие командиры. Я должна узнать больше о войне с драконами. Он же мне не рассказал.
Виктория стала искать информацию и была поражена.
Спустя неделю в соседней стране приземлился лайнер и еще несколько грузовых бортов. Они перевозили комфортабельные лимузины. В рамках экономического сотрудничества в Кралепор направились представители зарубежного бизнеса. Похожие группы прилетели и приплыли в Трополим. Начиная с определенного участка к лимузинам прибыли грузовики с хмурыми волками на борту. Волкам было приказано охранять эскорт. Руководил процессом Кайстров. Он очень старался и за месяц сам выверил маршрут – что не было ни провалов, ни рухнувших мостов. Один мост наспех отремонтировали с привлечением медведей. Кайстров пристально принюхивался к дыму.
– Это от домов? Сколько километров? Они не сунутся сюда? Надо, чтоб не совались.
Он заехал в несколько поселков с целью потребовать не приближаться к дороге. Взрослые волки обругали Кайстрова издалека. Кайстров тоже стал ругаться в ответ, затем увидел в руках у волков автоматы. Кайстров записал название поселка, чтоб в столице пожаловать и.о. председателя. Но вскоре свалились неожиданные дела. Те волки, которые вроде были согласны сотрудничать с Кайстровым, теперь начисто отказываются. Кайстров и брат его жены стали срочно искать замену; вместо специалистов они набрали молодежь, ребят без родителей, которых сразу запугали; еще набрали три сотни волков весьма сомнительной внешности. Им оружие не давали и привлекали для самых простых работ. Это те, кого не брали в армию, кто никогда не хотел служить и не имел четкой специальности. Волки и волчицы относились к ним с презрением. Однако такие были необходимы: комдив велел не брать медведей и лис выше определенного процента, и ни в коем случае не брать росомах. В некоторых малых городах уже были перестрелки между волками и росомахами. Комдив велел не церемониться и сразу бить по площадям. Росомах выгнали из тех городов. Руководители иностранных представителей снисходительно смотрели на высокие кирпичные дома столицы и говорили:
