Во второй раз, уже в третьем классе, вошедшая классная руководительница с начала урока приказала мне встать, и я стоял весь урок, не понимая в чем дело. Оказалось, что тот же мальчик (доносчик с детства), будучи застигнут во время рассказа о сексе (это слово я употребил, чтобы как-то понятнее довести суть рассказа), сказал, что он это слышал от меня и просто лишь повторяет. Хотя классный руководитель в начальной школе это единственный преподаватель по всем предметам на все четыре года и ему было прекрасно известно о прошлогоднем случае с тем же самым мальчиком, но заявление маленького матершинника снова было принято на веру. Опять родители, опять наказание. Мать пыталась выяснить, что я рассказывал
"деревенскому". Что я ему мог рассказывать, если я с ним вообще не общался, так как они держались своей группкой и на контакт с
"городскими" и "поселковыми" не шли. Мать мне поверила. Я человек не мстительный, но по истечении определенного количества лет я все же напомнил своему первому учителю об этих случаях, чтобы у нее не оставалось обо мне мнения, как о развращенном малолетке.
Незаслуженные обиды всегда больнее.
Всегда я в чем-нибудь виновен,
То встал не так, то взгляд не тот,
И не по тем лекалам скроен,
И что душою не урод.
Что не маячу пред глазами
И не пою молитв богам,
Не куплен златом и щенками,
И каждый день я сам с усам.
Таких, как я, на свете много,
Мы родились не в этот век,
Там впереди видна дорога
И ждет нас добрый человек.
Нас разбросало злое время
По полкам лет, ларям эпох,
И мне досталось чудо-племя,
Где каждый есть и царь, и бог.
Но я молчу про то, что знаю,
В молчанье скрыт огромный смысл,
Налью себе стаканчик чаю
И усмирю свой страстный пыл.
К этому времени относится и осознанное соприкосновение с миром открытым и с миром закрытым. Я имею в виду криминал. Взрослые старались держать нас в неведении о тех происшествиях, что происходят под покровом ночи и о которых иногда пишут в газетах. Все это приходило к нам в рассказах обыкновенных вербовщиков от преступного мира, которые собирали пацанов около кинотеатров, гладили по головам, обещали защиту от всех хулиганов, рассказывали про злых "мусоров" (мы думали, что это дворники) и благородных ворах, которые во сто раз умнее и хитрее любого "мента" (?) и которых ни за что, ни про что садили в тюрьму. Рассказывали легенды про Леньку Пантелеева, который представлялся нам как
"Николка-паровоз" из одноименного фильма или как Леня Голиков - герой партизан неполных двенадцати лет, о нем мы песню пели:
"Орленок, орленок, взлети выше солнца…". Немало ребят поддавались на интересные байки, которые не прочитаешь ни в одной книге, и связывали свою жизнь с нарушением закона, иногда вырываясь оттуда сильно поломанные жизнью.
Начальному образованию уделяли очень большое внимание, как основе дальнейшего обучения в школе. Тогда обязательным было восьмилетнее образование. Потом перешли на обязательное десятилетнее образование.
Много с нами занимались чистописанием по прописям перьевыми ручками.
Чернильницы часто загрязнялись местными вредителями или опрокидывались в самый неподходящий момент. На среднем пальце правой руки у всех было несмываемое чернильное пятно и вмятина от ручки, оставшаяся на всю жизнь.
Очень внимательно преподаватели относились к нашему внеклассному чтению. Проверяли, какие книги ученик читает дома, в какую библиотеку записан. На уроках мы пересказывали содержание прочитанных книг. Помню, как мой приятель Витька Седов сказал, что он читал книгу "Чапаев", но содержание не помнит, так как книга очень толстая. А на вопрос показать толщину книгу, бедный Витя, как рыбак, развел руки на всю ширину плеч. От смеха все падали с парт.
Мне в то время очень нравился Жюль Верн и, особенно, его
"Таинственный остров". Я представлял, что нахожусь на необитаемом острове, при помощи подручных средств, например, стекол от часов развожу огонь, нахожу селитру, смешиваю ее с углем и делаю порох для охоты и так далее. Познавательная ценность этих книг для развития ребенка неоценима. В детстве я прочитал почти все книги в собрании сочинений французского писателя-фантаста Жюля Верна и приключенческие романы Майн Рида. Книг издавалось очень много и очень хорошего качества. Что можно плохого сказать о старых книгах, если в некоторых из них в качестве иллюстраций использовались оригинальные гравюры, а не фотокопии с них. Это высший мировой класс, особенно в произведениях классической литературы.
А еще нас доставала арифметика. Примеры на сложение и вычитание, деление и умножение; заучивание таблицы умножения наизусть; задачи с яблоками и грушами, бассейнами, в которые одновременно кто-то наливал воду, а кто-то в это же время с другой стороны выливал ее; путешественниками, которым не сиделось дома и они то пешком, то на велосипедах, то на поездах то ехали навстречу друг другу, то разъезжались в разные стороны. То мы делили три яблока на семь человек, то три четверти яблока делили на пять человек (а кто взял отсутствующую четвертушку, об этом в задаче не сообщалось). Иксов и игреков не было, необходимо было думать логически, зато и сейчас мало кто прибегает к калькуляторам, в уме быстро решая все житейские математические задачи.
Арифмометр
Году в 60-м наш с "фонарями" дом, простоявший чуть более десяти лет, потребовал капитального ремонта. Все-таки пленные немцы строили дома спустя рукава - не для себя и не в своей стране. А, может, просто политика экономии материалов не позволила строить так, как положено, но всех жильцов расселили в свободный жилой фонд. Нам дали комнату в сером пятиэтажном здании рядом с заводоуправлением.
Как-то мой старший брат после похода по чердакам принес черную машинку с никелированной панелью, рычажками и ручкой, как у мясорубки. На машинке была надпись "Феликс". Смотри, - сказал брат,
- машинка, которая сама производит все арифметические действия.
Крутнул вперед - прибавил, крутнул назад - отнял. Три раза крутнул - умножил на три. А как делить, - спросил я. Разберемся, - уверенно ответил брат. Сели за арифметику. Все рычажки в положение
"ноль". Набираешь число рычажками слева и набираешь число рычажками справа. Крутнул - сумма. Правда, сумма получилась почему-то очень большая, но как же не верить вычислительной технике? Так и записали в тетрадях. Он свои примеры, я - свои примеры. Наши учителя, когда посмотрели, просто ахнули. В одной учительской и у двух братьев при сложении сотен ответы зашкаливают за миллионы. Пошли к нашим родителям. У отца было четыре класса образование, но что к чему, он понял сразу: а ну, показывайте, с помощью чего вы примеры решали? Брат достал из-под кровати злополучный "Феликс". Вы чего же это меня перед учителями позорите, - грозно спросил отец. -
Через неделю если без запинки не расскажете мне таблицу умножения, то получите ремня. А вам спасибо, - сказал он преподавателю, - ребята у меня технические, все чего-нибудь придумать хотят, задумали вот машину для варки супа сделать. Пусть думают. Зато устный счет для меня и сейчас привычное дело, а к различным калькуляторам все равно какое-то внутреннее недоверие. Говорят, некоторые бухгалтеры до сих пор после вычисления на электронных машинках пересчитывают результаты на обыкновенных деревянных счетах.
