— Челове-е-е-к, брос-с-с-с-ь меч-ч-ч-ч! — предложила змеюга откуда-то сверху. — Потолку-у-у-ем!

На эту уловку Джуба не повелся, и внезапно вспомнил, как однажды небесная молния убила сразу двоих стражников. Точнее, попала она в одного, но второй в этот момент бил его в морду. В итоге, от обоих остались одни обгорелые куски плоти.

Значит ли это, что если молния из трезубца прилетит в него, а он схватит мужскую особь, то погибнут оба? Но почему тогда мужская особь не пуляла молниями? Наверное, его трезубец был не той системы!

Это был великий ЭКСПЕРИМЕНТУС, как говаривал профессор из Университетуса, и проводить его придется без малейшей теоретической базы. Никогда в жизни Игги не подумал бы, что станет ставить научный опыт, причем на себе.

Но иного выхода он не видел, и решил рискнуть всем.

Уловив интуитивно новую атаку лютозмея, Джуба рванул вперед, пропустив трезубец прямо над головой, плавно обогнул врага, зайдя ему сзади, и прыгнул на спину, обхватив шею одной рукой, а другой приставив острие меча-кладенца, наточенное до идеальной остроты, прямо к горлу особи.

Признаться, змей был силен. Он поднялся в воздух, зависнув под самым потолком, и грозно зашипел.

Мышцы его напряглись, и Игги едва удержался в своем положении, чуть не сверзившись вниз.

Джуба понял, что еще немного, и придется либо резать горло твари, либо бесславно отпустить руку, схватившую в захват шею змея.

— Убью! — заорал он что было мочи. — Правь вниз, скотина, или убью! А ты самка пальнешь из своей палки, оба сгорим, как деревяшки!

Кажется, его догадка была верна, и женская особь знала об этом. Она тут же опустила трезубец вилами вниз и быстро зашипела:

— М-чик, ми-и-и-лый, пос-с-с-с-лушай этого челове-е-е-ека! Опус-с-с-стьс-с-с-с-ь! Прош-ш-ш-у!

М-чик, он же лютозмей М, мужская особь, плавно спланировал вниз.

Когда ноги Игги обрели устойчивое положение, сам он обрел уверенность в правильности своих действий.

— Бросили трезубцы! Живо!

Первой приказ выполнила Ж. Она тоже снизилась до пола и откинула трезубец в сторону, ее М-чик после недолгой паузы последовал примеру.

Теперь Игги полностью овладел ситуацией. Нужно было развить успех и довести до полной победы. Но что делать со змеями? Убивать безоружных было не в его правилах, даже если это были гады ползучие… в этом случае, летучие…

Связать змеюг было нечем. Но и отпускать их на волю — не вариант. Через пару минут вернутся с подмогой.

Он жестом приказал Ж уйти в дальний от себя и от входной двери угол, и как только она выполнила приказ, спросил:

— Жизнь или позор?

— Позор, ч-ч-ч-еловек, позор! — без промедления ответила Ж. — Когда у тебя есть ж-ж-ж-изнь, ты можешь и-с-с-с-править любую о-ш-ш-ш-ибку!

— Верное решение, тогда покажи мне место, где я надежно запру вас обоих на некоторое время, и тогда вы останетесь живы!

— Ес-с-с-сть такое месс-с-с-то!

Она открыла маленькую дверь в стене, внешне совсем неприметную, и показала, что им туда.

— Веди! Но помни! Одно движение меча — и буква М будет значить «мертв»!

Змеюга зашипела, но возразить по существу ничего не смогла, и нырнула в дверь. Игги, не отрывая меча от шеи лютозмея, и сам М, у которого просто не было выбора, последовали за ней.

Короткий коридор привел их в следующий зал, где в самом начале почти у входа стояла железная клетка — прочная и надежная, а из ее замка торчал ключ.

Прочее же пространство помещения Джуба пока не рассмотрел — не до того было.

Ж сама пролетела к клетке и забралась внутрь, М идти не слишком хотел, но выбора у него не оставалось.

Когда оба оказались внутри, Игги провернул ключ на два раза в замке и подергал дверь. Без подвоха. Обе твари надежно заперты. Ключ Игги положил себе в карман.

