— Я пошла к врачу, чтобы убедиться, потому что я сделала дома тест, и он оказался положительным, — она рассмеялась, но это прозвучало неубедительно. — Мне не терпелось рассказать Брэндону. Мы хотели сразу же создать семью, так что все получалось идеально. Все в наших отношениях происходило быстро. Мы встретились. Обручились девять месяцев спустя. Спланировали нашу свадьбу еще через год после этого, — она моргнула и взяла себя в руки. — Но встреча прошла не совсем так, как я предполагала. Они… — слово застряло у нее в горле, и она прикрыла рот дрожащей рукой. — Они сказали мне, что я не могу иметь детей.

Я подошел к ней так быстро, как только мог, и обнял ее, целуя в макушку:

— Они сказали тебе почему?

Она кивнула, уткнувшись мне в плечо:

— Это гормональный дисбаланс. У меня неправильная овуляция, а это значит, что обычно у меня нет яйцеклеток для овуляции, чтобы зачать ребенка.

Она шмыгнула носом, и я погладил ее по руке:

— Мне так жаль, любимая.

Она подняла на меня глаза:

— Это что-нибудь меняет для тебя?

Мои брови нахмурились, и я внезапно понял, почему она никому не сказала. Брэндон ушел, потому что она не могла родить ему ребенка. Этот придурок оставил ее в самом уязвимом состоянии, и я возненавидел его еще больше.

— Для меня это ничего не меняет, — сказал я. — Для тебя это что-нибудь меняет?

Она грустно усмехнулась:

— Дети — это так важно. Это все меняет для меня, Рид. У меня не может быть семьи. Мне нечего никому предложить. Мне нечего предложить… тебе.

Я опустил руку и повернул ее так, чтобы она посмотрела на меня. Она раздвинула свои ноги и положила их поверх моих.

— Не смей так говорить, — сказал я. — Ты и есть член семьи… — я сглотнул. — Ты — достаточная семья для меня.

Она смотрела в сторону, и у меня было чувство, что если она посмотрит на меня, то сломается или, может быть, я боялся, что сломаюсь сам. Наши стены рушились секунда за секундой, я не был уверен, сколько еще кирпичей у меня осталось.

— Кроме того, — продолжил я, — тебе нечего было предложить Брэндону, потому что он был идиотом, который с самого начала ничего от тебя не заслуживал. Мудак из всех мудаков. Пошел он к черту, — я почувствовал, что начинаю заводиться. — Брэндон упускает что-то удивительное — кого-то удивительного. Ты, Чарли Одед — лучшее, что есть в этом дерьмовом мире, в котором мы живем.

Она посмотрела на меня снизу вверх, ее глаза сияли:

— Тебе не следует говорить такие вещи, если ты так не думаешь.

Я наклонился, и моя рука коснулась ее щеки. Мой мозолистый большой палец погладил ее подбородок, и я улыбнулся:

— Я всегда говорил все эти вещи только тебе, любимая. И я не собираюсь забирать их обратно.

Она наклонилась вперед, прижавшись своими губами к моим, и в этот момент я понял, что люблю ее. Мы с ней недолго были вместе, но даже ребенком я видел что-то особенное в этой загадочной девушке через дорогу. Вот почему я не решался вступать в какие-либо отношения.

Я ждал Чарли и не собирался ее отпускать.

Мы провели остаток вечера, поедая завтрак на ужин, пока она играла с Энакином.

Брэндон облажался. Отпустить эту женщину было самой большой ошибкой в его жизни.

Я не допущу такой же ошибки.

Я: Сегодня вечером после шоу мы устраиваем вечеринку в актовом зале. Все решилось в последнюю минуту, но приглашены все желающие. Вы с Блейк хотите прийти?

Я откинулся на спинку кровати и попытался закрыть глаза. За последнюю неделю я почти не высыпался. Стремительно приближались выпускные экзамены, и поскольку я ни по чему не мог получить оценку ниже пятерки, из-за моего учебного графика я терял сон.

Чарли: Блейк не может, но я буду.

Я улыбнулся.

Я: Мы можем заняться секстингом сейчас? Я один.;)

Чарли: Ты никогда не откажешься от этой идеи, не так ли? На днях я уже отправила тебе фотографию.

Я: Не жди, что я забуду об этом в ближайшее время. Я сохранил ее.

