Глава 1. КОШАЧИЙ БРЕД

Большой белый кот, Шелег, с виду ничем не отличался от среднестатистического кота. У него были четыре когтистые лапы, два жёлтых глаза, один хвост и одна голова. Он, как и полагается коту, умывался по утрам, протирая тыльной стороной лапы мордочку, трубой вытягивал хвост и выгибал спину в предчувствии хорошего, сворачивался калачиком и закрывал глаза, когда уставал от обыденности. Шелег часами сканировал испещрённые буквами страницы, восторженно подмяукивал, раздирал когтями особо взволновавшие его страницы. Он не умел носить груз прочитанного в себе и торопился ошеломить покорного слушателя дословным пересказом фрагментов из романов, стихотворных произведений, статей из энциклопедии. Поэтому, когда у Заждана и Забавы появился ребенок, заботливые родители, повезли усыплять кота.

– В чём причина дематериализации животного? – спросил ветеринар, бегло взглянув на Шелега:

– Чего, чего? – спросил Заждан. – Мы прививку против бешенства уже делали, мы его убить принесли, гуманно.

– Так я и спросил, – в чём причина гуманной экзекуции?

– Он опасен для младенца.

– Царапает? – поинтересовался ветеринар.

– Нет, сказки рассказывает. Представьте, доктор, сидит на люльке и рассказывает.

– Кто рассказывает?

– Не я же. Он, – Заждан пальцем показал на Шелега.

Шелег, тем временем, безучастно бродил между пузырьками с усыпляющими ядами и бормотал:

– Введут внутривенно, и усну, усну навсегда, – это у них называется гуманная смерть. Тиопентал, панкурониум в смеси с хлоридом калия остановят сердце белого кота.

– Вы слышите, что он говорит? – спросил Заждан.

– Очень даже правильно говорит, у нас не каждый санитар может его знаниями похвастаться! – ветеринар смахнул с халата клочок прилипшей шерсти. – Кстати, почему у вас такое странное имя, Заждан? Была у меня пациентка бабуин-девочка, её Сушкой звали, забавно, правда? А чтобы Заждан… странная кличка.

– Моя мать начала ждать меня за два года до моего фактического появления на свет, понятно теперь? Пойдем, Забава, здесь нас не обслужат, – обиженно проворчал Заждан, – Сушка, девочка-бабуин…

Супруги вышли из кабинета, за ними понуро плёлся по недоразумению оставленный жить Шелег.

– Ничего не доделают до конца, терминальный виток эволюции, тупик. Взяли палку в лапу и принялись калечить приматов, массовое уничтожение себе подобных. И не труд вовсе, а палка сделала из обезьяны человека. Тупик, засыхающая ветвь, тиопентал, панкурониум….

В детской заплакал Малыш. Кот вскочил на спинку кроватки и замурлыкал:

– Ядерная катастрофа планеты неизбежна. Не вызывает сомнений, однако, что генетически устойчивые к радиации особи выживут и станут праотцами и праматерями новой постядерной формации.

Ребёнок перестал плакать.

– Репарация – способность клеток исправлять разрывы в молекулах ДНК, вызванные повышенной радиацией. Именно она, возродит биосферу, на планете вновь запоют птицы, зарычат хищные звери. Р–р–р–р–р–р! – заорал он с кошачьим акцентом, дугой выгнув спину.

– Ты слышишь, что он ему рассказывает? – спросил Заждан у Забавы.

– Пусть рассказывает, может, ребёнок слова различать научится, – ответила женщина.

– Это не слова, а бред кошачий, – возразил Заждан и пошёл досматривать футбол.

– Сам бы с сыном поговорил, а то один футбол на уме.

– А о чём с ним говорить? Он даже названий команд не знает. Я состариться успею, пока он истинным ценителем станет. Раньше рожать надо было – вместе бы уже болели. –Заждан махнул рукой и вышел из комнаты.

Он мог часами безмолвно следить за перемещением по экрану пронумерованных фигурок и потешно шевелить губами. Шелег не говорить не мог:

– …и тогда на берег выбросило огромную рыбу, – вещал кот, распушив хвост, –рыба была огромная-преогромная – ты такой никогда не видел.

Малыш даже во сне не видел рыб. Ему снились огромные цветастые шары. Они сливались, расползались, принимали причудливые формы, а потом вдруг исчезали.