Лютозмеи правильно сделали, что сдались. М бы точно погиб от меча, кладенец не знал пощады, особенно к рептилиям. Ходили слухи, что именно от этого кладенца погиб один из последних горынычей. Так это или нет, Джуба не знал, но верил в силу оружия. Возможно, что и змеи почувствовали нечто особенное в простом на вид клинке, потому и сдались столь легко.

Теперь и Игги появилась возможность осмотреться по сторонам, и он понял, что попал именно туда, куда стремился — в секретную комнату.

На первый взгляд все было сложно. Многочисленные рычаги, колеса типа корабельного штурвала, рупоры, приделанные к стенам, очередные педали, соединенные с сотнями шестеренок, от самых малых до больших, несколько тарелочек с прикрепленными к ним вечно-зелеными яблочками — это для внешнего обзора, и много еще всего непонятного.

Но главное, в помещение вело всего три, точнее, три люка: два из них располагались параллельно полу — через один из них они и вошли в зал, — и закрывались изнутри вращательным механизмом, а третий располагался прямо над головой, и к нему вела складная лестница.

Это комната и была главной тайной подводного города — центр ее управления. Город был не просто построен на дне, он был спроектирован так, что имел возможность перемещаться в любую точку моря с помощью массы специальных механизмов.

Невежда сказал бы, что здесь задействовано волшебство, но Игги достаточно понасмотрелся на профессоров Университетуса, чтобы верить в волшебную силу механизмов, придуманных человеческим разумом. Обычно именно они самые мощные и смертоносные. Куда там старым волшебным безделушкам.

И в этом заключался основной план Игги. А игры с женихом-маркизом — так, для отвлечения общего внимания.

Что же, пора приступать к главной задаче — привести город в движение, добраться до берега и спасти всех пленников, хотят они того или нет.

Джуба хмуро оглядел комнату, напичканную механизмами, и сказал:

— Я назову тебя «Батискаф-Три».

* * *

Маркиз Жак де Гак не успевал следить за тем, что происходило в последние дни вокруг его персоны. Сначала Велиград и царские испытания, второе из которых было совершенно невыполнимым, потом темнота и воскрешение, но в качестве пленника, а после — опять жениха, вот только не царевны Веселины, а Сельди Морской — сложное имя и непривычное, требуется время.

Ему даже показали миниатюру, на которой была нарисована рыба — обычная селедка. В степенях красоты селедок он ничего не понимал. Лучше она прочих рыб или, наоборот, ему досталась самая страшная сельдь на свете, он не знал. И не сказать, что портрет ему не приглянулся — рыба как рыба. В жареном виде есть можно. Но жениться?

Хотя этот пройдоха Джуба говорил про приданое.И про отсутствие конкурентов. И про отсутствие испытаний!

Что важнее из этих трех позиций? Все три!

Если запросто можно отхватить себе такую невесту, то пусть она будет хоть рыбой, хоть птицей, хоть тварью бестелесной, лишь бы за нее выдали все обещанное.

А, судя по размаху происходящего сейчас вокруг, все было взаправду и всерьез.

Десятки слуг кланялись ему в ноги, признавая будущего тестя Морского, стражники брали на караул и салютовали особыми приемами, выкатывая глаза в его сторону, двери раскрывались, словно сами по себе. Маркиз был как во сне.

Наконец, процессия добралась до главного зала приемов, вычищенного и убранного по такому случаю, красная дорожка стелилась под ногами де Гака, люди и существа вокруг рукоплескали ему, били клешнями, хлопали крыльями, щелкали жвалами. Кто во что горазд. А впереди на высоком троне, украшенном кораллами и жемчугами, сидел сам царь Морской, владыка и повелитель всего вокруг, его будущий тесть.

Маркиз дошел до середины зала, остановился и низко поклонился Моркскому. Тот удовлетворенно кивнул. Вежливый жених, не обманули. И на вид, вроде, не страшен. Ноги-руки на месте, голова тоже, одет непривычно, но переодеть — дело пары минут.

— Ваше морское Величество, меня зовут Огюст Бенжамен Луи Симон Жак де Гак, маркиз Помпадур. К вашим услугам!

— Вижу! — царь поднялся с трона и сделал шаг навстречу маркизу — точнее, пролевитировал, словно лютозмей. Это была необычайная честь, и придворные дружно охнули.