— Кто нанял? — повторил он свой вопрос.
— Не знаю его имени, иностранец в башмаках с бантами.
Игги, кажется, догадался, о ком идет речь. Знать врага — уже половина победы. При случае, он уточнит у маркиза, не он ли тот самый иностранец. Но сейчас предстояло завершить дело. Отпускать грабителей он не собирался.
— Я научу тебя премудростям уличной драки, — предложил Джуба: — Если хочешь уйти — иди!
Тут нервы у грабителя не выдержали, он сделал отчаянный выпад ножом, разумеется, промахнулся, получил сразу серию ударов в лицо и по корпусу, оружие выпало из его рук, на землю хлынула кровь из носа, сам нос свернулся набок, уши опухли, все тело ломило от боли.
Джуба добил его коронным в челюсть, и печально добавил, глядя на упавшее тело:
— Если хочешь забыть — забудь…
Издалека уже раздавался тяжелый топот тяжелых сапог городской стражи. Кто-то услышал звуки драки в подворотне и кликнул их. Вообще, в городе безопасность жителей стояла на высоком уровне. Конечно, случались кражи и ограбления… бывали и убийства — не без того, все же люди, все человеки… но преступников быстро ловили и казнили весьма жестокими способами, дабы иным было неповадно.
Когда отряд стражей вбежал в косой проулок, им представилась следующая картина: тела неудачливых грабителей были свалены в беспорядочную кучу, одно на другом. Все дышали, но были без сознания. Самой верхней тушкой громоздился главарь. Казалось, ему повезло, по крайней мере, никто не давил своим весом сверху. Но, приглядевшись внимательнее, стражники застыли в священном ужасе.
В зад грабителя была воткнута железная палка.
— Это он… — зашептались они, — это его знак!
— Чей знак? — переспросил молодой стражник, первую неделю служивший в городской охране.
— Знак Защитника!
Глава двенадцатая. СОБЫТИЯ, ПРОИЗОШЕДШИЕ ПО ДОРОГЕ К МОРЮ
На самом деле Игги просто воспользовался ситуацией. Он не был прославленным горожанами Защитником, безжалостно искоренявшим городскую преступность самыми жестокими способами. Но объяснять стражам, как и что случилось в проулке, было выше его сил. А так они догадаются, что раз в дело вступил Z, значит четверо бедолаг — явный криминальный элемент, их нужно связать и тащить в темницу, а после разбираться.
Так, собственно, и произошло. Покалеченную четверку транспортировали к месту допроса в тюремной карете, и, когда грабители пришли в себя, те из них, кто мог говорить, рассказали все, не назвав, разве что имени человека, сотворившего с ними подобное. Уж очень они его боялись. Но стражникам хватило и того факта, что четверку наняли для убийства неизвестного. В Велиграде не слишком церемонились с татями, и уже на утро все четверо болтались в уютных петлях на потеху местным жителям.
«Правосудие, которое мы заслужили!» — девиз городской стражи звучал в этот день, как никогда, свежо и актуально. Разумеется, все лавры стражники присвоили себе, но по городу еще долго ходили слухи об очередном удачном деле Защитника.
Игги же вернулся в свою контору на улице Лип, вкусно поужинал, выпил вина и лег спать, ни о чем не тревожась. Утром его не разбудили даже громкие и довольные крики толпы, спешащей на площадь глазеть на повешение.
Вообще жители Велиграда, да и всего Тридевятоземелья были людьми добродушными (то есть считали, что душить быстро — дело доброе, главное, чтобы человек не мучился). Поэтому любимым видом казни считалось повешение. Стар и млад собирался с самого утра погрызть орехи, пощелкать семечки, полизать петушков на палочке, да убедиться собственными глазами в торжестве закона.
Не разбудили Джубу и ароматы готовящейся пищи — Дубыня день ото дня стал готовить все лучше, набираясь рецептов у базарных кумушек, с которыми удивительно легко сошелся.
Он бы, пожалуй, проспал часов до девяти, если бы не Ворон. Умная птица подлетела к постели, села на грудь Игги и требовательно закаркала.
— Ну что ты, хороший, ну дай мне поспать, — попросил сквозь сон Игги, но сочувствия и понимания у Ворона не добился. Для надежности тот легко клюнул его в плечо.
