Но уличному певцу того и не требовалось. Он знал, чего хотел, и шел к цели легко, сокращая путь короткими тайными тропами, о которых случайно узнал давным-давно. Тропы сокращали расстояния. Каким именно образом, никто не знал.

Вот только через некоторое время на последней тропе появились скрытники — местные обитатели — злобные карлики с гипертрофированными узкими лицами и молотками в руках. Елисею пришлось срочно сойти в обычный мир, дабы не иметь с ними дел.

Поэтому он чуть припоздал и к болотам подоспел одновременно с Игги и его компанией, только с разных сторон.

Два последних кандидата: Кудр (в лице Игги) и Елисей (в своем собственном лице) ступили на топи в одно и то же время, вот только Джуба устроил свою знаменитую засаду, а Елисей планомерно изучил болота, познакомился с проблемами, которые имелись у местных обитателей, выслушал многочисленные жалобы и пообещал принять непосредственные меры.

Был у него особый талант — понимать живые существа, даже тех, кто не умел говорить. Сам Елисей не считал свой дар чем-то особенным, полагая, что каждый, кто сумеет прислушаться — услышит. Просто почти никто не желал слушать других, слушая лишь себя. Сами виноваты.

Через несколько часов все проблемы жителей болот были ему понятны. Для этого стоило заполучить полцарства — тогда можно помочь другим в их сложных ситуациях. А сейчас, что он мог? Приободрить словом? Спеть песню? Это хорошо, когда у того, кому ты хочешь помочь, плохо лишь на душе, но если сложности иные, тут нужны деньги, связи, возможности.

Елисей все это понимал, и верил, что сумет победить… что Веселина полюбит и оценит его… что народ поддержит!.. В общем, верил человек в несбыточное… но разве не подобные мечты толкают людей совершать подвиги во славу чести, погибать во имя любви, забредать на край вселенной именем науки…

Он добрался до поляны в центре болот как раз в тот момент, когда жизнь Игги висела на волоске. Елисей сразу понял настроение мамы-птицы — она была в гневе, тут пощады не жди.

Жар-птица была в своем боевом состоянии — раздутая, пышущая жаром, агрессивная. К ней сейчас нечего и пытаться было апеллировать, ее можно было лишь успокоить.

Певец тихонько начал насвистывать только что придуманный мотив, и птица застыла на месте, вслушиваясь в незнакомую волнующую мелодию.

Тут же родились и слова:

— Моя голубка, лети в мой сад,

Там вкусная водица и много травы.

Лети туда пожрать, голубка…

Раздался легкий хлопок, и птица съежилась до своих обычных размеров. Елисей тут же бросился к ней и начал гладить красивые перья, гибкую шею. Птица, словно пес, подставляла бока, чтобы почесал.

Игги, тем временем, сбежал, и правильно сделал. Птица не пощадила бы его.

Следующие пару дней певец остался на болотах, помогая четверым птенцам и их мамаше во всех их сложностях.

Тут-то он и обнаружил причину, по которой птица не могла летать, а только прыгала и бегала по болотам. Ее левое крыло много лет назад было защемлено и не раскрывалось полностью. Но легкий курс лечебного массажа, да вдобавок вправление костей с помощью палки и камня принесли свои плоды.

Жар-птица сумела раскрыть крылья и не заплакать от боли. Это было чудо!

Ее птенцы уже вовсю порхали над гнездом и над болотами, временами пытаясь выдавливать из себя природный жар, но пока получались лишь легкие пшыки.

В последнюю ночь на болотах, когда уже давно стемнело, но луна светила ярко, Елисей с удивление обнаружил, что сжимает в руке заветное перо. Оно, очевидно, само вывалилось из остатков оперения — предпоследнее большое хвостовое перо. А может — то был подарок благодарной матери…

Певец надежно укрыл перо за пазухой, попрощался с жар-птицей, и по своим собственным следам, которые он видел что днем, что ночью, выбрался с болот на твердь.

Обратный путь в Велиград был долог. Елисей избегал тайных троп, опасаясь, что скрытники заведут его в дальние дебри. Такие они были шутники.

А так, тише едешь — дальше будешь! Всем известная истина!

