На груди простая вышитая рубаха, а поверх — доспех. На голове — золотая корона, украшенная кораллами и драгоценными камнями — крупными и бесценными.

А на шее у него висело ожерелье из очень крупных уникальных черно-белых жемчужин. То самое ожерелье, что требовал Громослав!

В руках царь держал трезубец, почти такой же, как у русалов, только инкрустированный драгоценностями. Царский трезубец!

В общем, не походил он на заумного мыслителя из Университетуса, а походил на того, кто шею свернет одним разом и не поморщится. За троном был заметен водоотвод, в который царь мог нырнуть при первой же опасности.

Джуба подошел на дозволенное расстояние и склонился в глубоком поклоне.

— Подойди ближе, человек! — приказал царь. Голос у него был тусклый и еле слышный.

Игги повиновался и приблизился до расстояния в десять шагов, тут Зеленый негромко кашлянул, мол, достаточно.

— Явился ты, витязь из верхнего мира, с просьбой, — все так же безразлично молвил Морской царь, — яви же ее!..

Джуба смотрел на него и недоумевал, какой же этакий недуг поразил столь крепкого на вид мужчину, что ему стало наплевать буквально на все.

Деньги есть — жри, пей вволю, царство процветает, подданных достаточно, никто воевать с тобой не собирается — о втором Морском царе никто и слыхом не слыхивал, а дела верхних обитателей крайне редко касаются дел подводных, и уж точно речь не идет о войне, а обычно о рыболовном промысле, чтобы могли добывать улов без помех, чтобы шторма не чинили, лодки не топили, косяки подгоняли…

— Просьба у меня такая, о великий и премудрый царь всех вод окрестных, и далеких, повелитель людей и рыб, властитель сущностей, мудрец и мыслитель, покоритель премудрых высот, учитель и просветитель…

— Давай-ка ближе к делу, — прервал его царь, и теперь в его голосе чувствовалось чуть больше живости, — а то таким темпом ты до вечера мои заслуги перечислять будешь…

— А что же не перечислить, если человек хороший? — спросил Игги.

Жаб Зеленый схватился за голову, где-то за портьерам послышалось легкое шевеление.

«Кажется, сейчас меня будут убивать!» — понял Джуба.

Обошлось.

Морской посмотрел на него долгим взглядом из-под кустистых, похожих на водоросли, зеленых бровей, и внезапно рассмеялся, впервые выпав из своего замкнутого состояния.

— А ты веселый добрый молодец! Давно таких не встречал! Что же, а теперь давай, молви просьбу безо всяких прелюдий, а я выслушаю и тут же ответ дам!

Выбора не было, Игги и сказал, что от него требовалось:

— Прошу ожерелье твое, что носишь ты на шее! Надобно оно мне…

— Ожерелье! — Морской встал перед троном во весь свой внушительный рост, сжимая в руке грозный трезубец и сверкая молниями из глаз*. — Да знаешь ли ты, богатырь, что это за ожерелье?

*К счастью для Джубы, в переносном смысле.

— Знать не знаю, ведать не ведаю. Таков заказ получил я… точнее, клиент мой… и выбора у меня нет, только добыть ожерелье и привезти его Громославу в Велиград.

— Громославу? — переспросил Морской, после чего внезапно успокоился и уселся обратно на трон, — он все не теряет попытки раздобыть ожерелье сие? Что же, похвально! Такое долготерпение должно быть поощрено, как считаешь, витязь?

Игги пожал плечами, они ничего не понимал в царских междоусобицах, и понимать не хотел.

— А я тебе поясню! — внезапно решил Морской. — Ожерелье это состоит из ста уникальных по своей природе черно-белых жемчужин, каждая из которых дает человеку дополнительный год жизни. То есть сто лет жизни в сумме! Каково?

Сильно, посчитал Игги, даже очень. Громослав уже в таком возрасте, когда пора задуматься о вечном, а он, как видно, не хочет этого делать. Продлить собственную жизнь — кто о таком не мечтал?

— Более того, — продолжил Морской, — если кто-то погиб внезапно, и в рот ему быстро положить жемчужину, то растворится она в теле его и вернет того человека к жизни. Оставил бы себе такое ожерелье, добрый молодец? На старость, аль на всякий случай? По глазам вижу, оставил бы, припрятал бы в сундук до поры, до времени… а вот мне оно без надобности — моя жизнь и так исчисляется столетьями, так что могу и отдать!

