Следующий экспонат – любимец Товы. Она приближается к стеклу.

– Ну-с, сэр, и чем же вы сегодня занимались?

Обнаруживает она его не сразу: за камнем заметен краешек оранжевого щупальца. Его выдала мелкая оплошность – так случается с детьми во время игры в прятки. Например, когда из-за дивана торчит девичий хвостик или из-под кровати выглядывает нога в носке.

– Стесняешься?

Това отступает назад и ждет, но гигантский осьминог не шевелится. Она представляет дневных посетителей, которые стучат костяшками пальцев по стеклу, сердито фыркают и отходят, так ничего и не увидев. Люди разучились быть терпеливыми.

– Я тебя за это не виню. Там и правда уютно.

Щупальце дергается, но туловище так и не показывается.

Жвачка доблестно противостоит зубилу, но в конце концов отрывается от пола.

Това бросает засохший комок в мешок для мусора, и он соскальзывает в полиэтиленовое нутро с приятным шуршанием.

Това моет полы. Заново.

Мокрая плитка источает легкий запах уксуса с добавлением лимона. Это намного лучше, чем то кошмарное средство, которым они пользовались, когда Това только пришла сюда, – ярко-зеленое, обжигающее ноздри. Това сразу же выразила свой протест. Во-первых, от этой химии кружилась голова, во-вторых, на полу оставались некрасивые разводы. Но хуже всего, пожалуй, было то, что от нее пахло как в больничной палате Уилла, пахло болезнью Уилла, хотя об этом Това умолчала.

Все полки в подсобке были забиты этой зеленой гадостью, но Терри, директор океанариума, в конце концов пожал плечами и сказал, что Това может пользоваться какими угодно средствами, если будет покупать их сама. Разумеется, Това согласилась. Теперь каждый вечер она приносит бутыль уксуса и флакончик лимонного масла.

Пора собирать остальной мусор. Она опорожняет корзины в вестибюле и урну возле туалетов и переходит в комнату отдыха, где столешница вечно усыпана крошками. Хоть это и не входит в ее обязанности, поскольку об этом заботятся профессионалы из Элланда, которые приезжают раз в две недели, Това всегда протирает тряпкой низ старой кофеварки и забрызганные внутренности пахнущей спагетти микроволновки. Сегодня, впрочем, ее ждут проблемы посерьезнее: пустые коробки из-под еды навынос на полу. Три штуки.

– Как не стыдно, – с упреком говорит Това пустой комнате. Сначала жвачка, а теперь это.

Она поднимает коробки и бросает их в корзину, которая почему-то сдвинута на несколько футов в сторону. Высыпав содержимое корзины в мешок для мусора, она возвращает ее на прежнее место.

Рядом стоит небольшой обеденный столик. Това выравнивает стулья. А потом замечает это.

Там что-то есть. Под столом.

Буровато-оранжевый комок в самом углу. Свитер? Маккензи, приятная молодая женщина, которая работает в кассе, часто вешает свой свитер на стул и забывает про него. Това опускается на колени, собираясь достать его и отнести в шкафчик Маккензи. Но тут комок шевелится.

Шевелится щупальце.

– Боже милостивый!

Откуда-то из мясистой плоти появляется осьминожий глаз. Похожий на стеклянный шарик зрачок расширяется, потом его прикрывает веко. Взгляд укоризненный.

Това моргает, подозревая, что собственные глаза ее подводят. Как мог гигантский осьминог выбраться из аквариума?

Щупальце снова шевелится. Существо запуталось в клубке проводов. Сколько раз она проклинала эти провода! Вечно они не дают нормально мыть полы.

– Ты застрял, – шепчет она, и осьминог поднимает огромную вытянутую голову, с усилием пытаясь вытащить одно из щупалец, вокруг которого несколько раз обмотался тонкий провод для зарядки мобильного телефона. Он делает усилие, и шнур стягивается туже, спиралью впиваясь в плоть. У Эрика когда-то была такая игрушка из магазина товаров для розыгрышей. Маленький плетеный цилиндр, в который надо с обеих сторон вставить указательные пальцы, а потом попытаться вытащить их одновременно. Чем сильнее тянешь, тем туже делается цилиндр.

