— Ищите спуск к воде! — отрывисто приказал он. И общая идиллия была нарушена. Наваждение спало, словно пелена с глаз, осталась лишь работа.

— Я вижу тропинку, — сообщил Кудр, чуть приподнявшись на стременах, — она ведет к рыбацкой деревне.

Джуба уже и сам заметил на пляже растянутые на палках для просушки сети, лодчонки, привязанные у короткого деревянного пирса, уходившего в море на двадцать шагов, и с десяток домиков, расположенных сверху склона, чтобы приливы не повредили строениям.

— Двигаем туда!

Деревня встретила путешественников лаем немногочисленных собак и любопытными глазами детишек всех возрастов: от мала, до велика.

Совсем малыши бегали без штанов, сверкая загорелыми задами, кто постарше уже носил портки, но не имел рубах и башмаков, самые взрослые были облачены комплексно, и смотрели гордо.

Из взрослых в деревне были лишь бабы, да старики. Все мужчины ушли на промысел и вернуться должны были лишь к ночи.

Все эти сведения Джуба выяснил быстро, у первого встречного просоленного морем одноногого старого моряка, сидевшего на лавке у кособокого домика и курившего трубку.

— А что, отец, переночевать где найдется? Плачу вперед. Нашего мальчонку можно и на сеновал определить…

Под «мальчонкой» подразумевался, разумеется, Кудр. Его «школа жизни» еще лишь набирала обороты.

— Найдется, что ж не найтись? — важно ответил старик. Был он подтянут, строен и весьма активен. А нога? Да что нога. Он и на одной прыгал так, что не всякий молодой догонит. — Вот у меня и останавливайтесь, коли денюжки водятся, места полно…

На том и сговорились.

Распрягли лошадей, дав им корма и воды, затопили печь — хотелось горячего, последние два дня ехали быстро, костры не разводили.

Потом, как водится, Джуба завел разговор с хозяином.

— Как живется, отец? Жалобы, пожелания?

Старик пустил в воздух замысловатое облако дыма в форме ладьи и, прищурившись, поинтересовался в ответ:

— Помочь желаешь или так спрашиваешь, без дела?

Игги мгновенно сменил тактику и сказал прямо:

— Дело у меня есть, важное дело. Боюсь, без помощи не справлюсь. Коли мне помогут, то и я помогу опосля. А надо мне попасть, ни много ни мало, к царю морскому…

Он рассказал о воле царя Громослава, о боярском сыне, об аппарате на повозке, его возможностях и свойствах. В общем, ничего не утаил. А и зачем? Больше знаешь — меньше спишь! Все думаешь, думаешь…

Старик, назвавшийся Фролом, рассказал в ответ следующее.

В море не было власти Громослава, как и ни чьей иной власти, кроме Морского царя. Граница Тридевятоземелья оканчивалась ровно на узком промежутке между твердью и водой.

Именно из-за этого и происходил главный затык, создающий основные проблемы как для этой деревни, так и для десятков подобных рыбацких деревень на всей протяженности побережья.

Все дело было в налогах.

Громослав желал свою долю от прибыли в рыболовном деле, а Морской царь — свою. И желания обоих правителей были настолько велики, что, выплатив все честно, у самих рыбаков практически не оставалось медяков не просто на то, чтобы нормально жить, а даже, чтоб купить новые сети.

И на земле жить было нельзя, и в море ходить без дозволения опасно — Морской царь лют, потопит в миг.

Вот такое получалось двойное налогообложение, без всякой на то возможности договориться с правителями. Оба царя желали иметь свою долю, и точка!

И поэтому в такой великой и благодатной стране, как Тридевятоземелье, рыбаки жили впроголодь, довольствуясь малым. А труд их был опасен и изнуряющее сложен. Море не прощало ошибок, и время от времени так же требовало своей доли в виде жизней.

Но Джуба лишь развел руками. В такой беде он не знал, чем помочь. А если бы знал, то был бы не героем по найму, а министром финансов.

— Кораблик нанять можно, отец? Простой лодчонки маловато будет для нашего аппарата.