Игги понял, что вставать придется, хочешь или не хочешь. И лучше сделать вид, что сам того хотел, дабы не пасть в уникальных глазах Ворона. Уникальность их заключалась в том, что в отличие от людей, обладающих бинокулярным зрением, и от, например, голубей или уток, у которых зрение круговое монокулярное, у ворон присутствовал гибридный режим. Когда надо, могут видеть то, что у них за головой, а в случае непосредственно атаки сумеют свести глаза на кончик клюва так, чтобы суметь оценить расстояние и непосредственно опасность*.
*Все это как-то рассказал Игги один из профессоров Университетуса незадолго до позорного изгнания. Джуба по своей привычке отложил знания на дальнюю полочку сознания, чтобы в нужный момент выудить их оттуда. Это был его особый дар и талант. Он ничего и никогда не забывал. Ни обид, ни помощи.
— Ну-ка мечи тарелки на стол, и прочую посуду! — приказал он Дубыне, спустившись вниз по лестнице. — А сам дуй за Кудром, через час отправляемся!
Деревенский увалень заохал и заахал. Оказывается, он не ждал, что все случится столь скоро, и поставил тесто, надеясь к обеду напечь пирожков. Теперь план шел коту под хвост, и это было обидно. Но ослушаться приказа или, упаси боги, спорить, он и в мыслях не держал, и, накрыв завтрак для хозяина, отправился искать боярыча.
Сигизмунд* неторопливо позавтракал и пошел собираться в дорогу. В этот раз он снарядился куда сильнее, чем на первый квест**. Под толстую стеганую куртку надел тонкую кольчугу, к поясу прицепил меч-кладенец, тот самый, самозатачивающийся, разве что шлем не стал надевать на голову — это чересчур, и голову печет. Подумав, вытащил из чулана два арбалета, пару десятков болтов и столько же железных стрелок. Пригодится.
*Ох, как же он не любил это имя, но в некоторых случаях пользовался, потому что оно звучало солиднее, чем просто «Игги».
**Квест — это слово Джуба подцепил у иностранного агента под прикрытием в виде шляпы. Агент ездил по селам и весям и пытался продать настойку для мужской силы, но был бит велиградским золотарем, на которого настойка не подействовала. Слово же, как примерно перевел Игги, означало «подвиг».
К тому времени, как он собрался, вернулся и Дубыня, и тут же начал суетливо бегать по дому и наполнять корзины припасами. Игги ему не препятствовал. Чем больше еды — тем лучше. Голодать он не любил. Даже в лечебных целях.
Однажды бывшая подруга Джубы — ну как подруга, девица из борделя маман Пипон, пыталась обучить его особой методе, по которой требовалось жрать исключительно растения, а никак не животных. Она обещала райские кущи — прилив сил, особую работу ума, благословение всех богов. Игги честно попытался — ему было интересно, а вдруг сработает! — но не сработало. Девица была изгнана без оплаты труда, а маман Пипон потом лично приносила свои извинения герою за оскорбление его чувств. Долго приносила, три ночи подряд. Благо, маман была еще молода и могла дать фору своим «девочкам».
Наконец, фургон был полностью забит припасами. В этот раз впрягли лишь одну лошадь, вторая должна была тащить на себе телегу с «Батискафом».
Как раз вовремя подъехал Кудр, весь из себя недовольный и даже злой. Но, глянув в чуть сузившиеся глаза Джубы, сразу потух и даже стал словно ниже ростом.
Он лишь попытался что-то негромко вякнуть:
— А заранее… хм… нельзя было?..
Но глаза Джубы все сужались, и вместе с этим слова у Кудра терялись. В конце концов, он просто замолк и лишь наблюдал за приготовлениями к отъезду.
Дубыня нарядился в свою красную рубаху, коротковатую кольчужку поверх, из-под которой торчал живот, и, конечно, не забыл прихватить двухпудовый меч. Остальное оружие Игги уже сложил в повозку. Денег с собой он взял умеренно, собираясь экономить на всем, на чем только возможно. Все остальные монеты надежно упрятал, а ключ, по традиции, скрыл в чучеле седого зайца, самого зайца — в мешок, а мешок на этот раз упрятал в сарае в куче хлама — уж больно просто отыскал Дубыня ключ в прошлый раз, и это Джубе не понравилось. Знаменитая тройная защита дала сбой!
