После чего он тоже побрел в сторону места, где оставил своего коня, но внезапно осознал, что конь ему уже ничем не поможет. Это значит… пешком до города? О боги!!!
Тут из-за деревьев раздалось нетерпеливое ржание.
— Ба! — удивился маркиз. — Да тут еще один конь!
Он зашел в кусты и увидел привязанного гиганта. Маркиз сразу его узнал — то был боевой конь барона Дарона, который подчинялся лишь воле своего хозяина, и никому более.
Но у Жака имелись в рукаве секреты в виде еще вполне сочной морковки… и боевой конь поддался! Он принял морковь из рук коварного хранцуза, а потом дал себя оседлать…
Дорога в Велиград обещала стать более легкой, чем предполагалось. А куда делся барон? Неизвестно. Да и черт с ним!..
* * *
Участь барона Дарона была печальна и поучительна.
Он ехал не быстро, не медленно. Он ехал неотвратимо.
День, вечер. Ночью на месте.
Придорожный камень барон не заметил, а если бы и заметил, проигнорировал бы.
Коня привязал за деревом, а сам пошел вперед, веря в свою звезду, которая еще никогда его не подводила.
Всю свою жизнь он следовал за ней. И теперь звезда светила высоко в небе, показывая путь.
Где-то здесь скрывается жалкая птица. Недолго ей осталось.
Он вырвет этой твари все перья, он намотает тугую косу Веселины на свой кулак, а потом… потом…
Твердь ушла у барона из-под ног.
— Бульк! — сказала коварная твердь.
Барон Дарон ничего не сказал. Его доспех оказался слишком тяжел, и мгновенно потянул его к бездонному дну*.
— Кря**! — сказал жар-птица, высунувшись из-за дерева. Кажется, она даже показала язык. Но это не точно.
*Согласно логике вещей и языковым правилам, дно где-то должно было быть. Но по факту, в этом месте пространства и времени его не существовало. И барон обречен был вечно погружаться в бесконечную темную пучину, не имеющую ни начала, ни конца. Задыхаясь, но оставаясь живым. Вечность.
**Птица хотела донести до каждого, кто готов был ее слушать и мог понять, что лучше бы барон остался в своем старом, давно не реновированном замке, охотясь на редких зайцев и вовсе не редких кротов, перекопавших весь его огород вдоль и поперек. Но понимание истинного счастья приходит лишь с истинным несчастьем.
* * *
Билли Винстон вообще не выезжал из Велиграда. Свою инвестицию в тысячу золотых он посчитал удачным вложением. Ведь Билли заранее попросил аудиенцию у царя Громослава и обговорил с ним все важные «деловые вопросы».
Царь оказался человеком с хваткой и принял условия заезжего «коровьего парня», но с собственными поправками.
А условия были просты: под видом вступительного взноса в тысячу монет Билли делает вклад в развитие агропромышленного комплекса Тридевятоземелья, а именно берет в аренду несколько дальних пастбищ общей площадью… да пусть хоть бы то будут земли, сравнимые размерами с Франкией, а дальше… как пойдет. В глазах же «простого люда» Билли приобретет известность и популярность, которые понадобятся ему в дальнейшем для найма работников на ранчо.
Разумеется, львиная доля прибыли от предприятия отправится в казну великого царя Громослава. Но и мистер Винстон получит свое.
Царя все устроило.
— Лишь бы только коровы у тебя были не дохлые! — повелел он. — А то видел я таких, еле живых. Ходят, едва ноги волочат… угробишь коров — удавлю!
Билли кивнул, он поверил в эти слова и в реальность угрозы:
— Все будет «тип-топ», сэр!
Договор был прочитан, одобрен и подписан обеими сторонами.
* * *
Повозка катилась на юг, Игги дремал внутри, Дубыня правил. Они сменились очень быстро, буквально через четверть часа, когда Джуба утомился.
Кудр двигался сбоку, он был хмур и неразговорчив. С ним, впрочем, и так никто не общался, но если бы вдруг — он бы промолчал в ответ — так Кудр твердо решил.
Джафара ибн Каида они не повстречали. Ара-ара-Авийский принц вернулся в Велиград еще до того, как герои выехали из него.