— Подсоблю с этим делом, — задумчиво кивнул Фрол, — есть у меня знакомцы, что ходят вдоль берега…

«Понятно, контрабандисты!» — сообразил Игги, но вслух не стал озвучивать свою версию. Не его то дело. Каждый зарабатывает на хлеб насущный, как может и умеет. Пусть специальные приказы ловят подобных лихих людей, а он просто мимо пройдет. Не убивцы ведь, не кровопийцы. А тоже, своего рода, купцы… свободной торговой гильдии…

— Договорились, ищи своих знакомцев, а мы пока будем на берегу аппарат готовить.

Кое-какие вещи легче произнести вслух, чем выполнить на деле. Вот и с батискафом все оказалось не так просто. Спуститься к воде — спустились, Фрол показал, где есть удобная дорога.

Прибрежная полоса была камениста, вперемешку с песком, колеса не вязли, да и ехать особо никуда не требовалось. Выгружать аппарат можно было в любом месте, но решили делать это у пирса — там сподручнее грузить его на корабль.

«Батискаф-два» напоминал поставленную на бок бочку на ножках, в которой спереди сделали прямоугольный вход, закрывающийся и открывающийся исключительно снаружи, а по бокам вмонтировали два круглых окна для обзора. Сзади к конструкции крепился винт. А сверху из батискафа тянулся специальный шланг-воздуховод. По плану, предложенному мастерами, два человека, находящиеся над водой на лодке, будут непрерывно с помощью помпы закачивать в батискаф воздух, дабы тот, кто сидит внутри, не задохнулся.

Выглядело все крайне сомнительно, и Игги многое бы отдал, чтобы узнать истинную судьбу «Батискафа-один». Но чего нет, того нет.

— И ты в этой штуке поплывешь, Жаба? — ужас в голосе Кудра был искренним.

— Почему я? — удивился Игги. — Ты и поплывешь! Ты же наш жених-герой!

Боярыч попятился и явно собрался дать деру.

— Лови его! — во время приказал Джуба, и Дубыня, своей сильной рукой схватил Кудра за воротник и чуть приподнял над пляжем.

Боярыча трясло от страха. Он осознал, что это не шутки, и что сейчас его засунут в этот плавающий гроб и отправят на дно морское. А в жизни своей Кудр больше всего боялся двух вещей: закрытого пространства и воды. Причины этому нужно было искать в детстве. Его часто закрывали в темном чулане на много часов за невинные шалости. А плавать он не умел, потому что его никто этому не обучил. Так что здесь и сейчас на морском берегу сошлись два главных страха его жизни: утонуть и задохнуться.

— Ладно, не обмочи портки, — успокоил его Игги, видя, что боярыч на грани. — Ты останешься на лодке, под воду спускаться буду я.

Они провозились на берегу до вечера, собирая аппарат, цепляя к нему шланги, проверяя, качает ли воздух помпа. Вроде бы все работало, но как батискаф поведет себя на глубине, было непонятно.

Вскоре с моря одна за другой начали возвращаться лодки с рыбаками. Кто-то шел с уловом и радостно улыбался — будет чем накормить жену и детей, да и на продажу останется, другие были злы — в их сети ничего не попалось.

На странных пришельцев косились подозрительно, а завидя батискаф, многократно плевали через плечо и пятились прочь.

Игги не обращал на них внимания. Темные люди, хоть и живут у моря. Даже Дубыня не боялся аппарата, не считал его происками нечистой силы, а относился должным образом, как к изобретению человеческого гения.

На ночь Игги прикрыл конструкцию тентом и выставил охранный пост в лице Дубыни, намереваясь сменить его через несколько часов. Оставлять батискаф без охраны нечего было и думать, разграбят в момент, разберут и утащат, даже если не понимают, что именно крадут и зачем им это.

ТРАДЫЦЫЙ, как говорит деревенский богатырь. Что лежит без присмотра, то хозяина не имеет.

Сам же Джуба вместе с Кудром вернулся в дом Фрола, пообещав прислать для Дубыни корзинку с припасами. Тот счастливо кивнул и остался у батискафа вместе со своей двухпудовой премудрой, которую кто-то по незнанию обозвал мечом.

Ворон, до этого круживший то над пляжем, то над деревней, наконец, выбрал себе место на крыше дома и устроился там на ночь.