– Рыбы в отличие от нас, млекопитающих, не могут дышать не в воде. Поэтому Рыба стала задыхаться на воздухе и принялась конвульсивно бить хвостом о песок, и тогда, тогда началась страшная песчаная буря. Песок несло ветром, в нём тонули люди, поезда, города, целые материки.

Малыш вертел зрачками, Забава придвинулась к Шелегу и с интересом слушала про рыбу.

«Надо успеть отпрыгнуть от кроватки, когда он войдёт. А то, решит, что я сошла с ума» – подумала женщина.

Мыш, тем временем планомерно расширял дырку в центре сырной головки. Он знал, что если грызть от края по направлению к центру, то сыр быстро заканчивается и поэтому грыз по периметру.

– Какой глупец сказал, что масса предмета не зависит от способа его потребления? Недальновидный и тёмный человек, – рассуждал резчик по сыру.

– Грызешь философский камень? – пошутил таракан по кличке Творог. Кличку он получил из-за любви к молочным продуктам. Таракан не замечал на полу хлебные крошки, яблочные огрызки, изюмины, но, если обнаруживал сырный обрезок, кусок творожного пирога или сердцевину ватрушки, его радость не знала границ.

– Чем умничать, ответил бы лучше на один давно мучающий меня вопрос, – обратился он к Мышу.

– Опять про закон сохранения материи и энергии? – предположил Мыш. – Так это проще простого. Масса предмета зависит от способа его утилизации.

– Да нет, не про массу. Я хочу понять, кто появился раньше в эволюционном развитии – мыши или тараканы.

– Конечно, мыши. Млекопитающие – прародители всего живого на земле. Кстати, сыр на халяву не хочешь? Не хочешь и не надо, – продолжил Мыш, не дожидаясь ответа, – я два раза не предлагаю.

– Я не успел ответить, – грустно сказал таракан.

– Кто не успел, тому не повезло. Континуум чередующихся событий противоположной направленности. Не повезло сейчас, повезёт в другой раз.

– Повезёт с тобой, конечно.

Творог понуро опустил усы и пополз на кухню ведомый нереализованным пищевым позывом.

Забава, окончательно потеряв бдительность, слушала Шелега.

– И когда бóльшая часть суши покрылась песком, когда солнце спряталось за желтые тучи, на землю спустилась Песчаная ночь…– вещал, забывая дышать от переполняющих его эмоций, кот.

В комнату крадучись вошёл Заждан.

– А–а–а–а, застукал вас за кошачьим бредом! – заорал он.

Шелег замер, Малыш заплакал, а Забава стала виновато оправдываться.

– Ты не прав, он не всегда кошачий бред несёт!

– А какой? Кошка может нести только кошачий бред, и я не хочу, чтобы мой ребёнок, мой биологический сын, слушал эти истерические мяуканья.

– Италия, конечно же, проиграла, – язвительно промурчал Шелег, – надо знать, за кого болеть. Я бы болел за Уганду… Уганда богаче Италии, как в природном, так и в этническом отношении. К тому же, в древности территорию Уганды населяли пигмеи и койсанские племена.

– А какое отношение эти корсары имеют к футболу? – спросил Заждан.

– Во-первых, не корсары, а койсаны, а во-вторых, ровным счётом никакого, в Уганде нет футбольной команды. Детская смертность, до взрослого доживает не каждый появившийся на свет футболист-самородок. Малярия, брюшной тиф, тигры, наконец, естественный отбор, – Шелег демонстративно выгнув спину, удалился на кухню.

– Ты слышала? Он неадекватен. И этому умалишённому зверю-фантазёру ты доверяешь своего ребёнка, – вздохнул Заждан.

Мыш ходил по кругу и нижним премоляром нарезал с внутренней стороны сырной дырки тонкую полоску.

– Сырная нить такая длинная, что её можно протянуть из одного угла комнаты в другой, а кончик вывесить в окно, – размышлял он вслух.

– Кончик птицы склюют, – Творог задвигал усами демонстрируя озабоченность.

– Если бы это была не сырная нить, а хлебный мякиш, тогда бы вмиг склевали, а сыр они в клюв не возьмут, – Мыш почесал для убедительности левой задней лапкой за ухом.