Ольга с наслаждением большими глотками пила из родового источника и понимала – равной по вкусу с этой она в жизни воды не пробовала. Кристально чистая – она омывала ее изнутри, словно стирая прежнюю личность и возвращая к началу всего.

Умывшись, девушка вернулась к старухе. Гускеэейн уже расстелила на земле принесенную с собой небольшую циновку и протянула ей чистую рубашку гораздо большего размера, чем нужно.

– Сними с себя все тугое. Дышать надо легко.

Ольга сняла мокрую одежду и, переодевшись, села на циновку.

– Закрой глаза и слушайся. Не думай ни о чем! Когда почувствуешь, что с твоим телом что-то происходит – не пугайся. Отпусти его, и пусть оно делает все, что ему захочется. Не мешай ему, когда его потянет в проход. Тело само поймет, когда пора. Что ты там увидишь, я не знаю. По-разному бывает. Но запомни. Первое путешествие – оно недолгое. Ты там, покуда звучит бубен. Как только услышишь три резких удара, сразу возвращайся. Пока идешь обратно, бубен будет звучать очень быстро. Потом опять три сильных удара. Это значит – все! Вернулась! Ничего оттуда с собой не приноси и ни к чему там не прикасайся. Иначе все сразу исчезнет. Кого бы там не встретила – не бойся. Твои духи-хранители всегда с тобой.

Ольге показалось в речи Гускеэейн что-то знакомое. Ну конечно! Это же баба Яга! Проводник из яви в навь. Там в сказках этот однозначно материнский архетип – страж на границе миров, снабжает главного героя инструкциями перед походом в волшебный лес – страну мертвых. В то место инициации, где растут священные родовые деревья и водятся антропоморфные тотемные животные. Интереснейший, хотя и сложный объект для анализа.

Удар бубна пришелся Ольге прямо по темечку и раскатистым эхом разошелся в темноте.

– Я тебе говорила – голова должна быть пустой! Иначе в дырку не пролезет!

Спохватившись, Ольга виновато быстро сомкнула веки и постаралась сосредоточиться. Это оказалось несложно. Перед глазами, словно фотография, стояло изображение поросшего мхом огромного камня. Внутренним взором она внимательно начала изучать глубокую трещину в толще валуна, из которой бил родник, и в этот момент Гускеэейн ударила колотушкой в шаманский барабан.

Звук оказался низким и гулким. Следом, почти без промежутка, раздался следующий удар. Потом еще и еще. Четкий ритм без ускорения или замедления. Ольга довольно быстро адаптировалась к его ровному и быстрому темпу и уже достаточно скоро почувствовала первые изменения в теле. Голова стала как бы расширяться, и девушке показалось, что источник звука переместился вовнутрь черепной коробки. Каждый удар, резонируя с ее телом, проносился дрожью по коже.

Это состояние продлилось недолго, и вскоре пришло новое, еще более странное. Она почувствовала, как из стороны в сторону начало непроизвольно раскачиваться ее тело. Шея опрокинулась, и вращающаяся голова стала плавно совершать обороты вместе с туловищем. Руки, почему-то ставшие невероятно легкими, сами по себе взлетели и медленно разошлись. Ольга готова была поклясться, что сделали они это сами, без какого-либо ее усилия. Странный протяжный звук, больше похожий на вой или на заунывное пение, неконтролируемо вырвался из ее горла. Непреодолимая сила заставляла раскачиваться, а невесомые руки словно плыли по поверхности океана. Что-то упругое поддерживало их снизу, не давая силе притяжения притянуть их обратно к земле. С каждой новой секундой амплитуда вращения и раскачивания становилась все сильнее и быстрее.

Наблюдала за своими стремительными движениями, Ольга удивлялась тому, как легко, без усилий ей удается удерживать равновесие. Если бы она проделала подобное в обычном состоянии, то давно бы уже валялась в траве на боку. Никогда прежде ей не доводилось переживать такую несравнимую ни с чем легкость. Ее тело словно парило и кружилось, подхваченное незримым ветром.