Това медленно пододвигается ближе. Осьминог шлепает одной из конечностей по линолеуму, как бы говоря: не подходи.

– Ладно, ладно, – бормочет Това, выбираясь из-под стола.

Она встает, включает верхний свет, который заливает комнату отдыха флуоресцентным сиянием, и снова опускается на колени, на этот раз медленнее. Но тут, как обычно, ее спина издает хруст.

Услышав этот звук, осьминог снова пытается вырваться и с неожиданной силой толкает один из стульев. Тот скользит через всю комнату и ударяется в стену.

Из-под стола поблескивает невероятно ясный глаз.

Преисполненная решимости, Това подползает ближе, пытаясь унять дрожь в руках. Сколько раз она проходила мимо таблички под аквариумом с гигантским осьминогом? Она не может припомнить, чтобы там говорилось, что осьминоги представляют серьезную угрозу для людей.

Их уже разделяет всего фут. Осьминог будто съежился, кожа его побледнела. Есть ли у осьминогов зубы?

– Дружок, – говорит она мягко. – Я сейчас просуну руку за тебя и отсоединю шнур.

Приглядевшись, она понимает, какой именно провод стал причиной его затруднительного положения. Дотянуться можно.

Глаз осьминога следит за каждым ее движением.

– Я не причиню тебе вреда, милый.

Свободное щупальце постукивает по полу, точно хвост домашней кошки.

Когда она выдергивает вилку, осьминог вздрагивает и подается назад. Това тоже вздрагивает. Она ждет, что он улизнет вдоль стены к двери, куда явно стремился и раньше.

Но вместо этого он придвигается ближе.

Одна из его конечностей рыжеватой змеей скользит к Тове. За считаные секунды обвивается вокруг ее предплечья, потом обхватывает локоть и плечо, будто лента с майского дерева. Това чувствует, как к ее коже цепляется каждая присоска. Она машинально пытается выдернуть руку, но осьминог сжимает ее так крепко, что становится почти неприятно. Правда, его причудливый глаз игриво поблескивает, как у шаловливого ребенка.

Пустые картонки из-под еды навынос. Сдвинутая мусорная корзина. Теперь все становится понятно.

И вдруг осьминог отпускает Тову. Она изумленно наблюдает, как он выбирается из комнаты отдыха, присасываясь к полу самой толстой частью каждой из восьми ног. Его мантия будто волочится за ним, кажется, что он выглядит еще бледнее и ползет с усилием. Това спешит за ним, но, когда она выходит в коридор, осьминога уже и след простыл.

Това проводит рукой по лицу. У нее что-то с головой. Да-да. Разве не так все начинается? С галлюцинаций об осьминоге.

Много лет назад она наблюдала, как у ее матери постепенно ускользает рассудок. Началось с того, что она стала забывчивой, знакомые имена и даты внезапно выпадали из головы. Но Това не забывает номера телефонов и не ловит себя на том, что роется в памяти в поисках имен. Она переводит взгляд на свою руку, которая вся в маленьких кружочках. Следы от присосок.

Не переставая недоумевать, она заканчивает вечерние дела и принимается за свой традиционный последний обход здания, чтобы пожелать его обитателям спокойной ночи.

– Спокойной ночи, синежаберники, угревидные зубатки, японские крабы, остроносый малый бычок. Спокойной ночи, анемоны, морские коньки, морские звезды.

За поворотом она продолжает:

– Спокойной ночи, тунец, камбала и скаты. Спокойной ночи, медузы и морские огурцы. Спокойной ночи, акулы, мои бедняжки.

Това всегда испытывает большое сочувствие к акулам, которые выписывают бесконечные круги в своем аквариуме. Она понимает, каково это – когда ты все время должен двигаться, иначе просто не сможешь дышать.

Вот и осьминог, снова спрятавшийся за своим камнем. На виду только кусочек его туловища. Окрас стал немного ярче по сравнению с тем, каким он был в комнате отдыха, но все еще бледнее обычного. Что ж, может, так ему и надо. Нечего было сбегать. Да и как он умудрился выбраться? Она вглядывается в рябь на поверхности воды, изучает стенки под бортиком, но на вид все в порядке.