Вот это было сюрпризом, подобного завершения тирады Джуба не ожидал. Вот только он понимал, что так запросто Морской царь не захочет расстаться с великим ожерельем.

— Что желаешь ты взамен, о повелитель пучин морских?

— Две вещи, — такое ощущение, что список у Морского был уже под рукой, — первое, найди мне задачу премудрую, чтобы заняла мозг мой на долгое время. Ибо скучно мне, человек, так скучно, что, дабы развеяться, взбаломучу пучину морскую и пойду крушить все, что встретится на пути!

— А вторая задача? — мрачно спросил Джуба, который в душе не представлял, чем бы таким занять Морского.

— Слышал я, Громослав жениха ищет для дочурки своей. У меня тоже дочь имеется, и тоже на выданье. Старая уже селедка, пора ей замуж! Полурыба-получеловек! Все бы ничего, сам такой, но есть одно отличие. Башка у нее рыбья, а низ человечий. Беда-беда… Найди ей мужа честного, с именем знатным, но без выкрутасов. Чтобы полюбил ее такой, какая есть. Верным был, надежным. Не каким-то там окунем! Выполнишь оба условия — ожерелье твое! Сроку тебе — седмица! Не выполнишь — пожалеешь…

После этих слов Морской сел на трон и отвернулся к стене.

Джуба попытался было уточнить некоторые вопросы, но жаб Зеленый потянул его за рукав, приговаривая негромко:

— Аудиенция окончена! Морской царь повелевает тебе явиться вновь лишь, когда оба его условия будут полностью выполнены…

Глава семнадцатая. ЖИЗНЬ ПОД КУПОЛОМ

Поселили Джубу в небольшом одноэтажном коралловом доме, где из удобств была лишь кровать, низкий столик, да уборная. Собственно, большего ему и не требовалось.

Жаб Зеленый сказал, что Игги может обращаться к нему в любой момент, и тот немедленно обратился.

— Мои люди там наверху в лодке беспрерывно качают воздух в батискаф. Они не знают, что я здесь застрял. Ты можешь передать им сообщение? Пусть ждут наверху семь дней, и только если я не вернусь, отправляются на берег. А воздуховодный шланг надобно законопатить и открепить.

— Я все сделаю, — кивнул Зеленый. После аудиенции он проникся к Игги некоторой долей уважения. — Сообщение будет доставлено!

— Помимо этого мне нужна дополнительная информация. Первым делом, портрет невесты… — После этих слов жаба неосознанно перетряхнуло, и Джуба, который все подмечал, подметил и это, но продолжил: — Так же хотелось бы изучить все научные труды, что написал Морской царь, дабы понять, к какой сфере знаний предрасположен его разум…

— Нет трудов, — мрачно ответил жаб, — есть только неоформленные в слова мысли. Наш повелитель слишком многомудр, чтобы переносить их на пергамент… А портрет невесты… его я принесу…

— И еще одно, — остановил его Игги, когда жаб уже выходил из домика, — у меня на примете есть несколько женихов, но вот как мне отследить, чем они заняты в данный момент?

Жаб в жабо задумался, а потом кивнул:

— Понял задачу, постараюсь помочь… и это, человек, скажу прямо — постарайся! Будет очень неприятно, если твое тело пойдет на корм рыбам…

Он вышел из домика, а Джуба крепко задумался. Задачи на него сыпались, как из рога изобилия. Он не успевал решить одну, как сваливались все новые и новые, и не простые, а дюже сложные.

Вот, скажем, невеста-селедка. Голова рыбья, низ бабий. Это, скажем, еще куда ни шло. Существует много любителей… хм… экзотики. Тем более, приданное за нее дадут — будь здоров!

Но вот другая задача — как вернуться смысл жизни премудрому царю — это куда сложнее. Чем его расшевелить, как взбодрить? У него тут все слаженно, стабильно, размеренно… как выбить его из этого положения, да так, чтобы при этом голову не срубили и рыбам не скормили…

В дверь громко и бесцеремонно постучались и, не дожидаясь приглашения, внутрь вошла девица.