– Мне жаль, – Руслан смотрел куда-то сквозь меня. За его спиной застыл побледневший Дарен. – Вам нужно выбираться из Мнеонрана. Она не поможет. Уже нет. – Он помотал головой, словно и сам не верил в подобное, и добавил так тихо, что я скорее прочел по губам, чем услышал: – Это начало конца, Вейд. Начало конца…

Ветер трепал пламя погребальных костров, словно полотнища рваных тряпичных флагов. В черное ночное небо то и дело с треском взлетали снопы искр, и уродливые тени дрожали на лицах живых, едва отличимых от лиц тех, кого мы провожали в последний путь. Измотанные и напуганные, люди жались друг другу, уже давно наплевав на наличие или отсутствие дара, статус и прочую мишуру, которая прежде казалась всем значимой. Рыдали женщины, всхлипывали дети, до боли стискивали кулаки мужчины, и на их суровых, мрачных лицах играли желваки, а в поблекших от усталости глазах блестели слезы.

Нас становилось все меньше с каждым днем, и порой я боялся, что, выйдя однажды из поместья и взглянув на лагеря беженцев, увижу лишь горы трупов, над которыми кружит воронье. Корить себя за неспособность всех спасти я давно перестал, смирившись с тем, что наш удел не жить, а выживать. Но иногда, стоя вот так вот, перед народом, чувствовал себя до омерзения, до тошноты, до слабости в коленях беспомощным.

Когда Санмератом правила Дайна, люди не знали страха, не знали голода, не ведали отчаяния. На нее они взирали с трепетным обожанием, уважением и надеждой. Теперь, когда Санмератом правил я, в их глазах скользило сомнение, то и дело мелькал немой упрек. Безусловно, они почитали меня, не требовали усадить на престол другого короля, но чувство, что день за днем меня сравнивают с ней, не покидало ни на миг. Уверен, каждый человек, обитающий ныне в Санмерате, хоть раз да задавался вопросом: каково бы все было, если бы трон по-прежнему принадлежал ей?

Погребальные костры давно потухли, народ разошелся по домам, чтобы оплакать потери, набраться сил и пережить очередной день в борьбе с холодом и сыростью этих земель. Я же продолжал стоять и смотреть на тлеющие угли. Не произнес ни слова, когда ушли Тени, даже взглядом не проводил глав кланов. Рядом остался лишь Сумрак. С тех пор как исчезла Дайна, он почти никогда не отходил от меня, словно боялся, что и я могу покинуть его навсегда.

Сзади послышался шорох мелких осыпающихся камешков, кто-то спускался с плато по наспех сколоченным когда-то ступеням из грубо отесанных досок.

– Не стоило тебе приходить. Очень холодно. Ты можешь простудиться, – сказал я, не отводя взгляда от мерцающих в ночи красно-рыжих точек.

– Все давно вернулись домой. Я распереживалась, когда увидела, что тебя нет среди них. – Рита подошла ко мне и, уткнувшись лбом в спину, крепко обняла. – Ты должен спать, Арий. Хотя бы изредка. А еще есть, – добавила она с упреком, обошла меня и встала напротив, плотнее закутавшись в плащ, подбитый густым теплым мехом. – Санмерату нужен здоровый и полный сил король, а не его изможденное подобие.

Я невольно улыбнулся. Всегда улыбался, когда она сердилась, забавно морща носик, и пыталась казаться строгой и непреклонной. Ее появление если и не прогнало прочь тяжелые мысли, то определенно заставило меня немного повеселеть. Сумрак тоже оживился и боднул девушку лбом в спину.

– О себе не думаешь, так хоть о Сумраке подумай, – продолжила ворчать Рита, ласково поглаживая волка по голове. – Ему ведь приходится сидеть на холоде из-за тебя, вместо того, чтобы сладко спать у камина. – Одной рукой она придержала капюшон плаща, когда на нас обрушился очередной порыв ледяного ветра. – Живо домой, – уверенно скомандовала девушка и одарила меня взглядом, не терпящим возражений. – Оба.

– Слушаюсь и повинуюсь, – подставил ей локоть, и Рита взяла меня под руку. – Надеюсь, я могу рассчитывать на теплый ужин?

Мы быстрым шагом направились в сторону поместья. Сумрак последовал за нами.

– Не только на ужин, – ответила моя спутница, пряча лицо в капюшоне.

