— Ух, ты! Какая птица! Она будет жить с нами?

— Вряд ли, мы ее отпустим. Негоже птице жить в клетке, если она не мерзкая канарейка.

Дубыня согласился, хотя в душе он бы хотел, чтобы ворон остался. Больно уж красивым он был: благородный хищный клюв, мягкие иссиня-черные перья, общая харизма. Нет! Такими не разбрасываются. Но в то же время крестьянский сын понимал, что вольному воля.

Они вместе поднялись на второй этаж и открыли одно из окон, выходящих на юг.

Игги распахнул дверцу клетки, перерезал все веревки, что еще оставались не шее ворона, и сказал ему:

— Лети, благородная птица!

Дубыня смахнул слезу.

Ворон неторопливо вышел из клетки, перебирая лапами, шагнув сначала на стол, потом перелетев на подоконник.

Игги и Дубыня застыли, перестав дышать. Каждому хотелось уловить то мгновение, когда запертая душа получает полную свободу.

Ворон шагнул с подоконника, словно рухнув в пропасть, но тут же воспарил вверх, заложив крутой вираж.

Джуба кивнул, глядя на него. Пусть каждый обретет свободу!

Дубыня помахал вслед рукой и начал закрывать окно.

В узкую щель, что еще оставалась приоткрытой, черной молнией влетела птица, резко затормозив перед столом.

Ворон чуть не рассчитал и впился когтями в столешницу, но потом скоординировал движения и мерным шагом, четко переставляя лапы, прошествовал в клетку, развернулся лицом ко всем присутствующим в комнате и отчетливо сказал, словно поздоровался, но уже как с равными:

— Кар!

Глава одиннадцатая. БАТИСКАФ-ДВА

Утро началось не со сладких потягиваний, не с аромата кофе, и даже не с запаха шкварчащей на чугунной сковороде яичницы. Утро началось с…

— Ка-а-а-а-р!

— Дуло залепи, птица!

— Ка-а-а-ар!

— Твою же, птичью душу, налево и с переворотом, а потом направо, и пинком под зад со двора…

— Ка-а-ар!

— Да чтоб тебя!..

Игги встал с постели и побрел вниз за молоком для Ворона. Уже второе утро проходило именно так, стоило лишь дать слабину и поставить клетку у себя в комнате. От этого образовалось сразу несколько минусов: во-первых, стало холодно спать — Ворон не терпел закрытых окон, и единственное окно в спальне приходилось постоянно держать нараспашку; во-вторых, Ворон просыпался сильно раньше, чем Джуба, и в этом вопросе у них сразу же возникли недоразумения; а в-третьих, Игги полюбил демоническое создание всей душой, и все его ворчание было напускное.

Кстати, обмозговав вдвоем с Дубыней потенциальное имя для птицы, ничего красивее, интуитивно понятнее и доходчивее, чем Ворон, не придумали. Так и назвали, а сумрачный гость ничего против не имел и сразу стал откликаться. Принял, значит.

Кудр зашел было в гости, но был пинками прогнан Дубыней. Ишь какой, хитромордый, выискался. Когда нужда приспичила — лезет, а как рассказать честному народу, кто именно подвиг совершил, так его не найдешь вовсе.

Впрочем, «подвиг совершил» — это все же Кудр, так было оговорено в договоре. Все подвиги — это он. Узкоплечий, носатый, прыщавый малец — герой местного разлива. Народ, кстати, принял же, когда показали птенца. Повезло, что мамаша-птица была в тот момент еще не подлете и не видела своего детеныша, а то спалила бы нещадно все вокруг, включая деревянный царский терем. И на этом сватовство бы окончилось, ибо невесту тоже бы спалили… заодно…

Но, к счастью, все закончилось относительно хорошо.

И теперь дни проходили в ожидании. Очень уж большие надежны были у Джубы на мастеров. Если бы те сразу отказали — одно дело, но коли пообещали покумекать — надо терпеть и сидеть на попе ровно, ждать, хотя все остальные претенденты уже отправились восвояси по своим заданиям.

Игги пытался выяснить*, что именно поручил им Громослав, но пока безрезультатно.

*Все равно делать было нечего, дело было с утра и до вечера. Дубыня жрал, Ворон кричал, Громослав ногой качал.

