Медитация, созерцание и молитвенная практика, как отмечают Уилбер [14] и другие исследователи (например, Дэниел Браун [15]), часто прогрессируют через свою разновидность стадий раскрытия – от более привычных («грубых», «бодрствующих») состояний ко всё более тонким (связанными с воображением и образными формами) и наитончайшим («бесформенное» присутствие) и т. д. В каждом состоянии и в каждой точке переключения между состояниями может формироваться свой вариант «состоянческой» аддикции-фиксации или аллергии-отторжения. Иными словами, психопрактики работы с медитативно-созерцательными и молитвенными состояниями могут приносить как позитивные и целительные переживания (например, пиковые переживания по Абрахаму Маслоу), так и служить опорами для образования дисфункций и фиксаций. Известны случаи пристрастия к возвышенным (изменённым) состояниям сознания и отторжения обыденных состояний и фактов жизни, равно как и наоборот: цепляние за обыденные рассудочные состояния и неспособность открываться к иррациональным и необычным переживаниям.

Отдельная тема – пожалуй, наименее изученная с интегральной перспективы – это соотнесение феномена тени с психологическими типами. Как известно, Юнг предпринял шаги по формированию учения о психотипах, выделив различные психические функции – мышление (T) и чувства (F), ощущения (S) и интуиция (I), – а также установки интроверсии и экстраверсии. Получается классификация из восьми типов, где какая-то из функций ведущая (наиболее дифференцированная), а противоположная – подчинённая (наименее дифференцированная). Мария-Луиза фон Франц подчеркивает вслед за Юнгом: «Подчиненную функцию можно представить себе как дверь, сквозь которую все составляющие бессознательного проникают в сознание. Наша сфера сознания подобна комнате с четырьмя дверьми, и именно через четвертую сюда входят тень, анима или анимус и персонификация нашей Самости» [16]. Иными словами, можно говорить о том, что, вероятно, теневой материал более всего проявляется у индивидуума через его наименее дифференцированную функцию [17].

Итак, все аспекты AQAL-матрицы интегрального подхода Уилбера, взятые в совокупности (квадранты, уровни развития, состояния, типы, а также не рассмотренные здесь линии развития [18]), являют собой метакарту, или целостную систему координат, в соотнесении с которой можно рассматривать феномен тени, процессы её формирования, классификацию теневого материала и соответствующих модальностей терапии. Разумеется, здесь мы лишь курсивом прошлись по введению в некоторые из основных аспектов уилберовской интегральной метатеории, которые имеют наибольшее значение для целостного рассмотрения теневой психодинамики. Заинтересованному читателю можно лишь порекомендовать обратиться к корпусу уилберовских трудов для дальнейшей, более глубокой проработки вопроса [19].

Евгений Андреевич Пустошкин – клинический психолог в частной консультативной практике; выпускник кафедры медицинской психологии и психофизиологии факультета психологии СПбГУ; член президиума Ассоциации трансперсональной психологии и психотерапии (АТПП); главный редактор и сооснователь философско-психологического журнала «Эрос и Космос» (eroskosmos.org); ответственный редактор по России журнала «Integral Leadership Review»; переводчик и редактор русских изданий более двенадцати книг по интегральной психологии и метатеории Кена Уилбера и др. авторов.

Тень, рассматриваемая рядом психоаналитиков в качестве одного из ключевых открытий аналитической психологии швейцарского психоаналитика Карла Густава Юнга (1875–1961), в юнгианских работах так и не получила законченного описания и никогда не была системно проанализирована[21]; ни в работах Юнга, ни его последователей полного описания феномена никогда не было представлено[22]. Притом что феномен Тени в его текущем виде был сформулирован во второй половине XX века, он и сегодня продолжает оставаться в фокусе внимания исследований ряда глубинных психоаналитических школ; за прошедшие сорок лет было опубликовано несколько десятков работ, посвященных Тени, без учёта многочисленных статей в специализированных психологических изданиях и онлайн-журналах.

Рост интереса исследователей к феномену Тени пришелся на 1970-е годы и достиг своего пика в период между 1980-ми и 1990-ми годами, когда феномен получил наибольшее внимание и развитие, дополнившись инсайтами из социальной антропологии, мифологии, фольклористики, теологии и архетипической психологии. В середине 1990-х фокус работ, посвященных Тени, сместился с концептуального осмысления феномена к упрощенному и прикладному характеру исследований, рассчитанных на неподготовленную публику; публицистический характер материалов, издаваемых с указанного периода по настоящий момент по теме Тени, позволяет нам с уверенностью утверждать, что феномен прочно обосновался в популярной культуре и поп-психологии, став такой же его неотъемлемой частью, как и понятия «Бессознательного» или «Эдипова комплекса». При этом системного описания феномена Тени, начиная с 1950-х годов, так никогда и не было представлено; настоящая книга предпримет попытку исправить указанное упущение, представив интегральную концепцию Тени.

Преследует ли настоящая работа исключительно мета-психологические цели или относится к области реального окружающего мира? Для ответа на этот вопрос нам необходимо немного шире посмотреть на исследуемый феномен Тени – «злого начала в жизни» – и коротко взглянуть на то, как она персонифицируется в ежедневной жизни. Репрессивное замалчивание и ущемление свободы слова, расцвет радикальных формирований, основанных на религиозной нетерпимости и фундаментализме, расовая, этническая и гендерная дискриминация, ограничение в правах ЛГБТ-сообществ, – «при всей многочисленности своих проявлений дискриминация зачастую принимает невидимые, тайные формы, подрывая достоинство людей и лишая их будущего <…> (она. – И. Н.) удушает человеческий потенциал, бесцельно растрачивает таланты, нужные для экономического прогресса, усугубляя социальную напряженность и неравенство»[23]. Не будет здесь чрезмерным отметить, что дискриминация – как одно из ярких проявлений Тени – в её радикальных формах дорого обходится мировому сообществу; по оценке управления ООН по правам человека 10-лет-ний военный конфликт в Сирии унёс жизни более 300 тыс. жизней гражданских лиц[24]; «эпидемией насилия» называет «Кампания за права человека» ситуацию вокруг убийств трансгендерных и гендерно неконформных людей, оперируя статистикой в более чем 200 случаев с 2013 года только на территории США[25]; более 1 млн этнических уйгуров было заключено под стражу начиная с 2017 года в Китае[26]; отмечают более 2 млн детских смертей в десятилетие вследствие гендерной дискриминации в Индии[27] – что в совокупности сопоставимо с количеством жертв первой пандемии холеры в начале XIX века, и список можно продолжать сколь угодно долго. Стоит ли говорить, что все упомянутые формы дискриминации находят свое закономерное отражение в Тени? В настоящей книге мы постараемся подробно ответить на данный вопрос, изучив генезис концепции Тени и рассмотрев, как Тень в виде многогранного явления расширяет границы своего присутствия в индивидуальном и коллективном сознании, пронизывает все аспекты человеческого существования и в конечном итоге организуется в виде сложной саморегулирующейся системы, продуцирующий такие институты ненависти, как концентрационные лагеря, Гулаг и расистские организации на манер ку-клукс-клана.