Я знал, что сейчас его залил румянец. Рита была смелой со мной на словах, но по-прежнему смущалась, когда речь заходила о том, что происходило ночами за закрытыми дверьми нашей спальни, даже если сама заводила об этом разговор.

– Звучит заманчиво. – Я накрыл ладонью ее холодную руку, лежащую на моем предплечье, и нежно погладил. – Готов пропустить пункт с ужином и сразу подняться наверх.

– Никакого десерта, пока нормально не поешь.

Я снова улыбнулся. Забавная и такая отважная. Простой человек. Но Рита не спрятала голову в песок, как поступили многие из тех, кто не владел даром. Она не поддалась панике, всеобщему унынию и растерянности, когда в Санмерат хлынули беженцы, среди которых было полным-полно тяжелораненых. С поразительным проворством и решимостью, которых от нее никто не ожидал, Рита смогла организовать слуг поместья, пока Тени сражались по ту сторону Буйных земель, а в моменты кратких передышек зализывали раны. Девушка устроила прямо за оградой сада полевой госпиталь. Днями и ночами лечила и выхаживала больных вместе с ведьмами, которые стали стекаться сюда со всех концов королевства, прознав, что нужна помощь. Присматривала она и за перепуганными, осиротевшими детьми. Главы кланов, озабоченные в те дни в первую очередь защитой Санмерата и укреплением его границ, такой инициативе оказались несказанно рады и направили в помощь служанке своих людей. К тому моменту, как я сам вернулся в поместье, приведя с собой часть выживших Истинных, госпиталь разросся, превратившись в палаточный город, где все страждущие могли получить медицинскую помощь, горячую еду и питье. Под чутким руководством Риты удалось наладить немудреный быт и дать людям пусть и жалкое, но все же подобие дома.

Сейчас на месте того палаточного лагеря высились многочисленные простенькие, но добротные постройки из камня и дерева. Крошечный городок нарекли «Жемчуг» – именно так переводилось имя Риты. Подобных скромных поселений в Санмерате теперь было много, но именно Жемчуг положил начало тогда еще хрупкому миру между санмератцами и остальными народами, которые были вынуждены просить убежища у тех, кого презирали и преследовали столетиями. И Рита по праву являлась символом этого мира. Хрупкий человек – поистине настоящая жемчужина, сокровище, посланное духами всем обездоленным жителям королевств.

Она по-прежнему проводила в госпитале или приюте для сирот почти все свободное время. Порой уставала так, что была не в силах дойти до кровати, а то и вовсе засыпала на табурете, сидя у койки очередного проклятого приспешниками Владыки или покусанного рнирхами бедолаги. Я нередко относил спящую Риту домой на руках и иногда за ужином тайком подливал ей в кофе зелье, сваренное по моей просьбе Алисой, чтобы она поспала подольше. Ведь стоило привести в Санмерат очередных спасенных, Рита забывала об отдыхе, посвящая себя заботам о них. В такие моменты я боялся, что ее хрупкое тело простой смертной не выдержит подобных нагрузок и вмешивался, давая ей ведьмовское зелье. Я похоронил достаточно дорогих моему сердцу людей и лишиться еще и Риты не мог.

Любил ли я ее? Нет. Конечно, нет. Никогда даже мысли о подобном не промелькнуло в голове. Мое сердце навеки отдано Дайне, и никто и никогда не заменит демона.

Рита же любила меня, обожала до беспамятства. Податливая, беспрекословно выполняющая любые мои пожелания, она при этом иногда казалась до предела натянутой струной. Порой девушка старалась угодить так рьяно, что такая одержимость мной выглядела со стороны легким безумием. Я ценил ее покладистый характер и покорность, но чем больше времени с ней проводил, тем четче осознавал: именно эта покладистость не дает воспринять Риту как равную, несмотря на все то, что она делала для Санмерата и для меня лично. Но я все равно оставался с ней. Попросту устал быть один. Пытался последовать примеру Гедеона и прятаться от гнетущего одиночества в борделях, окружая себя кучей угодливых шлюх, но отказался от этой идеи, посетив подобное заведение в качестве клиента лишь однажды. Пусть Рита не вызывала во мне и сотой доли тех эмоций, что бушевали в душе рядом с Дайной, но она дарила мне заботу и простое человеческое тепло, ставшее вдруг столь ценным в мире, насквозь пропитавшемся зловонием Хаоса и смертью.