Запечатленная в мозге картинка источника начала приближаться, и Ольга внезапно почувствовала, как ее голова протиснулась в проток в глубине камня. Все произошло так легко и быстро, что она не успела отследить момент перехода. Это было удивительно. Она знала, что объем ее головы гораздо больше отверстия в валуне, но в этом новом измерении прежние законы соотношений уже не действовали. Следом и все ее тело оказалось внутри трещины камня. Ольга ощутила себя Алисой, проваливающейся в кроличью нору…

Туннель, по которому она двигалась, или, скорее, он двигался вдоль нее, был похож на длинное круглое и извилистое чрево с ребристыми упругими стенками. Ощущение чего-то живого органического и плотно обтекающего ее тело немного пугало. Казалось, что туннель заглатывал ее, словно гигантский удав. Но потом Ольга заметила – в скользящем движении между стенками этой упругой длинной полости есть что-то глубоко чувственное. Это удивило. Следом пришла неожиданная ассоциация прохода внутри женского лона. Она погружалась в плоть Великой Богини матери Земли-Геи. И возникло ощущение свершения чего-то очень значительного и даже колоссального – нового рождения. Только теперь наоборот – из физического мира в духовный. Но сейчас это рождение абсолютно не походило на то прежнее – мучительное, полное фрустрации и боли, во время холотропа.

Как только сжимались стенки туннеля, проталкивая ее вперед, тут же следом Ольга чувствовала рефлекторное сжатие и своих бедер тоже. Словно происходило два процесса одновременно – рождения и соития. Это было невыносимо приятно и в высшей степени эротично. Теперь она понимала, почему все древние культы плодородия Кибелы, Астарты, Изиды были так переполнены сексуальной энергией. Она прикасалась к некому фундаментальному космическому процессу, главному и основному принципу самой жизни. Принимая форму тоннеля, ее тело томно и сладострастно изгибалось и легко, без усилий проскальзывало вперед, получая невероятное оргазмическое наслаждение.

Звук бубна, взвинчивая напряжение, звучал в голове, как удары непрерывно нарастающего и взмывающего ввысь крещендо в финале «Болеро». Еще одно мгновение этой едва переносимой муки – и запредельное блаженство вулканического экстаза было достигнуто! В точке наивысшего наслаждения Ольга почувствовала, как ее напряженное тело, содрогаясь в конвульсиях, выпало из упругой плоти, и следом все до единой мышцы мгновенно расслабились…

В изнеможении пловца, достигшего на последних силах берега океана, она лежала, прижимаясь к чему-то плотному. От ошеломляющих ощущений перехода в Нижний мир, ее сердце готово было вырваться из груди. Ольга сделала несколько глубоких вдохов и почувствовала, как дыхание начало постепенно успокаиваться.

Немного отдохнув в траве необычайного голубоватого цвета, она встала на ноги. Оглядываясь по сторонам, с немалым удивлением девушка обнаружила, что здешний ландшафт очень похож на земной. Но выглядел он так, как будто художник изобразил его несколько стилизованно, не слишком заботясь о достоверности в прорисовке деталей. Это было похоже на старинную китайскую гравюру на рисовой бумаге: меланхоличную и настраивающую на философское осмысление вечности, грандиозности природы и незыблемости ее законов. Ускользающая от пристального взгляда статика. Деревья, трава и дальние горы на фоне сиреневого неба словно находились за полупрозрачным матовым стеклом. Все очертания были размыты, а неестественные краски приглушены.

Взглянув вниз на свои босые ступни, Ольга удивилась – олочей на ногах не было. Царапин, покусов и синяков тоже. Это озадачило. Возникло сомнение: ее ли это ноги? Вспомнив Кастанеду, она подняла руки и посмотрела на ладони. Стало понятно, что в иной реальности она себя контролирует. Вопрос самоидентификации сразу отпал сам собой. Оглянувшись, Ольга рассчитывала увидеть проход обратно в объективный мир, но он исчез. Сначала она испугалась. Но немного подумав, успокоилась и решила: для того, чтобы вернуться назад, надо идти вперед. Странное, конечно, умозаключение, но она почему-то была уверена – здесь, в Лукоморье, все должно быть наоборот.