Чарли: ТЫ БЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ! Сотри это дерьмо прямо сейчас! Ты знаешь, сколько хакеров, вероятно, живет в твоем общежитии, глядя на мою фотографию, в то время как они… что-то делают с собой!?! Отвратительно! УДАЛИ ЕЕ ПРЯМО СЕЙЧАС!

Я не сохранил фотографию, но мне понравилась дерзкая Чарли.

Я: Хорошо, хорошо. Она удалена. Не выворачивай свои трусики наизнанку.

Чарли: Могу я попросить тебя забыть этот маленький кусочек информации? Лишь один раз девушка надела нижнее белье наизнанку… Кроме того, сейчас на мне нет трусиков, большое тебе спасибо.

Я: Черт возьми, Чарли.

Она прислала мне короткое видео, на котором она хлопает ресницами перед камерой.

Я: Ты злая.

Затем появилась гифка с изображением какого-то рыжеволосого мужчины, кланяющегося, и я рассмеялся.

Чарли: Но я также очаровательна и без «трусиков», как ты говоришь, и я выигрываю.

Я: Выигрываешь что?

Чарли: Игру в дразнилки.

Я: О, так вот во что мы играем? Интересно.

Чарли: ПОДОЖДИ! Мне не следовало тебе этого говорить. Ты лучше разбираешься в этой игре, чем я.

Я: Черт возьми, да, это так. Не забывай об этом.

Чарли: Эй, не бери это в голову, приятель. Я снова надену свои трусики.

Я: Не смей.

Появилась фотография красных кружевных трусиков на ее ногах, и я застонал.

Я: Чертовски злая.

Чарли: ;) Увидимся вечером.

Я сбежал со сцены в антракте и бросился в свою гримерку. Сегодня последнее шоу перед каникулами Дня благодарения — не вечер закрытия, но все места в зале были заняты.

Амелия следовала за мной по пятам:

— Виндзор, мы сегодня отжигаем.

Я повернулся к ней, когда мы вошли в комнату, и схватил полотенце, чтобы вытереть пот с лица, не размазывая свой сценический грим:

— Сегодня все по-другому, верно?

— Так и есть, — сказала Амелия, откидывая волосы назад и поправляя парик. — Чарли придет сегодня вечером?

Я кивнул, бросил полотенце в корзину под стойкой и схватил бутылку воды.

— Она скоро будет здесь. А как насчет Хэма?

— Да, — сказала она, глядя вниз. — Это нормально?

— Я в порядке, Амс. Если ты счастлива, то и я счастлив.

Мой телефон запищал, и я порылся в карманах своей сумки, чтобы найти его.

Чарли: Ни пуха ни пера сегодня вечером. ХО

Я быстро отправил ей сообщение, в котором поблагодарил и сказал, что скоро с ней встречусь. Когда я поднял глаза, Амелия приподняла бровь, глядя на меня:

— Нам не удалось особо пообщаться с экзаменами. Я скучаю по тебе.

Обняв ее за плечи, я сказал:

— Я тоже скучаю по тебе, Амс. Давай выкроим немного времени в эти выходные. «Нетфликс» и расслабимся?

Амелия притворно заткнула рот и оттолкнула меня:

— Отвратительно. Ты хоть понимаешь, что это значит?

Я прищурил глаза. Это казалось довольно лаконичным и понятным.

— А что? Это разве не значит, что мы посмотрим «Нетфликс» и расслабимся?

Она прикрыла рот рукой:

— Боже, нет, не говори этого снова. Да, мы можем посмотреть «Нетфликс». И да, мы можем расслабиться. Но НИ-КО-ГДА не вместе, понятно (прим. в английском языке сочетание Netflix and chill — обозначает смотреть «Нетфликс» и заниматься интимными делами)?

Я рассмеялся, понятия не имея, о чем она говорит, но согласился.

Раздался стук в дверь, и мы оглянулись. Мы с Амелией делили гримерку, потому что нам нравилось пробегаться по нашим репликам, пока мы готовились, и поскольку МакКензи знает нас уже пару лет, она разрешила это, но не знаю, кто бы сейчас постучал. Чаще всего, если кому-то из ансамбля что-то было нужно, они врывались прямо к нам. Дети-драматурги были не из тех, кто стучит.