В качестве агентов Джуба использовал всех: от безработных пьянчуг, до пацанвы, что кружила по всему городу в поисках лишней монеты. Именно с ними у него всегда был налажен контакт, именно они первыми приносили новости. Но сейчас тишина, даже самый надежный контингент дал сбой. Бывает.

Во входную дверь грубо постучали.

Дубыня уже исполнял внизу свои обязанности дворецкого, Игги слышал, как дверь распахнулась и его младший сотрудник заорал:

— Чего надоть? В морду?

Но звуков драки не последовало, и Джуба заключил, что все кончилось хорошо. Выгнал, поди, Дубыня просителей. Обошлось. Поэтому он даже не дернулся со своего места, продолжая поглаживать перья Ворона.

— Хорошая птица! — приговаривал он, и Ворон с этим соглашался.

Идиллию нарушил Дубыня, засунувший свою башку в комнату через узкую щель.

— Эта, там пришли, поговорить хотят…

«Не обошлось», — подумал Игги, тяжело вздыхая.

Он спустился вниз и обнаружил в продавленном кресле для посетителей боярина Крива, собственной персоной. Был он зол, несдержан, одет в толстую шубу в разгар лета, да шапку в три локтя высотой.

— Явился? — обвиняющее ткнул он перстом в лицо Джубы.

— А я и не терялся, — невозмутимо ответил Игги. У него было преимущество, он получил полную оплату за первое задание и взял аванс за второй. Разумеется, возвращать аванс он не собирался ни при каких обстоятельствах. Так что, поразмыслив, ему было бы даже выгодно, если бы Крив сейчас разорвал всяческие отношения. Тогда не будет нужды искать способ попасть в подводное царство.

Но Крив тоже был не дурак и прекрасно все понимал.

— Почему еще не в пути? Почему не решаешь вопрос? Почему сына моего выставил за дверь? Ты не охамел ли, мастер Джуба? Или вдруг решил, что на тебя управы не найду?..

Игги в очередной раз вздохнул*, с одной стороны, ссориться с заказчиком он не желал, а с другой — хамов надо ставить на место. Один раз промолчишь, будет только хуже.

Число глубоких вздохов Джубы за последнюю неделю превысило годовой оборот сожалений одной маленькой неназванной в анналах истории, но очень независимой в своих желаниях, страны. Разница заключалась в том, что Игги выставлял гонорар за проделанную работу, в то время, как та страна — просто за то, что она есть.

— Вот вы, уважаемый боярин Крив, правая рука царя нашего Громослава, одной ногой стоящего здесь, а второй… тоже здесь… человек, принимающий непосредственное участие в управлении государством, знающий и умеющий…

С каждым словом старик приосанивался, плечи его стали шире, талия — тоньше, усы — гуще, седина вообще исчезла. Какие же чудеса творит грубая лесть!

— Так вот, — продолжил Игги, — для столь опытного и знающего человека вряд ли вызывает сомнение факт, что каждому делу требуется правильная подготовка?

Крив хотел было гаркнуть в ответ, потом передумал. Затем начал было говорить, но сбился. В итоге, махнул рукой, мол, завершай уже свою речь, челядь.

— Я готовлюсь! — Джубу было не сбить с мысли. — Когда подготовка будет завершена, ваш сынок, здоровья ему хилому, будет уведомлен и сможет присоединиться к экспедиции. Вы ведь в курсе, какое задание нам выпало?

Крив кивнул. Он был в курсе.

— А что выпало прочим претендентам, знаете? — наудачу закинул удочку Джуба и внезапно вытянул целую сеть.

— Знаю, — уже нормальным тоном ответил боярин. — Тут секрета особого нет. Хотя народу пока не сообщали. Мистер Винстон окончательно выбыл из борьбы и строит ранчо на западном берегу Иволги. Маркизу де Гаку выпало отыскать потерянную золотую жилу в горах, младшему принцу Джафару — пещеру сокровищ разбойника Стеньки, богатырю Святополку несказанно повезло, его задача — выстроить за две недели дворец, в котором будут жить будущие молодожены, а вот певцу Елисею придется тяжко — он обязан извести мышиное воинство, которое тиранит Велиград последний год…

Забавно, Джуба считал, что Святополку будет поблажка от Громослава. Однако, дворец — это вам не лесной шалаш. Разве что… дворец уже построен! Игги вспомнил, что в новой части Велиграда давно велось некое строительство. Не то ли это самое?