Вот и появился он в самый последний момент, когда прием перьев уже был завершен, и опоздай он хотя бы на час, его вычеркнули бы из списка претендентов.

Певец, никем не опознанный, прошел через площадь, взобрался на помост и, когда все уже начали расходиться, закричал вслух, достав из-за пазухи заветное перо.

— Елисей! — народ, осознав, что вернулся их чемпион, начал скандировать его имя: — Елисей! Елисей!

Кудр, чье имя выкрикивали вот только пару минут назад, раздраженно отвернулся и ушел с площади. Людская слава — быстротечна! Эту истину он осознал в этот момент до самой ее глубины.

Сегодня ты кумир и лидер мнений, а завтра о тебя вытирают ноги. Сложно жить в Тридевятоземелье.

Рассмотрение последнего пера было исключительно долгим. Эксперт крутил его в руках и так, и этак, и наконец, вынес свой вердикт:

— Это фальшивое перо!

Площадь обмерла в изумлении. Быть такого не могло, Елисей не мог обмануть!

— Фальшивое перо! Фальшивое, слабое, слабое! Слабое звено! — первый глашатай вырвался из-под ареста и выскочил на улицу, но его тут же скрутили и утащили обратно.

Елисей стоял на помосте, слезы текли по его щекам от несправедливой обиды. И главное, он не знал, как сделать, чтобы ему поверили.

— Это настоящее перо! — крикнул певец. — Я был на болотах и лично добыл его!

К помосту сразу с нескольких сторон двинула стража. Схватить смутьяна, кинуть в казематы, а потом казнить, четвертовать, распять, разорвать лошадьми, бросить в яму со змеями, заморозить в глыбе льда, оставить жить с тещей в одном доме… да мало ли изуверств не придумало человечество за годы своего существования!

Но народ не согласился. Еще минуту назад тихий и покорный легкий шепоток внезапно превратился в густой, насыщенный гул толпы, готовой на все!

— Другую экспертизу! Честную экспертизу! Эксперта на кол! — скандировали люди, а эксперт, услышав последний лозунг, быстро убрался восвояси, дабы не пасть случайной жертвой. Он свое дело выполнил, заказ исполнил, а дальше хоть огнем все гори…

К царю Громославу тут же подбежал один из придворных. Никто не знал точно, чем он занимается, но все его опасались на всякий случай. И, как видно, правильно делали.

Тот быстро-быстро зашептал что-то на ухо царю. Громослав недовольно качнул головой, но шепот не прекращался, и царь встал на ноги, готовый высказать свою волю.

Однако этого не понадобилось.

Сверху, с самых небес, на площадь спикировали силуэты. Один — большой и крупный и четыре поменьше.

Все пятеро заложили лихой вираж, пронесшись над самыми головами собравшихся, и тут же пошли на второй круг.

Толпа восторженно ахнула.

— Жар-птица! — крикнул кто-то. И тут же добавил: — И птенцы!

На следующем круге птица опустилась низко-низко и зависла прямо перед Елисеем на расстоянии вытянутой руки.

Она чуть подняла голову наверх и выпустила в небо столп огня.

Толпа заревела от удовольствия.

— Что ты, маленькая? — спросил певец. — Чего хочешь?

Птица повернулась чуть боком, и он догадался. Последнее перо из высокой хвостовой части.

Он выдернул его и высоко поднял над головой.

Птица и птенцы тут же вертикально взлетели в воздух, оставив после себя внизу пыльное облако.

Когда оно рассеялось, на помосте остался лишь Елисей с пером в руках. И уже никто из присутствующих не пытался опротестовать происхождение трофея.

Во второй тур прошли пятеро.

Глава десятая. ЗАДАНИЕ НОМЕР ДВА

После всего произошедшего объявление новых заданий было отложено на неопределенный срок. Громослав негодовал, что его стража не смогла, не сумела, даже не попыталась остановить атаку враждебной птицы.

А что если бы она решила сжечь царя и его прекрасную* дочь? Тут бы им и пришел трындец, так что ли? За что тогда платятся такие деньги на содержание стражи, скажите на милость? В общем, ни в какие ворота! Непорядок! Кто-то должен быть за это наказан!