Первыми, кого они увидели на своем пути, была бригада Святополка. Они встретились на тракте после полудня. Богатыри ехали в сторону Велиграда грязные и недовольные, по сторонам не смотрели, и промчались мимо, окутав повозку густым облаком пыли и самолюбия.
Игги высунулся в заднюю дверь и проводил бригаду долгим взглядом. Он сразу понял, что эти люди уже добились первого успеха. Ему лишь было интересно знать, какими жертвами?..
Еще через пару часов навстречу попался и маркиз де Гак. Тот ехал гордо, высоко задрав подбородок, отчего иногда сбивался с пути. Вид его был потрепан, но и тут Джуба догадался, что маркиз поймал свою синюю птицу. Более того, Игги опознал лошадь грозного барона и сделал кое-какие выводы…
Более никто знакомого по дороге они не увидели.
Кудр был взволнован, он то и дело оглядывался по сторонам в поисках других кандидатов, потом все же подъехал к повозке.
— Как считаешь, Жаба, эти двое, которых мы повстречали, уже выполнили задание?
— Я предупреждал, чтобы ты так меня не называл, — ответил Игги. Вылезать и бить морду Кудру было лень, но он записал себе заметку в Чертоги Памяти — наказать боярыча. — Обращайся ко мне мастер Джуба. А что по поводу твоего вопроса, да, эти двое точно ехали обратно с призами! Но это не важно, у нас есть время до следующей седмицы на выполнение поручения. А кто приедет первым, кто последним — роли не играет…
Кудр отстал.
Часам к пяти пополудни они достигли путеводного камня. Игги прочитал вслух предупреждения, плюнул на камень, а потом подумал немного, и помочился на него.
— Ненавижу цыган! — непонятно прокомментировал он свой поступок. Никто из присутствующих переспрашивать не решился.
Собрались быстро. Взяли лишь то, на что указал Джуба: деревянного гуся, манок и сеть.
— Идти за мной! Шаг влево, шаг вправо — попытка утопления! Прыжок на месте — провокация! Да, отпрыск, доспех сними — тяжелый… Дуб, ты тоже!..
Пока Кудр разоблачался и переодевался, Дубыня быстро скинул в повозку свою короткую кольчужку и устроил походный лагерь чуть в стороне, развел костер и начал варить суп в котелке. Игги подумал и решил сначала перекусить, чем боги послали, а потом уже выдвигаться на болота. Поиски птицы могут занять много времени, а кушать хотелось уже сейчас.
Дубыня придерживался аналогичной позиции. Вопросы питания у него всегда стояли на приоритетном месте.
Каша получилась рассыпчатая, на шкварках. Отужинали с удовольствием, даже Кудр не побрезговал, слопал свою порцию в момент и добавки попросил, но ему было отказано.
— На тебя продукты не рассчитаны, мне бы охламона прокормить, — кивнул Игги в сторону Дубыни.
Тот ел деревянной ложкой, счастливо улыбаясь во все свои тридцать два зуба. Никогда в жизни он не ел так досыта, как за пару дней службы у Джубы. За это он готов был следовать за хозяином хоть на край света, хоть на плаху, хоть в петлю. Но все же надеялся, что до таких крайностей дело не дойдет.
После еды, несмотря на то, что начало темнеть, отправились на разведку. Игги уже бывал на болотах прежде и знал основные правила выживания, поэтому у него мелькнула было мысль пустить первым Кудра. Мелькнула и пропала. Боярин Крив с него потом семь шкур сдерет, с живого не слезет. На аршин борода, да ума на пядь — это явно не про Крива. Этот ушлый человек прекрасно знал, как воздействовать на своих партнеров самым неприятным образом.
Поэтому Иги пошел первым, за ним топал Кудр, а замыкал процессию Дубыня.
Долго ли — коротко ли, близко ли — далеко ли, высоко ли — низко ли, но добрались они до небольшой поляны, скорее даже пяточка среди топей. Это была не та поляна, где находилось гнездо, о той Джуба ничего не знал и знать не мог.
Но место было подходящее для засады. На поляне росло единственное дерево, зато высокое, с щедрой раскидистой кроной.
